Рассветный шквал - Русанов Владислав Адольфович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/77
- Следующая
Это мог сделать только примкнувший к отряду южанин, уроженец Приозерной империи. За что Валлан готов был простить ему все, что угодно.
Изначально выученик Соль-Эльринской Школы был принят ко двору Витгольда на должность целителя, но король настолько недоверчиво относился к любым попыткам вылечить себя, что юноша (впрочем, какой там юноша? – ровесник капитана петельщиков просто казался моложе своих лет из-за щуплого телосложения и привычки брить усы и бороду) остался без дела, затосковал и охотно отправился с Валланом в далекий поход. Имени, как и у любого человека, посвященного жрецами в сан, у него не было. Только прозвище – Квартул, указывающее на положение в чародейской иерархии. Не самое низкое для недавно разменявшего третий десяток.
Ручей, обнаруженный разведкой, протекал по дну неширокой лощины меж двух расплывшихся, как дрожжевое тесто, холмов, чьи склоны густо поросли лещиной и терном. Журчащая по розовато-кремовым камням ледяная и чистая, подобно горному воздуху, вода заставила лошадей в нетерпении рваться вперед, жадно раздувая ноздри.
– Шагом!
Валлан быстро оглядел свое взбодрившееся воинство.
– Спешиться! Подпруги ослабить!
Усталые наездники грузно соскакивали на землю, радуясь возможности размять затекшие ноги, и продолжали движение, ведя коней в поводу. Дать припасть к холодным струям разгоряченным после долгой скачки животным означало почти наверняка их потерять. Вначале заполыхают внутренним жаром стенки копыт, а нестерпимая боль кинжалом вонзится в ноги несчастных. Кони захромают, а потом и вовсе обезножат. Лягут. И даже веселин, поклоняющийся Отцу Коней, вынужден будет нанести удар милосердия, перерезав яремную вену.
Поэтому опытные воины не спешили к водопою, стараясь отшагать скакунов, дать им отдышаться и остыть. Колонна распалась на пять кругов по десятку лошадей в каждом. Старшие над кругами десятники знали и строго придерживались сложного ритуала, сопутствующего отдыху. Часть бойцов водили по два коня – высвобожденные таким образом люди уже разводили два костра, наполняли походные котлы, а также передавали шлемы с хрустальной, ломящей зубы влагой продолжавшим водить коней товарищам.
Жрец, как и капитан, были, конечно же, освобождены от мелочных забот по обустройству лагеря. У них хватало других дел.
Валлан вытащил из приседельной петли секиру – неразлучную спутницу его походов – и решительным твердым шагом, будто и не было гонки от рассвета до полудня, направился осматривать окрестности. Лабону он, само собой, доверял, но своим глазам доверял больше.
Его спутник со вздохом уселся прямо на теплую землю, запустив по локоть руки в снятый со спины лошади вьюк. При этом он морщил лоб и кусал губы, отгоняя прочь неприятные мысли, а обведенные темными кругами, свидетельством усталости и недосыпа, глаза скользили по верхней кромке лесного шатра. Пальцам, ловко перебирающим содержимое сумы, помощь не требовалась.
Валлан подошел неслышно, как призрак. Призрак Быстрой Смерти с секирой наперевес.
– Ты готов, чародей? – сквозь звеневшую в голосе капитана повелительную сталь пробивалась крохотным, почти незаметным ростком заискивающая нотка.
Тонкие пальцы извлекали из вьюка и, освободив от оберегающих в дороге кусков густого медвежьего меха, раскладывали на нежной траве матовые фигурки лошадей и человечков. Словно детские игрушки, вырезанные без лишних изысков, но каждым штрихом, каждой самой мелкой деталью передававшие жизнь и движение. Поверхность статуэток, некогда гладкую, покрывала сеть мелких трещинок, сливавшихся кое-где в заметные щербины. Некоторые подверглись большему разрушению, некоторые – меньшему.
– Ты готов?
– Да. – Не поднимаясь, Квартул кивнул.
– Так что же ты медлишь?
– Не спеши – доедешь к сроку. – Светло-голубые глаза цепко глянули снизу вверх на заслоняющую полуденное небо фигуру капитана.
– Что-то я не пойму, жрец, у тебя что-то не заладилось с этими игрушками? – набычился петельщик.
– Я с тобой честен всегда, Валлан. – Молодой человек резко встал на ноги – ростом он почти не уступал собеседнику, зато изрядно проигрывал в ширине плеч. – Так же, как и ты со мной, я надеюсь...
– Ты дело говори.
– Я только что проверил все амулеты. Слишком мало в них осталось Силы. Слишком щедро я расходовал ее... По твоему, кстати, настоянию...
– Что ты хочешь сказать?
– Давай сегодня просто отдохнем. Без моего вмешательства. Пусть люди расседлают коней, отпустят их пастись...
– Что? – Валлан сохранял каменное лицо, но в голосе его уже клокотала черная ярость. – Остановиться в конце пути? Когда цель так близка? За кого ты меня держишь?!
– Есть хорошая сказка, чародей. – Подошедший Лабон глядел насмешливо, поигрывая до блеска затертой кожаной петелькой на короткой рукоятке. – Плыли два ардана через Ауд Мор...
– Ты это о чем? – удивился Валлан.
– Да так... Вот плыли, плыли... Устали оба. Один говорит: «Заморился, мочи нет. Вот прямо сейчас и потону, ракам на корм пойду». А до берега сажен пять осталось. Второй тогда отвечает: «Ну, не можешь так не можешь, поплыли обратно».
– Вот трепло, – буркнул капитан без излишней строгости в голосе.
– Я понял. Хорошая притча. – Кривоватая усмешка тронула уголки губ чародея, не коснувшись, впрочем, глаз. – Догоним ведьму, а там будь что будет. Об обратной дороге потом думать станем. Так, полусотник? Даже если не сможем выбраться назад?
– Как скажет мой капитан. – Старый вояка легонько склонил голову.
– Капитан говорит – вперед, – сурово проговорил Валлан. – Потери будем считать потом.
– Что ж, – пожал плечами Квартул, – тогда не будем тратить времени на разговоры.
Командир петельщиков кивнул угрюмо. Проговорил почти ласково:
– Старайся, чародей, старайся. Награжу по-королевски. Не пожалеешь. Ты ж меня знаешь.
Маг не ответил, наклоняясь, чтобы поднять первую фигурку.
– Ну, так бы и сразу. – Лабон уже не усмехался, а откровенно скалился. – Начнем, помолясь Огню Небесному.
Набросив петлю на запястье левой руки, он вцепился пальцами в верхнюю губу коня, подведенного усталым, длинным, как жердь, петельщиком. Темно-гнедой жеребец захрапел и попытался осадить назад, но боец, вцепившись одной рукой в повод под самым мундштуком, а второй пятерней схватив за ухо, удержал его. Передвинув петлю по заскорузлому от пота и грязи рукаву на губу коню, полусотенник несколькими уверенными движениями туго закрутил ее, сразу лишив жеребца возможности сопротивляться.
– Стой, стой, малыш, – без усилий пригибая точеную голову животного вниз, шептал петельщик.
Чародей, выбрав амулет поцелее, шагнул вперед и прижал статуэтку лошади пойманному коню ко лбу. Процедура восстановления сил магическим способом относилась к наименее болезненным, но животные ее почему-то не любили. На мгновение все замерли. Сторонний наблюдатель не уловил бы ничего, кроме бешено вращающихся, налитых кровью конских глаз и пульсирующей жилки на виске мага. Лабон обыденным движением смахнул со лба пот.
– Готово. – Лекарь шагнул назад, внимательно изучая поверхность фигурки.
Трещинок на ней заметно прибавилось...
Лабон ловко скинул «закрутку», отпуская коня.
– Дальше!
Снова голова скакуна, на этот раз рыжая со звездочкой, склонилась перед чародеем.
– Следующий!
Магия шла коням впрок. Отходя от места исцеления, они выглядели заметно посвежевшими, даже игриво пытались перейти на легкую рысь.
На пятом животном фигурка в руках мага рассыпалась в пыль.
– Сто щипунов мне в штаны! – ошалело выпалил Лабон. – Вот это да!
– Я предупреждал. – Маг невозмутимо отряхнул руки от каменной крошки и поднял следующую статуэтку.
Ее хватило ненамного больше.
В ход пошла очередная. Три коня.
К концу второго десятка в прах разлетелись уже пять амулетов.
Чародей взял предпоследнюю фигурку. Вздохнул. Сосредоточился. На безусой верхней губе – не иначе волшебством волосы сводил – выступили бисеринки пота.
- Предыдущая
- 26/77
- Следующая
