Дети надежды (СИ) - "Дэви Дэви" - Страница 40
- Предыдущая
- 40/56
- Следующая
Всё Малыш правильно говорил, Яромир и сам так думал: лучше, чтоб не знали…
— А тогда куда?..
Малыш наморщил лоб, на размышление ему понадобилась пара секунд, потом выдал уверенно:
— В шестую категорию надо.
Яромир протестующе вскинул руки.
— Там же не клиники — клоповники, и не лечат там толком, а больше наркотой торгуют или этими… членоподъемными снадобьями. А ему, — Яромир перевел взгляд на Дани, — настоящий врач нужен.
Но Эйдо был настроен решительно, он уже и курс выправил на район шестой категории.
— Есть такой настоящий. Он, говорят, раньше в хорошем месте работал. Из уважаемой семьи…
Яромир недоверчиво хмыкнул.
— А как он в этой клоаке оказался?
— Так… пьет.
Ну, это уж совсем нереально звучало.
— Да ну! «Белые мантии» не пьют, тем более, из уважаемой семьи.
— А этот пьёт. Может, чего с ним не так, может, «ф-про» сбой дала… Но он постоянно нажратый ходил. А лечил хорошо, бандиты побогаче к нему за пластикой обращались — себе или любовничкам… Он и отца моего оперировал.
— У тебя же отец помер?!
— Это потом уже, по другой причине, а после операции он в порядке был.
— Ну, ладно, — сдался Яромир. Всё равно — других вариантов не предвиделось.
Он перебрался назад, туда, где лежал замотанный в плед Дани Дин-Хадар. Струйка крови уже потекла по кожаному сиденью… Глаза закрыты. Воздух с едва слышным стоном вырывается сквозь приоткрытые окровавленные губы… «Только пока он жив, можно что-то исправить. А смерть уже не исправишь, оттуда не вернешь, не докричишься. Я не могу его туда отпустить. И он не отпустит меня, утянет за собой». Яромир протянул руку, коснулся шеи: пульс — тонкой ниточкой…
— Долго ещё? — Ему кажется, что кар движется слишком медленно.
— Сейчас, где-то тут, ещё пара кварталов.
И скорость прибавить нельзя — темно тут слишком…
«Хорошо, что я ту папку захватил» — подумалось ни с того, ни с сего Яромиру. — «Где птица. И его мама… Он на неё похож, глаза — точь-в-точь, и носик… Какой она была? Пела ли ему песню про далекий край у теплого моря?.. Ох, нет! Нельзя сейчас об этом. А то ведь — раскисну. А не должен раскисать, никогда не должен был, но сейчас — особенно».
— Малыш, а что, если его там не окажется?
— Окажется, — уверенно говорит Эйдо. — Когда мы с Зоэ прибыли, я заходил к нему. Помянули моих… Всё, мы на месте.
Раннее утро, на узкой улочке пустынно, только двое малолетних оборванцев роются в мусорном контейнере.
Малыш выходит, направляется к дому из красного кирпича. Рядом с входом в табачный магазин ещё одна дверь, над которой висит скромная табличка: «Медицинский кабинет». А на самой двери нацарапано: «Стучите громче». Малыш колотит в дверь от души, кулаками и ногами. Из окрестных окон высовываются заспанные злые физиономии… Но тут же снова исчезают в темноте квартир. Ясное дело — военный кар, солдатня… кому охота связываться?!
Усилия Малыша, наконец, вознаграждены — дверь открывается, из-за неё показывается… старик?.. Или нет?.. Впрочем, в шестой категории большинство так выглядит — не пойми какого возраста. Одутловатое лицо, нос какой-то сизо-синюшный… Пьянь, точно. А Малыш с ним говорит уважительно… Блядь, и это врач! Вон, руки трясутся, да он нитку в иголку вдеть не сможет! Нельзя ему златоглазого доверять…
А Малыш уже это чучело к кару тащит. Чучело заглядывает в салон…
Яромир тем временем подзывает Малыша, шипит на него гневно:
— Ты чего, охуел совсем?!
— Нормально всё, — отвечает тот, как ни в чем не бывало.
— Какое «нормально»?! Он же ни на что не годен! Мы время только теряем! — он ухватил Малыша за плечо, тряхнул даже пару раз. Малыш вырвался, зашептал раздраженно:
— Если знаешь чего получше, давай — предлагай!
Ничего получше Яромир не знал. Он просто боялся… он до жути боялся, что златоглазый умрет. И тогда всё будет кончено. Всё. Будет. Кончено.
Должно быть, Малыш это понял, потому что смягчился сразу, видно было, что готов снова заверить, что «все нормально»… А тут этот… синеносый… лапищи свои потянул…
Яромир в два прыжка возле него оказался, схватил за руку.
— Эй, ты чего делаешь?!
А пьянь обернулась, зыркнула на Яромира неожиданно трезвыми, ясными глазами.
— Во-первых, юноша, пустите руку! А во-вторых, не задавайте глупых вопросов… Вы калечите, я лечу…
Яромир растерянно отпустил его руку, и врач, отдернув плед, аккуратно прощупал живот златоглазого. Тот встрепенулся, дернулся. Всхлипнул… А врач вздохнул, протянув: «М-да… Натворили дел». И у Яромира опять сердце замерло — неужели всё?..
Врач повернулся к нему:
— Деньги есть?
— Д-да, — Яромир таскал при себе большую часть своих богатств, сейчас в карманах и деньги были, и кое-что из драгоценных трофеев с Зоэ. Это немало… а Малыш ещё может в казарму смотаться, остальной Яромиров капитал доставить… Пусть только скажет, что спасет златоглазого… — Да, да, у меня вот…
Яромир достает пачку денег из нагрудного кармана, хочет лезть за второй, но врач выхватывает деньги, пересчитывает…
— Этого хватит, — он оставляет часть себе, но несколько купюр возвращает Яромиру.
Тот протестует:
— Да берите, у меня ещё есть, я не пожалею… если вылечите…
— Это чтоб кровь для переливания срочно доставили, — перебивает врач. — Всё остальное, что необходимо, у меня есть. А мне лично ваших кровавых денег не надо.
Он положил купюры на сиденье кара. Потом проворчал, не глядя на ошарашенного Яромира:
— Они суки, конечно, — Дин-Хадары. Жизнь мне сломали. Но этот мальчик… Зря!
Яромир не спрашивает, чего врачу сделали Дин-Хадары, ему это сейчас не интересно. Главное — не сказал, что невозможно… что поздно…
… Дани заносят в неожиданно чистое помещение, там уже ждут помощники вполне опрятного вида. Врач первым делом достает бутылку, прикладывается.
— Чтоб руки не дрожали, — поясняет он. А потом командует. — А теперь — пошли вон! Я работать буду!
* * *
Яромир меряет шагами коридор. Вдоль дверей в операционную… от одной стены к другой… к входной двери… обратно… Неизвестность. Выматывающее ожидание.
Сколько прошло времени?.. А, неважно! Что там хоть? Не суетятся, вроде… Тихо… И то ладно.
Он давно связался с Инсаром, доложил, что «прибрался за собой». Подробности генерала… правителя теперь… к счастью, не интересовали. Зато спросил, всё ли в порядке в космопорте, Яромир ведь до сих пор отвечал за тамошнюю охрану, там его люди стояли. В космопорте было тихо — Яромир узнавал. Богемные птички разлетелись, попрятались по своим гнездышкам, иностранные транспортники отчалили, торчала только пара грузовиков Торгового союза. Переворот, конечно, переворотом, но — контракты, поставки, денежки… Но, чтоб уж точно порядок был — он туда Малыша отослал. Яромиру сейчас и космопорт, и порядок до одного места были, но вопросов лишних не хотелось, чтоб от главного ничего не отвлекало… А главное — лежало сейчас в операционной, с располосованным животом. Яромир приоткрывал дверь, заглядывал…
Малыш, улетая, спросил:
— Ты точно в порядке? — и смотрел подозрительно.
— Не боись! — усмехнулся Яромир.
Ага, в порядке. В полном. Его ведь вылечат, да? А если не вылечат… Малыш уже не остановит. Что тут, что в космопорте. Так что — да, в порядке.
— Слушай, Малыш, нужно, чтобы там всё под контролем, чтобы… чтобы…
Чтобы никто не догадался раньше времени, что Волк Шоно спёкся, выдохся, сгорел к такой-то матери…
— Угу, не дергайся, сиди тут, сколько понадобится, если что — я на связи.
Малыш всё время оглядывался, уходя…
… Никакого мандража, он спокоен, как никогда раньше.
Он меряет шагами коридор. Твердыми, уверенными шагами.
Он принял решение. То, что всегда отбирал, теперь должен спасти. Иначе — не будет ему житья, не нужен он такой на этом свете.
- Предыдущая
- 40/56
- Следующая
