Приключения Гаррета. том.2 - Кук Глен Чарльз - Страница 25

— Ты выглядишь отлично. Спасибо, что помнишь меня. Я отслужил свою пятерку и вернулся домой.

— А ты уверен, что не скрылся от призыва? Все Гарреты мужского пола никогда не возвращались с войны.

Лучше бы она не напоминала. Ни мой брат, ни отец, ни отец отца не вернулись домой. Казалось, существовал закон природы — если твое имя Гаррет, ты получаешь почетную привилегию погибнуть за корону и королевство.

— Я побил судьбу, Тилли (по-настоящему Красулю звали Тилли Нукс), и заставил ее вспомнить старый закон вероятности, действующий одинаково для всех, включая венагетов. — Или оказался умнее и хитрее остальных мужчин своего рода.

Мне уже приходилось слышать подобные высказывания. Правда, Тилли всегда говорила о моих родичах злее, чем остальные. У нее были основания сердиться. Мой дед Гаррет (задолго до того, как я появился на свет) бросил Красулю ради другой, помоложе.

Однако вся горечь и язвительность не мешали ей относиться к нам, малолеткам, как к собственным внукам. Моя задница до сих пор хранит воспоминания о ее хлысте.

Красуля появилась в лавке через дверь, прикрытую занавесью из шнуров с нанизанными на них большими бусинами. В ее руках была лампа, бросавшая свет только в мою сторону. Зрение, доставшееся Тилли от предков-гномов, позволяло ей прекрасно видеть в темноте.

— Ты, Тилли, вовсе не изменилась. — И это было сущей правдой. Она оставалась точно такой, какой я ее запомнил.

— Не корми меня дерьмом, Гаррет. Я чувствую себя так, будто на мне проскакали тысячу миль и я сотню раз изошла потом.

И это тоже было сущей правдой.

Так выглядят прожившие семьдесят нелегких лет. Волосы редкие и седые, кожа черепа под ними поблескивает в свете лампы. Кожа на лице висит складками, будто старуха недели за две похудела вдвое. Она была бы бледна, если бы не испещряющие ее коричневые печеночные пятна, большие и маленькие. Тилли двигалась медленно, но весьма решительно. Ходьба причиняла ей боль, но старуха не желала уступать болезням. Я припомнил, что обсуждение недугов постоянно являлось основной темой ее бесед. Она вечно жаловалась, но, по существу, не менялась, оставаясь широкой в бедрах, с висячими складками жира по бокам. Судя по ее формам, можно было предположить, что она родила по меньшей мере десяток ребятишек, однако мне не доводилось слышать о ее отпрысках.

Тилли внимательно смотрела на меня, пытаясь изобразить улыбку. Во рту у нее оставалось не больше пары зубов, но глаза сохранили живость, и ум оставался острым как всегда. Улыбка ее при этом оказалась утомленной и слегка циничной.

— Итак, чем мы обязаны столь высокой чести после многих лет разлуки?

Надеюсь, она не начнет обсуждать со мной свое люмбаго.

«Мы» кроме нее состояло из пестрой кошки — самого вороватого существа данного вида из всех, что мне приходилось встречать. Как и хозяйка, животное было ужасно древним. Кошечка смотрела на меня с таким видом, будто тоже узнала.

Врать Красуле невозможно. Она сразу же распознает ложь. Я понял это раньше, чем мне исполнилось шесть лет.

— Дело, — ответил я.

— Слыхивала я, каким «делом» ты занимаешься.

— У тебя такой тон, словно ты его не одобряешь.

— То, как ты ведешь его, — не более чем дурацкая игра. Она не принесет тебе ни богатства, ни счастья.

— Возможно, ты и права.

— Что ж, присядем, — бросила старуха и опустилась на пол в позу лотоса. Этим искусством Красуля поражала меня, когда я был малышом. Изумила она меня и сейчас. — Так какое дело привело тебя ко мне?

Кошка улеглась на скрещенные ноги хозяйки. Я попытался вспомнить ее имя, но не смог. Будем надеяться, что оно мне не понадобится.

— Не исключено, что дело связано с колдовством. Я ищу пропавшую девушку. Единственный ключ, который я пока обнаружил, — колдовские принадлежности, спрятанные в ее комнате.

Красуля невнятно буркнула. Она не стала спрашивать, почему эти находки привели меня к ней. Старуха была крупным поставщиком колдовских ингредиентов — куриных губ, жабьей шерсти, лягушачьих зубов и всего такого.

— И она их оставила, убегая?

— Видимо.

Красуля поставляла первоклассное магическое сырье, и я не мог понять, как ей это удавалось. Она никогда не покидала дом, чтобы пополнить запасы, а мне не доводилось слышать о существовании оптовых торговцев этим добром. Ходили слухи, что Красуля, несмотря на свой образ жизни, очень богата. Я верил этим перешептываниям. Старуха продавала колдовские принадлежности уже многим поколениям магов и наверняка сумела где-то припрятать сундуки, полные золота.

— Не думаю, что так могла поступить настоящая колдунья.

— Я тоже.

Когда-нибудь шайка негодяев, проигнорировав уроки истории, попытается ограбить Красулю. У них ничего не получится, и попытка завершится крайне болезненно. Старуха, видимо, сама весьма могущественная ведьма.

Впрочем, Тилли никогда не говорила, что она колдунья или что обладает сверхъестественным могуществом. Об этом гласили факты. Одно то, что ей удалось дожить до старости, плавая среди акул, говорит о многом.

Я рассказал все с самого начала, не опуская никаких деталей. В этом не было необходимости. Тилли оказалась прекрасной слушательницей.

— В деле замешан Дождевик? — Ее физиономия помрачнела, превратившись в сморщенную черносливину. — Не нравится мне это.

— Вот как? — выжидательно проронил я.

— Мы давно его не видели. Возвращение Дождевика — плохая новость.

— Вот как?

Красуля любит поговорить. Если ее не прерывать, а лишь молча слушать, она иногда способна прокашлять нечто действительно важное. Но не исключено, что она воспользуется предоставленной возможностью поныть о своих болезнях и недомоганиях.

— Все как один твердят мне, — продолжил я, — что это очень плохой человек, но в то же время стесняются объяснить — почему. Трудно испугать того, кто провел пять лет нос к носу с лучшими парнями венагетов или сшибался рогами с людьми, подобными Чодо Контагью.

Чодо одно время был королем преступного мира Танфера.

— Чодо использовал пытки, убийства и угрозы насилия всего лишь в качестве инструментов. Дождевик же мучает людей потому, что это доставляет ему наслаждение. Думаю, он не желает привлекать внимания и поэтому отправляет людей в Бледсо. Иначе мы находили бы их куски по всему городу.

Она продолжила рассказ, и передо мной встал портрет садиста. Еще одна ипостась Кливера.

Я начал было сомневаться, стоит ли мне встречаться с чудовищем. Но при здравом размышлении пришел к выводу, что я все же должен сделать это, хотя бы для того, чтобы объяснить ему, что отсутствие симпатий к человеку не может служить достаточным основанием для отправления его в психушку.

Красуля продолжала болтать, щедро делясь слухами, фактами, фантазиями и предположениями. Она знала ужасно много о Дождевике тех давних времен, но ничего не могла сказать о сегодняшнем Кливере.

— Ну хорошо. — Я попытался унять ее словоизвержение. — Что ты можешь сказать о существующих ныне колдовских культах? О черной магии, которая способна привлечь скучающего подростка. Что происходит в этом плане?

Красуля на сей раз очень долго молчала. Я даже подумал, что ненароком коснулся чего-то запретного. Наконец она произнесла:

— Не исключено.

— Не исключено? Не понимаю. — Я не мог поверить, что, занимаясь столько лет торговлей магическими принадлежностями, она не знает ситуации на рынке.

— Я не монополистка в этой области. В городе есть и другие торговцы. Никто не может сравниться со мной по количеству и ассортименту, но торговля идет. Недавно в нашем деле появились совсем новые люди. Правда, в основном они ориентируются на клиентов-нелюдей. Тебе следует поговорить с Виксоном и Уайтом. В отличие от меня они не задают вопросов покупателям, и их клиентура состоит из богатых людей.

— Мне нравится, когда ты начинаешь изъясняться таким языком.

— Что? Не делай поспешных умозаключений о людях только на основании их местопребывания, мой мальчик. Ты можешь встретить гениев на Дне и идиотов на Холме.