Татуировка наложницы - Роулэнд Лора Джо - Страница 11
- Предыдущая
- 11/84
- Следующая
Однако его замыслу не суждено было сбыться. Сано пережил ссылку — как и все прежние попытки Янагисавы дискредитировать его — и вернулся героем. Сегодня он сыграл свадьбу с дочерью судьи Уэды, который тоже оказывал большее влияние на сёгуна, чем того хотелось канцлеру. Цунаёси Токугава разгневался на Янагисаву за высылку Сано и потому отказал ему в просьбе об увеличении владений. Статус Сано при дворе повысился. То же произошло с положением другого соперника, влияние которого канцлер Янагисава в прошлом без труда свел на нет. И теперь, когда сёгун узнал о вражде между своими советниками, Янагисава не осмеливался применить против Сано прежний метод устранения врагов — убийство. Риск быть разоблаченным и наказанным слишком велик. Но он должен уничтожить своего конкурента!
— Досточтимый канцлер, разве плохо, что сёсакан-сама защищает Японию от коррупции и измены? — подал голос Казуо Хамада, все более склонявшийся на сторону Сано. — Разве мы не должны поддерживать его усилия?
Все старейшины, кроме Макино, главного приспешника канцлера, робко поддержали эти слова. Страх закрался в душу Янагисавы. Старейшины когда-то безоговорочно принимали его суждения. Теперь же из-за этого Сано он теряет контроль над людьми, которые дают советы сёгуну и устанавливают политику Японии. Но он не позволит этому случиться. Никто не смеет преграждать ему путь к могуществу.
— Как вы смеете мне противоречить? — бросил он и прибавил шагу, вынуждая старейшин, поспешивших принести извинения, идти быстрее. — Поторопитесь!
О, как он наслаждался их покорностью, свидетельством своей власти... и как страшился ее малейшего ослабления, угрожающего погрузить его в кошмар собственного прошлого...
Его отец был канцлером правителя Такэи, даймё провинции Арима, а мать — дочерью торговца, который стремился повысить свое общественное положение через союз с самурайским кланом. Родители видели в детях орудие возвышения семьи. Денег и внимания на их воспитание не жалели, но это было лишь средством для достижения конечной цели: получения должности при дворе сёгуна.
Самая яркая картинка из детских воспоминаний Янагисавы: он и его брат Ёсихиро стоят на коленях в темной приемной отца. Ему шесть лет, Ёсихиро — двенадцать. Дождь барабанит по черепичной крыше, кажется, что солнце вообще не показывалось в те дни. На возвышении сидит отец — мрачная громадная фигура, одетая в черное.
— Ёсихиро, твой учитель говорит, что ты провалился по всем академическим дисциплинам. — Голос отца звучит презрительно. Затем он обращается к Янагисаве: — А наставник по боевым искусствам говорит, что вчера ты проиграл тренировочный бой.
Он не вспоминает о том, что Янагисава умел читать и писать так же хорошо, как мальчики вдвое старше его, и что он лучший фехтовальщик среди детей в городе.
— Как вы рассчитываете таким образом принести честь семье? — Лицо отца наливается гневом. — Вы два бесполезных дурака, недостойных быть моими сыновьями!
Схватив деревянную трость, всегда лежавшую на возвышении, он принимается избивать мальчиков. Янагисава и Ёсихиро сжимаются под болезненными ударами, стараясь сдерживать слезы, которые еще сильнее разъярят отца. В соседней комнате мать наказывает их сестру Киёко за то, что та не блещет навыками, необходимыми, чтобы выйти замуж за высокопоставленного чиновника.
— Глупая непослушная девчонка!
Звуки шлепков, ударов и плач Киёко постоянно наполняли тот дом. Каких бы успехов ни добивались дети, они никогда не могли порадовать родителей. Но страшнее наказания была невозможность утешиться в кругу других людей или в любви друг к другу. Родители лишили их даже этого.
— Эти заморыши ниже вас, — говорила мать Янагисавы, изолируя детей от юных отпрысков других вассалов правителя Такэи. — Когда-нибудь вы станете ими руководить.
Дети узнали, что можно избежать наказания, свалив вину на другого. И между ними поселились взаимная ненависть и недоверие.
За все те страшные годы Янагисава плакал только один раз, в тот холодный дождливый день, когда хоронили его брата Ёсихиро. В семнадцать лет он совершил сеппуку. Когда монахи монотонно пели молитвы, Янагисава и Киёко горько плакали, одни в толпе присутствующих проявив хоть какие-то чувства.
— Прекратите! — злым шепотом повторяли родители, подкрепляя слова оплеухами. — Какое бесстыдное проявление слабости. Что подумают люди? Почему вы не можете принести чести семье, как это сделал Ёсихиро?
Но Янагисава и Киёко знали, что ритуальное самоубийство брата вовсе не было жестом чести. Ёсихиро, старший сын, не вынес тяжелой ответственности быть главным объектом семейных амбиций. Не в силах оправдать ожидания родителей, он убил себя, чтобы избежать дальнейших страданий. Янагисава и Киёко плакали не о нем, а о себе, поскольку родители променяли их жизни на более высокое положение в обществе.
У Киёко, которую в пятнадцать лет выдали замуж за богатого чиновника, во время очередных побоев случился выкидыш, и теперь она снова была беременна. А одиннадцатилетний Янагисава уже три года служил у правителя Такэи пажом и объектом сексуальных утех. От домогательств даймё у него кровоточил анус, но гордость его страдала еще больше.
Когда дым от погребального костра поднялся над землей, что-то сместилось в душе Янагисаны. Слезы истощали запас накопленного в сердце страдания, и там не осталось ничего, кроме горькой решимости. Ёсихиро умер, потому что был слабым. Киёко — беспомощная девчонка. И Янагисава поклялся, что однажды станет самым могущественным человеком в Японии. Тогда никто не посмеет использовать, наказывать или унижать его. Он отомстит всем своим обидчикам. Все будут слушаться его приказов, все будут страшиться его гнева.
Спустя одиннадцать лет Цунаёси Токугаве доложили о молодом человеке, чья внешность и ум способствовали его быстрому продвижению среди вассалов правителя Такэи. Цунаёси, падкий на красивых мужчин, вызвал Янагисаву в замок Эдо. Янагисава превратился в зрелого красавца, он был поразительно хорош собой, на его лице особо выделялись яркие, черные глаза. Когда дворцовые стражники ввели Янагисаву в личные покои двадцатидевятилетнего будущего сёгу-на, тот отбросил книгу, которую читал.
— Великолепно, — похвалил он. На мягком, женоподобном лице появилась заинтересованность. — Оставьте нас, — сказал он стражникам.
К тому времени Янагисава прекрасно знал свои слабые и сильные стороны. Сравнительно низкий статус его клана, как и нехватка средств, не позволяли ему пройти в верхние эшелоны бакуфу, но он научился пользоваться своими талантами, данными богами удачи. И вот, глядя в глаза Цунаёси Токугаве, он увидел в них сладострастие, слабость ума и духа, а также неодолимое желание лести. Янагисава внутренне усмехнулся. Он поклонился, не удосужившись сначала встать на колени, обеспечив себе тем самым первую в ряду многочисленных свобод с будущим сёгуном. Цунаёси Токугава, трепетно покорный, поклонился в ответ. Янагисава подошел к возвышению и взял книгу.
— Что читаете, ваше превосходительство? — спросил он.
— Это, э-э, э-э... — Заикаясь от возбуждения, Цунаёси Токугава задрожал от близости Янагисавы. — «Сон в красном тереме».
Янагисава смело уселся на возвышении и стал вслух читать китайский классический эротический роман. Его чтение, отточенное в детстве учением и наказаниями, было безупречным. Он сделал паузу перед очередным абзацем и многозначительно улыбнулся Цунаёси. Тот залился краской. Янагисава протянул руку. Будущий сёгун с чувством сжал ее.
В дверь постучали, вошел какой-то чиновник.
— Ваше превосходительство, наступило время заседания Совета старейшин. Они проинформируют вас о положении в стране и выслушают ваше мнение о новой правительственной политике.
— Я, э-э... я сейчас занят. Разве это не может подождать? Кроме того, не думаю, что у меня есть какие-то мнения. — Цунаёси посмотрел на Янагисаву, словно ища у него спасения.
В этот момент Янагисава ясно увидел путь к желанному будущему. Он станет наперсником Цунаёси и будет подсказывать мысли, которых не хватает глупому диктатору. Янагисава будет править Японией через Цунаёси Токугаву. Он узурпирует власть сёгуна над жизнями и смертями подданных.
- Предыдущая
- 11/84
- Следующая
