Меч и Цепь - Розенберг Джоэл - Страница 24

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая

Фурнаэль чуть наклонил голову, слегка нахмурился и откинулся на высокую спинку, сцепив пальцы на животе. Озабоченно хмурясь, он смотрел на Ахиру и Чака, что с пустыми тарелками сидели рядышком напротив остальных.

– Существует ли что-нибудь, что вы бы съели? Хоть что-то?

Ахира покачал головой.

– Простите, барон, но это вопрос веры. Сегодня – день святого Рита Морено, день строгого поста. Мои предки никогда не простили бы мне, съешь я сегодня хоть кусочек. Мне нельзя даже пить.

Лоб Фурнаэля собрался морщинами.

– Признаю, я не слишком силен в вашей теологии, друг Ахира. Откуда вы родом?

Гном свел брови, будто вопрос Фурнаэля удивил его.

– Аинкольнские Пещеры. Это далеко. – Ахира вздохнул – гном вдали от родных пещер, от их привычного тепла и уюта.

Фурнаэль открыл было рот, собираясь, по всему судя, расспросить, где эти самые пещеры и так ли уж они далеко, но потом явственно передумал. Пожав плечами и махнув рукой, он повернулся к Чаку.

– Ну уж у катардца-то не может быть религиозного повода отказываться от моих угощений.

Чак кинул взгляд на Карла. Маленький воин был недоволен. Изначально Чак вовсе не собирался отказываться от баронских разносолов. Блюда с кусками жареного, исходящего соком мяса, кусками с хрустящей чесночной корочкой, коричневые по краям и рдяно-розовые в середине; картошка, такая горячая, что ее приходилось накалывать на нож и откусывать с величайшей осторожностью; корзинки с теплым подовым хлебом, и на каждом хлебце – холодное, только с ледника, масло; миски зеленого салата, щедро сдобренного чесноком и вином, – угощение было отменным, куда лучшим, чем Карлу доводилось едать с самого Пандатавэя.

И все же не думаю, что вам стоит доверять до конца, барон Жерр Фурнаэлъ. Вы преследуете какие-то свои цели – ими от вас за версту несет, как ни скрывайте. Терпеть не могу подобных людей. Барон, вежливый хозяин, каждое блюдо пробовал первым – возможно, есть с ним за одним столом было не так уж и опасно. Но только – возможно. Сами по себе объяснения голодовки зияли прорехами – и все же всем им есть Фурнаэлеву еду было слишком большим риском. Лучше продолжать притворяться.

Карл кивнул.

– Прошу простить, – сказал Чак, с видимым сожалением поглядывая на все еще наполовину полные серебряные блюда, – но эта ваша западная еда не по мне. Ну не могу я ее переварить. Мне куда привычней овсяный отвар и зелень.

– Овсяный отвар?.. – Фурнаэль пожал плечами. – Ладно, если вы желаете этого… – Он поманил одну из прислужниц, низенькую, полную, круглолицую женщину. – Энна! Будь добра…

– Не надо, – сказал Чак. – Пожалуйста.

Барон помрачнел.

– И почему нет?

Хороший вопрос. Они не подумали, что говорить, если Фурнаэль согласится подать такое странное и мерзкое блюдо.

Выручил Ахира.

– Со всем моим уважением, – проговорил он, – вы не дали себе труда подумать, барон.

– И что?

– Если единственное, что принимает ваш желудок – овсяный отвар, захочется ли вам есть его чаще чем раз в день?

Карл хмыкнул.

– Даже и это подвиг. – Он глянул на гнома. Молодец, Ахира. – Барон?

– Да?

– Угощение ваше выше всяких похвал – но к чему все это?

– О чем вы?

– А вот о чем: я в розыске, Пандатавэй назначил награду за мою голову. Вы говорите, что не собираетесь эту награду требовать. Отлично; я готов вам поверить.

Фурнаэль взял бритвенно-острый столовый нож и принялся изучать лезвие.

– Хотя и не убеждены в этом. – Барон тонко улыбнулся. – Возможно, учитывая обстоятельства, это и мудро; возможно – нет. – Он попробовал нож пальцем и положил его назад на стол, направив, возможно случайно, острием в грудь Карлу.

– В чем я действительно не убежден, – продолжал тот, – так это в том, что вы приглашаете в свой дом всех, кто останавливается в Фурнаалевой гостинице. И совершенно невозможно поверить, что такой превосходной едой…

– Благодарю, – склонил голову Фурнаэль.

– …кормят всех постояльцев. Полагаю, у вас что-то на уме.

– Тонко подмечено, Карл Куллинан. У меня действительно есть к вам деловое предложение. Если вы настолько хорошо владеете мечом, как о том говорят слухи…

– Вряд ли меня заинтересует…

– Может быть, дослушаете хотя бы из вежливости? – Фурнаэль поднялся, бросил салфетку на кресло, взял пояс с мечом и застегнул его. – Давайте немного прокатимся и все обсудим – наедине. Я давно уже не езжу верхом только удовольствия ради… Энна, будь добра, озаботься, чтобы остальные гости не знали ни в чем отказа.

Карл тоже встал и опоясался.

– Согласен. – Вслед за бароном он пошел к двери под аркой.

Ахира покашлял.

– Барон!

Фурнаэль раздраженно обернулся:

– Да, друг Ахира?

Гном сцепил ладони под подбородком.

– Мне пришло в голову, что у вас наверняка есть некий козырь в рукаве – на случай, если Карл вздумает отказать вам. И, поскольку вы человек мудрый, козырь этот, несомненно, неубиваем – скажем, удачное продолжение нашего пути.

– А если мой, как вы это называете, козырь, не свидетельствует о моей мудрости? Представим – только лишь как пример: я заявлю Карлу Куллинану, что у меня в руках некая девочка, объявленная в розыск как беглая рабыня, и в случае его отказа я возвращу ее прежним владельцам.

– А заявление сие, без сомнения, будет подкреплено парой десятков стрелков, которым вы приказали ждать снаружи – просто для подстраховки.

– Без сомнения, – улыбнулся Фурнаэль.

– Барон, вы позволите вам кое-что рассказать?

– Вряд ли сейчас подходящее время.

– Прошу вас! – Гном тонко улыбнулся. – Выслушайте хотя бы из вежливости. Рассказ очень короток, барон. И возможно, развлечет вас.

Фурнаэль сдался и опустился в пустое кресло рядом с Ахирой.

– Если вы настаиваете…

– Хорошо. С вашего позволения я начну. Жил-был работорговец, и звали его Ольмин. Мастер клинка, Ольмин всегда выигрывал состязания на мечах на Пандатавэйских Играх. Но однажды удача изменила ему.

Нашелся человек, сумевший победить его. Карл Куллинан, вышедший на арену впервые в жизни. Как вы, надо думать, поняли, Ольмин был оскорблен.

Карл старался не улыбаться. Все это было правдой, но кое о чем Ахира умолчал. Во-первых, Ольмин был лучшим мечником, чем Карл. Он победил потому, что сумел воспользоваться найденной в правилах Игр лазейкой.

– По этой или какой-то иной причине, но Ольмин выследил наш отряд и в Элрудовой Пустоши захватил нас в плен. Вместе с нанятым им магом у Ольмина было пятнадцать человек, и все – неплохие бойцы.

Ольмин заковал Уолтера Словотского, Карла и меня в цепи и провел немало времени, обрабатывая Карла кулаками. Спустя несколько часов нам удалось освободиться.

– Каким образом? – Бровь Фурнаэля удивленно изогнулась. – У работорговцев цепи крепкие, их не разорвать даже гному.

Ахира улыбнулся.

– Уметь надо. Как бы там ни было, мы освободились. Мне удалось положить четверых работорговцев, потом меня остановил болт. Маг, что был тогда с нами, убил их мага. Заботясь о раненых – а они у нас были, – Карл велел нам влезть в фургон и бежал, предоставив оставшимся в живых врагам тушить горящий возок.

– Весьма впечатляюще, – заметил Фурнаэль. – Но я и без того знал, что Карл Куллинан – великий мечник.

– Я в этом не сомневаюсь, барон, – наклонил голову гном. – Но вы наверняка не знаете, что, когда мы бежали, восемь работорговцев еще оставались в живых – и Ольмин был среди них.

Ахира вздохнул:

– Я бы удовлетворился этим. Мы были живы, свободны, за нами не гнались… Конечно, мы все пострадали. Карл потратил остаток целительных бальзамов, чтобы подлечить меня. Карл и сам был не в лучшей форме: когда руки ваши несколько часов прикованы к потолку, плечи цепенеют и теряют силу. Я хотел покончить со всем, оставить работорговцев в покое.

Барон склонил голову к плечу.

– Но Карл Куллинан не хотел. – Говорил он спокойно, но бледность выдавала его.

– Нет. Взяв с собой одного из отряда, Карл вернулся к Ольмину и остальным. Вдвоем против восьми.

• Предыдущая
• 24/46
• Следующая