Звёздный свиток - Роун Мелани - Страница 70

• Предыдущая
• 70/152
• Следующая

Уголки губ Андри чуть приподнялись. Он увидел именно то, что старался внушить ему Сегев: мальчика, безответно влюбленного в женщину много старше себя.

— Завтра я поговорю об этом с леди Андраде. А пока всем пора спать, правда?

После того, как Сегев произвел на Андри нужное впечатление, ничего не стоило проводить Холлис до дверей ее комнаты. Он сделал вид, будто хочет полюбоваться видом из окна, а на обратном пути бесшумно сунул ключ в стоявшую на столе маленькую серебряную чашу, где тот лежал прежде. Сегев тянул время как мог, желая ей спокойной ночи, а затем вернулся в свою маленькую комнату без окон.

Реакция наступила, когда он закрыл за собой дверь. Комната была освещена горевшими в жаровне угольями — впрочем, необходимыми не столько для света, сколько для борьбы с сыростью: толстые стены не просыхали даже летом. Юноша сел на кровать, задумчиво вытянул руки и посмотрел на свои дрожащие пальцы. Сегодня ночью он едва не попался. Не хотелось думать о том, что сделала бы с ним Андраде, если бы узнала, кто он такой и с какой целью прибыл сюда. Достаточно было бы и того, что он отравил Холлис дранатом.

Но его не поймали. Да, конечно, он не завладел Звездным Свитком и не скакал галопом на север, к Миреве. Но случилось иное, и это было даже к лучшему. Если Андри действительно привлечет «Сеяста» к работе над свитками, если тот получит к ним постоянный доступ и научится тому, о чем не имеет понятия даже Мирева… Или имеет, но ни за что не станет учить его таким опасным вещам. Руваль был тем, кого она выбрала, чтобы допустить к тайным знаниям; Руваль, чьим единственным преимуществом было то, что Янте родила его первым..!

Третий сын Янте сидел, обняв колени, и улыбался. Он был рад, что не сумел выкрасть свиток, рад, что сможет остаться здесь. Если он правильно сыграет свою роль, то изучит все, что может ему предложить Звездный Свиток, наряду с секретами фарадимов, которые будут в него вдалбливать изо дня в день. Может быть, даже его включат в свиту Андраде и возьмут на Риаллу. Он нравится Холлис, и та может отказаться ехать без него. Она попросит у Андраде разрешения взять его с собой.

Так почему бы не подождать? Настанет день, когда он, Сегев, бросит вызов самому верховному принцу.

Когда Киле галопом проскакала мимо, Риян прижался спиной к дереву. Он слышал крики, слабые, но хорошо различимые в ночной тишине, успел вовремя спрятаться, а затем вновь побежал к сельскому домику.

К тому времени, когда он пришел на место, там было тихо и пустынно. Некоторое время Риян следил за домом из укрытия, а потом, дрожа от возбуждения, решился приблизиться к жилищу. Дверь была не заперта. Он осторожно заглянул в нее и увидел, что внутри пусто. Было видно, что здесь жили люди, но ушли отсюда в крайней спешке. Юноша снова вышел наружу, обошел дом, ища ключ к тому, что здесь произошло, но так ничего и не обнаружил. У одной из стен была потревожена пыль и помята трава, но это могло быть работой кобылы. От Клеве не осталось и следа.

Риян, тревога которого нарастала с каждой минутой, еще раз обследовал дом. Он обнаружил еду, использованную посуду, измятую постель и несколько частей одежды, принадлежавшей высокому, атлетически сложенному мужчине. Вернувшись на улицу, юноша поглядел на луны, испытывая желание воспользоваться ими и обшарить всю эту местность в поисках Клеве. Однако память о запрете Андраде отрезвила его — впрочем, как и обещание Клеве встретиться с ним завтра утром у золотых дел мастера. Риян посмотрел на свои четыре кольца с таким видом, словно они его предали. Этих знаний хватало лишь на то, чтобы пользоваться солнечным светом, но не позарез необходимым ему сейчас светом лун.

Едва неба коснулся первый рассветный луч, Риян вернулся в город и проскользнул в свою комнату. Тревога не помешала ему несколько часов проспать непробудным сном и проснуться как раз вовремя, чтобы к назначенному часу успеть в мастерскую золотых дел мастера.

Но Клеве там не было.

Распущенные волосы Сьонед, уютно пристроившейся в высокой зеленой траве, ерошил ветер с залива Брокуэл. Принцессу заливал солнечный свет, превращавший ее в неразличимую тень: этому фокусу обучил ее выросший в Пустыне муж. Отсюда она могла незаметно следить за раскинувшимся внизу лагерем, состоявшим из примерно девяноста палаток, разбитых на одиннадцать островков разного цвета. Каждая группа палаток неуклонно следовала одному и тому же образцу — в центре стоял огромный шатер принца, окруженный меньшими по размеру палатками вассалов, помощников и прислуги. Ее собственный шатер, огромное сооружение из голубого шелка, последнее экстравагантное приобретение покойного принца Зехавы, занимал лучшее место на западном берегу реки Фаолейн. Над ним развевалось знамя с драконом; хотя сам Рохан еще не прибыл, она по праву делила с мужем власть и титул верховного принца. Герб с драконом принадлежал ей не меньше, чем ему. Рохан ясно показал это во время их первой Риаллы. Она тихонько улыбнулась, припомнив, как у остальных принцев отвисла челюсть, когда Рохан нарушил все традиции и под руку привел ее на заключительный пир. После этого все остальные жены дружно потребовали того же и большей частью добились своего. Однако никто из них не делил с мужем власть так же безоговорочно, как это делала Сьонед. Доказательством этого был и герб с драконом, державшим в когтях золотое кольцо фарадима , в центре которого красовался камень принцессы — огромный изумруд.

Гербы тоже были нововведением Рохана, которому охотно последовали остальные принцы. За последние десять лет каждый из них сам придумал себе герб и принялся лепить эти изображения на одежду слуг и все свое добро. Атри оставалось только завидовать этому обычаю; Чейн оставался единственным лордом, который имел право на собственную эмблему. Лагерь пестрел цветами и развевающимися знаменами с самыми немыслимыми символами. Некоторые из них были прекрасны, другие всего лишь терпимы. Реющее на высоком серебряном столбе знамя Фессендена — серебряное руно на поле цвета морской волны; развеваемый ветром стяг Гилада — три серебряных луны на стыдливо-розовом фоне — водруженный над палатками столь же смехотворной окраски. Дорвальский белый корабль на голубом поле стоял на локоть выше крибской белой свечи на красном; можно было не сомневаться, что уязвленная гордость принца Велдена подскажет ему привезти на следующую Риаллу флагшток подлиннее. Над палатками ее кузена Волога бриз лениво перебирал алые складки с изящными серебряными фляжками, слегка подчеркнутыми черным. Знамя Оссетии — пшеничный сноп на темно-зеленом фоне — было перевито серыми лентами, всем напоминавшими о том, что принц Чейл недавно потерял сына и внука. Сьонед заметила, что здесь царило спокойствие, особенно бросавшееся в глаза по сравнению с праздничным оживлением всех остальных, и от души пожалела бедного старика, вынужденного прибыть на Риаллу несмотря на боль свежей утраты.

В раскинувшейся под ней радуге недоставало еще трех цветов, и о том же напоминали пустые места, оставленные для тех, кто еще не прибыл. Брат Давви был в пути, но уже к вечеру его бирюзовые палатки встанут рядом с ее голубыми, поскольку Сир граничит с Пустыней. Завтра, когда прибудут Рохан, Поль, Мааркен и Пандсала, по другую руку разместятся фиолетовые цвета Марки. Они не поплыли на Риаллу по Фаолейну, как делалось обычно, ибо ни Поль, ни Мааркен не могли и шагу ступить на что-нибудь плавучее. Перед Пандсалой не стояло таких трудностей, и это лишний раз напоминало о странностях фарадимского дара принцессы-регента: она могла путешествовать по воде, не испытывая тошноты. Андраде и ее свита — в которой должна была присутствовать и будущая жена Мааркена — могли приехать тогда, когда заблагорассудится леди Крепости Богини. Ее белые палатки должны были стоять поодаль от всех остальных. От внимания Сьонед не укрылось, что для Андраде было оставлено несколько мест; пусть властная леди сама решает, где ей больше нравится.

• Предыдущая
• 70/152
• Следующая