Измененный - Руденко Борис Антонович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/7
- Следующая
Летний рассвет наступал быстро, но мне повезло не встретить на пути ни единой живой души. Я думал об оставленных мной в лесу женщинах. Сейчас я ничем не мог им помочь. Надежда была лишь на то, что от поселка их отделяет чуть более километра, и они сумеют отыскать дорогу самостоятельно. Последние десятки метров я преодолевал с огромным трудом. Меня шатало из стороны в сторону, я спотыкался, глаза то и дело застилала чернота. Дверь в дом была закрыта на защелку, не стоило даже пытаться ее отворить сейчас. Я потащился к дощатому сарайчику в глубине участка – набитого садовым инвентарем и разным старым хламом. Мне еще достало сил протиснуться в щель меж подгнивших досок пола и забиться в темный угол, а потом слабость и темнота навалились на меня окончательно. Я потерял сознание с последним мысленным вопросом: удастся ли мне очнуться на этот раз...
Мне было холодно, рука затекла так, что я ее почти не чувствовал. Я открыл глаза. Сквозь щели сарая пробивался дневной свет. Я лежал голым на подстилке из старого тряпья. Плечо мое стискивала немыслимо тугая повязка, от которой я немедленно освободился – когда ее накладывали, она предназначалась вовсе не для человеческой руки. Значит, с девушкой и ее матерью все в порядке, они выбрались из леса, нашли меня и перевязали. Изменение произошло со мной этой ночью, следовательно, я пролежал в этом сарае больше суток. Снаружи раздавались голоса – мужские и женские. Лена и ее мать (я поспешил вспомнить, что ее зовут Наталья Петровна) разговаривали с несколькими мужчинами, но в тоне разговора я не услышал опасности. Видимо, за время моего беспамятства ситуация намного улучшилась. Однако нужно было поскорее привести себя в надлежащий человеку вид.
Стараясь не шуметь, я поднялся и осмотрелся. На стенах была развешана старая одежда – рабочий комбинезон, брезентовая куртка, а возле двери стояли разбитые кирзовые сапоги. На первое время сойдет... Я заканчивал одеваться, когда голоса начали приближаться к сараю.
– Вы о чем думаете женщины? – возмущенно выговаривал мужчина. – Таких зверей держать! Это же опасней, чем огнестрельное оружие! Шутка ли – четыре трупа за одну ночь! Милиция со всего района съехалась, прокурор области... Тут вам что, Африка, что ли?!
– Я вам повторяю, что это не наша собака, – со сдержанным нетерпением говорила девушка. – У нас собак никогда не было, мы вообще не видели никакой собаки.
– Зато ее с вами видели, – настаивал мужчина. – Сторож нам рассказал, как вы сюда приехали.
– Что он мог рассказать? – вмешалась мать. – Что видел какую-то собаку? Но мы-то здесь при чем? Да и вообще там у ворот полно собак бегает, я сама их боюсь.
– Что у вас там в сарае? – спросил мужчина.
– Ничего, – ответили женщины в один голос. – Лопаты, инструменты... всякая мелочь.
– Ну, а это что такое? – торжествующе воскликнул мужчина. – Это же кровь! Засохшая кровь.
– Почему кровь? – нерешительно возразила девушка. – Это... это краска.
– Ну-ка, показывайте, что у вас там в сарае, – распорядился мужчина. – Пойдемте! Открывайте дверь, открывайте! Нет! Погодите! Самсонов, приготовь автомат! Ты затвор передерни! Вот теперь, женщина, открывайте. И сразу в сторону.
– Там никого нет! Что вы себе выдумываете?! – закричала девушка. – И вообще вы не имеете права!
– Отойдите в сторону! – разозлился мужчина. – А то за сопротивление сотрудникам оформлю на пятнадцать суток. Ну, что я вам сказал!
Я быстро спрятал бинт в карман куртки и осторожно тронул дверь. Она приоткрылась медленно, с противным скрипом. Я высунул наружу голову. Два милиционера – лейтенант и сержант – с выпученными от возбуждения глазами целились меня из автомата и пистолета.
– Здравствуйте, – смущенно проговорил я. – Я тут... по хозяйству разбирался.
– Собака там? – спросил лейтенант.
– Нет, – сказал я с недоумением. – Какая собака?
– А ну-ка, отойди!
Лейтенант отпихнул меня в сторону, осторожно заглянул внутрь и покрутил головой.
– А где собака?
– Да не было тут никакой собаки, – пожал я плечами. – Позавчера одна забегала из этих, уличных. Вообще-то они возле сторожки живут...
– А ну не крути, – погрозил лейтенант. – Ты, вообще, кто такой? Бомж, что ли?
– Да нет, что вы, – сказал я. – Я под Калугой живу и работаю там же. А тут просто немного помогаю по хозяйству Наталье Петровне и Лене. У меня сейчас отпуск...
Лейтенант смотрел на меня с сильным недоверием, хотя пистолет убрал в кобуру.
– Документы! – потребовал он.
– Вот с этим у меня проблема, – вздохнул я. – Обчистили меня на вокзале какие-то жулики. И документы, и деньги, и вещи – все отобрали. Хорошо еще, что сюда ехать недалеко. Вот жду, когда друзья подъедут, подвезут документы и деньги. Но вы можете позвонить в мое отделение и все проверить.
С минуту лейтенант колебался: не забрать ли меня в участок. Но, видимо, представив, что возня со мной затянется надолго и никакого толку не принесет, передумал.
– Значит, большой белой собаки ты тут не видел?
– Не видел, – подтвердил я.
– А кровь откуда?
– Кровь? Да это же я гвоздем плечо пропорол! – я с готовностью сбросил куртку и показал ссадину на плече, покрытую свежей коростой.
– Ты мне баки не заливай, – без особого убеждения сказал лейтенант. – У тебя ссадина недельной давности, а кровь на траве максимум вчерашняя.
– Моя это кровь, моя, – настаивал я. – Просто на мне все заживает, как на собаке. Лена, подтвердите товарищу лейтенанту!
– Это правда, – быстро и механически проговорила она. – Гвоздем... заживает...
– Ну да, – невозмутимо продолжал я, вытаскивая из кармана бинт – Вот, только сегодня утром повязку снял. Чего ее зря носить.
Лейтенант посмотрел и брезгливо отвернулся.
– Завтра зайду и проверю. Смотри, если документов не окажется! Пошли, Самсонов!
Он вышел с участка, хлопнув калиткой. Лена и ее мать стояли совершенно неподвижно, глядя на меня с изумлением, к которому примешивалась изрядная доля страха.
– Кто вы такой? – спросила мать. – Как вы здесь оказались? Откуда знаете, как нас зовут?
– Не бойтесь меня, прошу вас, – сказал я. – Я здесь совершенно случайно. Я сказал правду, меня ограбили на станции. Я долго шел пешком и утром забрался от холода в ваш сарайчик. Извините, если я вас побеспокоил. Но вы не должны волноваться, я сейчас уйду. Только я должен попросить вашего разрешения воспользоваться этой одеждой. Я ее обязательно верну...
– Откуда вы знаете наши имена?
– Просто услышал... сейчас услышал, когда вы разговаривали с сотрудниками. Извините, что я на вас сослался – иначе они бы от меня так быстро не отстали.
– Но они вовсе не называли нас по имени! – воскликнула мать.
– Мама, перестань! – вдруг сказала Лена. – Человек попал в трудное положение, нечего его допрашивать. Ты не следователь, в конце концов. Вы хотите есть?
– Нет, – сказал я и автоматически сглотнул слюну – Спасибо. Я лучше пойду.
– Нет, сначала вы должны поесть, – она подошла ко мне, взяла за плечо и тут же испуганно отдернула руку. – Вы правда не видели в сарае собаку?
– Не видел, – ответил я, бестрепетно глядя в ее глаза. Ведь это была чистая правда – Мне действительно нужно идти. Извините меня еще раз.
Я шагнул по дорожке к калитке, и мать отпрянула в сторону. Лена шла за мной, провожая.
– Джек, – произнесла она совсем негромко, словно бы сама себе.
– Что вы сказали? – переспросил я.
– Ничего. Просто так. У меня была однажды собака по имени Джек. У вас действительно не болит рука?
– Совершенно, – подтвердил я. – Пустяковая царапина. Я вышел на улицу и остановился.
– До свидания.
– Вы... вы к нам еще зайдете? – спросила она. – Мне хотелось бы... я бы хотела кое о чем с вами поговорить. Произошло так много странного.
– Обязательно, – сказал я – Мне ведь нужно будет вернуть вам одежду.
Она была так похожа на Лизу. В моей груди вдруг образовался горький комок. После гибели Лизы я оставался один, и, вероятно, теперь так будет всегда. Подруг мы могли находить только среди измененных. Любовь к обычным женщинам имела слишком дорогую цену, хотя такое – очень редко – все же случалось.
- Предыдущая
- 6/7
- Следующая
