Русский синдикат - Ростовский Андрей - Страница 3
- Предыдущая
- 3/54
- Следующая
Водитель джипа, крепкий рыжеволосый парень, пояснил Феликсу:
— Знаешь, браток. Нам сведущие люди майканули, что по той трассе мусора капканов понаставили. Да и в любом случае сходняк раньше чем в полдвенадцатого не начнется. Так что, Феликс, от души наслаждайся любимым городом. Давно ведь к нам не заезжал.
— Да, братуха, давненько…
В суете мирской Феликс редко испытывал чувство ностальгии по близким его сердцу местам, где прошли детство, отрочество и юность. Но только ступив на трап самолета и вдохнув полной грудью воздух донских степей, его сердце защемило от приятного чувства. Чувства дома.
Сейчас, сидя на переднем сиденье автомобиля, Феликс с любопытством глазел по сторонам. Вот проехали «Сельмаш» — район, где он когда-то появился на свет. Вот парк Островского, где он еще ребенком любил прогуливаться со своим дедом, добрейшим, веселым человеком с густыми черными бровями. Вот старый автовокзал, а вот и Нахичеванский рынок и площадь Карла Маркса с Вечным огнем.
Через несколько минут показалась Театральная площадь, где в застойные времена проходили все торжественные церемонии и парады. Справа от него — здание театра Горького, а слева возвышалась величественная стела. Затем справа показалось здание «Интуриста», где в верхнем зале ресторана, именуемом «Журавли», некогда играл нынче покойный легендарный скрипач Аидыш Моня, прославленный в песне Шуфутинского. В годы юности Феликс частенько зависал со своими кентами в этом злачном заведении и хорошо помнил старого еврея, который позже играл в новом по тому времени ресторане «Охотник», что находится на Ворошиловском проспекте почти у самого моста через реку Дон.
Выехав на Большую Садовую, в прошлом Энгельса, Феликс невольно улыбнулся. Сколько воспоминаний было связано с этой центральной ростовской улицей. Не только каждое здание, каждый камень был ему здесь знаком. Завернув у городской администрации и спустившись по Ворошиловскому проспекту, Фил вспомнил смешную историю, связанную с бронзовым монументом, стоявшим в сквере у Дома Советов.
Скульптура изображала буденовца на коне и идущего рядом красноармейца с винтовкой наперевес. Конь в композиции встал на дыбы, и чрезвычайно реалистичный скульптор тщательно изваял его гениталии. Так вот, какой-то отчаянный чудак в день Святой Пасхи, ночью, выкрасил яйца коня одно в красный, а другое в желтый цвет. Вот шума-то было! Время глухое, застойное.
А у памятника Ленину, у входа в парк Горького при определенном ракурсе большой палец его раскрытой правой руки, зачем-то указывающий ему прямо под ноги, превращался с определенного места просмотра в пенис, и казалось, что дедушка Ленин мочится себе под ноги. А сколько еще приколов и чудачеств имеется на улицах этого колоритного города! Но каким бы ни был веселым Ростов-Папа, он все же издревле считался городом урок всех мастей, городом отчаянных жиганов и маститых воров.
Пока Феликс вспоминал различные веселые причуды, небольшой кортеж пересек Ворошиловский мост и въехал на левый берег Дона. В народе его окрестили «Лебердоном». Раньше вдоль длинного песчаного пляжа располагались только базы отдыха и различные пансионаты. Сейчас он был похож на маленький Лас-Вегас. Некогда стоявшие здесь простенькие шашлычные за короткий промежуток времени превратились в добротные рестораны, сверкающие яркими огнями и зазывающие посетителей. Но кортеж направлялся в ресторан, которому исполнится скоро двадцать лет. Во времена юности Феликса он считался самым престижным рестораном в Ростове и пригласить туда девчонок было верхом юношеского куража. Сейчас он был обновлен и реставрирован, но старый фрегат по-прежнему стоял на реке.
Припарковав машины, друзья зашли в ресторан и прошли в банкетный зал, где их уже ждали около двух десятков человек. "Ба! Знакомые все лица! Здесь были и Паша Бес, и Резо, и Арам, и Витя Гашиш, и ростовские воры, и Эдик Кирпич, Гурам, Гиви Тбилисский, Ашот из Нахичевани, Коля Шальной, а также многие другие воры и достойные преступники.
Подождали, когда все соберутся, и слово взял Паша Бес.
— Приветствую вас, братки мои! Рад всех вас видеть живыми и здоровыми, — сделав паузу, он внимательно посмотрел на окружающих. — Собрались мы здесь, вы знаете, по какому поводу. Собрались, чтобы помянуть наших близких, безвременно ушедших.
Паша встал, поднял рюмку водки и по традиции опрокинул несколько капель на скатерть. Все последовали его примеру.
— Пусть земля им будет пухом, — послышалось со всех сторон. — Царствие им небесное.
Все разом, не чокаясь, выпили. После этого взял слово Резо и подробно рассказал о смерти своего племянника и других урок в Нью-Йорке.
Все минуту помолчали. На их мрачных лицах виделась искренняя печаль. Снова встали и снова выпили, не чокаясь, вспоминая добрым словом каждого из ушедших. Затем слово снова взял Паша Бес.
— Братья мои. Нам горька эта утрата. И долг каждого честного вора и порядочного преступника отомстить за смерть наших близких. Кровью смыть грязь, запятнавшую достойное имя воровского братства России. Но не только месть будет двигать нами в той делюге, что мы задумали. Расстреляли наших близких в Нью-Йорке не случайно. Их убрали за то, что они поехали выяснять судьбу очень и очень приличной суммы. Большой, братки, суммы. Ох большой…
Паша Бес сообщил присутствующим все подробности трагического события. А дело заключалось в следующем.
Существовал крупный коммерческий банк «Тара-Холдинг». Его грандиозные финансовые ресурсы, помимо многочисленных вкладчиков, пополняли средства общаков и черных касс нескольких серьезных воровских семей и крупных авторитетов. Банк был полностью под контролем верхушки криминалитета России, и возглавлял его правление Александр Семенович Кравченко — толковый банкир, гениальный экономист.
Убедив своих серьезных вкладчиков и нарисовав им грамотно обоснованные экономические схемы получения сверхприбыли, он вложил тридцать восемь миллионов долларов в американский финансовый рынок, а точнее, в крупную инвестиционную компанию «Сателлит Интернэшнл», которую возглавлял наш соотечественник Евгений Валерьянович Тарасюк, однокурсник Кравченко по экономическому факультету МГУ.
Кравченко хорошо знал Тарасюка и еще он хорошо знал, какие мощные криминальные силы стоят за спиной у его банка, а посему в безопасности сделки не сомневался. Вдобавок, если учесть сногсшибательные проценты, которые должен был получать банк «Тара-Холдинг» от удачных вложений инвестиционной компании «Сателлит Интернэшнл» в американскую промышленность, сделка обещала быть удачной, безопасной и сверхприбыльной.
Казалось, ничего не предвещало краха продуманной операции, но когда ровно через год Кравченко потребовалось вернуть часть переведенной суммы, непонятные со стороны «Сателлит Интернэшнл» отговорки и задержки не на шутку встревожили председателя «Тара-Холдинг». Незамедлительно со стороны Московского отделения банка были командированы соответствующие специалисты. С ними вместе вылетел в Нью-Йорк «законник» Гена Слон.
Когда в Нью-Йорке состоялась серьезная беседа по поводу возврата денег, господин Тарасюк и его компаньоны начали нести какую-то нелепую экономическую дребедень.
Беседа затянулась на несколько часов, и в конце, не выдержав, слово взял Гена Слон. Речь его была коротка и недвусмысленна. Он доходчиво объяснил господам оппонентам, что будет в случае задержки возврата денег. Свои колоритные русские выражения он дополнил тем, что пару раз господина Тарасюка треснул башкой об стол. Если бы он знал о том, что все его действия фиксируются на видеоаппаратуру ФБР, он бы поступил… Он бы поступил также! Ему иначе нельзя. Он же вор.
Нагрянувшая бригада агентов ФБР схватила изрядно разозленного Слона и вместе с ним группу недоумевающих парламентеров. Начались долгие судебные тяжбы и разбирательства. При помощи хороших гонораров, уплаченных опытным адвокатам, офицеров банка удалось освободить и отправить в Россию.
А вот Гене Слону за угрозы, хулиганство и вымогательство припаяли шесть лет и отправили в манхэттенскую тюрьму Эм-Си-Си, и то, чтобы получить столь невысокий срок, адвокатам пришлось изрядно попотеть.
- Предыдущая
- 3/54
- Следующая
