По законам волчьей стаи - Ростовский Андрей - Страница 33

• Предыдущая
• 33/60
• Следующая

Георгий Максимович внимательно посмотрел на Германа.

Герман молча слушал. Они выпили еще по рюмке, и старый Вор продолжил свое повествование.

— Рассказываю тебе потому, что пришелся ты мне чем-то, а на людей у меня, сынок, чутье особое. Так что не обессудь, если пооткровенничаю малость. Уж больно хочется душу кому-то излить. Тому, кто поймет. А ты, я вижу, человек понимающий, разумный. Так вот. Сложно самому себе признаться в том, что все, чему посвятил свою жизнь, свою идею, которую тащил на своих плечах, все это, оказывается, мало кому нужно. Скорее, вместе с жизнью, которая стала иной, стал иным и весь преступный мир. Не скажу, что раньше не было проколов и ошибок. Раньше тоже случались грубости и перегибы. Но сейчас! Сейчас конченый беспредел. Молодежь наши законы и понятия ни во что не ставит.

Что есть понятия? Понятия — это свод определенных правил, по которым должен жить каждый порядочный урка. Они основаны на честных и справедливых вещах, принятых нашей моралью, нашим образом жизни. Образом жизни каждого, кто пошел по нашей стезе, по нашему пути. Пути честного преступника. И если ты определился, кто ты есть по этой жизни, свой путь ты тогда должен выбрать сам. И нельзя быть проституткой, метаться туда-сюда, меняя мотивы и жизненные принципы. Для этого и были созданы понятия. Для порядка. Но, к сожалению, сейчас молодежь смотрит на наши старые правила, как на нечто отжившее и никому не нужное. И по большому счету в наше время все понятия и вообще воровской закон стали просто обыкновенным прикрытием, ширмой, закрывающей элементарную тягу к наживе. Жадную тягу. Грязную. И поглощенные этой жаждой новоиспеченные мафиози используют традиции и сам воровской закон, чтобы прикрыть, замаскировать свои гнилые замыслы. Они манипулируют им так, как считают нужным. Выгодным. Извращая все самое святое. Наше святое. Все, с чем мы прожили свою жизнь. Мы — воры старой закалки. А сейчас всем на все наплевать! Лишь на зонах еще соблюдаются наши законы. Там без этого нельзя. А на воле? На воле же беспредел!

Большинство преступников конкретно замусорились. Дела обтяпывают рука об руку с ментами. Где это видано? Кто только сейчас в мафию не лезет? Те же менты и барыги разные. Братва стала какая-то барыжно-мусорская. Кто на рынке мясом торговал да покупателей обвешивал, нынче посмотришь — стрелки разводит.

Или того хлеще. Раньше ментом работал, псом сторожевым у государства, а сейчас глянешь, крышу пытается состряпать для какой-нибудь фирмушки. И тоже — на тебе, пальцы гнет. Да еще и по фене пытается ботать. Смешно до жуткого, да оскорбительно до слез. Ведь недавно еще, паскудник, людям по-гнилому руки заламывал. Да невинных засаживал, дабы птичку поставить, чтобы висяка не было. Небось, ты сам о таких не раз слышал?

— Конечно, слышал. Не только слышал, но и сталкиваться приходилось, — ответил Герман. Георгий Максимович продолжил:

— А банды, или как их там сейчас — бригады, вовсе беспредельные. Черти голимые, отмороженные, без стыда и совести. Ничего не чтут, никого не уважают. Руки по локоть в крови. Беспредельничают по-черному, пока не отстрелят их, как бешеных псов. Они столько дерьма натворят, столько людей правильных из-за них сгинет — уму непостижимо! — Георгий Максимович покачал головой. — И так везде. Изменился сильно преступный мир. Ох, сильно. Может быть, я, старик, чего-то недопонимаю? Может, все в наших кругах так изменилось, потому что просто-напросто меняется время? Приходится так или иначе приспосабливаться. Даже повременно нам на больших сходках приходилось менять те или иные установки, согласно ситуации, дабы выжить. С волками жить — по-волчьи выть. Почему, например, вор не мог иметь жены? Да потому, что свободного урку ничто не должно связывать по рукам и ногам, окромя воровской идеи. Да чтобы мусора не могли давить на жулика через близких. Но время берет свое, и как ни называй, хоть и не зарегистрированные, но семьи существовали и дети были — хочется ведь человеку потомство иметь. Кровинушку родную. — Вор широко улыбнулся. — В некоторых вещах в былые времена до абсурда доходило. Появилось много машин. Вор не должен садиться за руль — дескать, не шофер. А запрет на телефоны, например. Зачем вору телефон? С ментами связь держать? Сейчас это, конечно, смешно, а в свое время кое-кого пытались и под косяк подогнать. Так-то. Или, к примеру, вор не может трудиться на государство. Это понятное дело. Государство — наш враг. А как шерстить стали, за тунеядство и прочую фигню, то и порешили на сходке, что не впадлу где-нибудь фиктивно числиться. Меняются устои, и многое я могу понять, но некоторые вещи в моей старой башке не укладываются.

Так вот что я хочу тебе поведать, дружище. По-большому, поверь старому урке, все преступные понятия сейчас — полнейшая условность. Они настолько искажены, что узнать их в натуральном виде очень сложно. Я говорю про жизнь на воле. И хоть я считался их самым рьяным поборником, скажу: сейчас они существуют для определенного круга людей, которые научились вертеть ими по своему усмотрению. Не ради воровской идеи, не для правильной жизни честных арестантов, а для удовлетворения своей личной корысти. Так что, Герман, если ты следуешь им в какой-то мере, то пусть исходят они из самого сердца. По той справедливости, которую ты сам считаешь правильной. Так-то вот, сынок…

Их беседа продлилась далеко за полночь. Герману было о чем задуматься. Слова умудренного жизнью старого вора заставили его посмотреть на некоторые вещи в другом ракурсе. По-иному.

Время пребывания Германа в Париже подошло к концу, ему предстоял перелет на родину, домой.

Аэропорт Шарля-де-Голля. Современное здание из стекла и бетона.

Пройдя формальный таможенный досмотр, Герман ступил на эскалатор, один из многих, расположенных внутри здания и представляющих собой стеклянные трубы. Доехав до нужного яруса и налюбовавшись фонтанами внизу, наш друг решил побродить по кругу находящихся на этаже магазинов и бутиков.

В отделе спиртных напитков он купил парочку бутылок красного сухого вина «Шато» и бутылочку коньяка «Мартель» — на сувениры.

Объявили посадку. Герман проследовал на борт авиалайнера и удобно разместился в бизнес-классе. Листая рекламный журнал товаров «DUTY FREE», он скользил взглядом по знакомым страницам, не обращая никакого внимания на их содержание.

Он думал о Марине. Расставаться с ней ему не хотелось, но, увы, как говорят парижские аборигены: «се ля ви». Такова жизнь. Дела и еще раз дела. Москва заждалась своего блудного сына. Он и так провел в Париже сверх всякого лимита своего запланированного времени. Но, в конце концов, не на Марс же он улетает или в какую-нибудь межгалактическую экспедицию.

Во-первых, хорошо работает телефонная связь, во-вторых, при желании он сможет вырваться еще, и наконец, в-третьих, Марина обещала погостить у Германа зимой. Да, очаровательная она все же девушка. Наш герой поймал себя на мысли, что он уже по ней начал скучать. На него это непохоже, но в жизни все так изменчиво. Он вспоминал трепетные минуты расставания, слезинку на глазах девушки. Сладкие воспоминания.

Герман думал о долгих беседах с Георгием Максимовичем. С ходу все так сразу и не переварить. Ему по-доброму льстило общение с таким именитым вором. Очень много нужного и полезного почерпнул он из услышанного от старого законника.

Стюардесса принесла пластиковую трехсотграммовую бутылочку красного вина «Мерлот». Герман любил слегка расслабиться, коротая полет, и, чтобы не гонять лишний раз бортпроводницу, он попросил принести еще пару бутылочек. Вино было не из самых дорогих, но Герману нравилось.

Потягивая вино из пластикового стакана, Герман сосредоточился и в подробностях вспомнил последний разговор с отцом Марины. И неожиданно в его голове начали зарождаться и кристаллизоваться интересные мысли.

Герман давно уже не лез в голимый криминал. По крайней мере, настолько, насколько это возможно в нашей многогранной и совершенно непредсказуемой стране. После нескольких месяцев, проведенных в КПЗ в прошлом году, коротать драгоценные годы молодости за решеткой совсем не хотелось. Но, как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Бывает, совершают люди конкретное преступление и им сходит с рук. А бывает — совершишь всего ничего, и раз, по воле случая, попался. Повезло оперативникам. А того хуже: попытаются подставить или повесить чужие, еще не раскрытые дела. Известно, что очень многие сидят ни за что. И примерно столько же людей, совершив те или иные преступления, безнаказанно гуляют на свободе. Не стоит все валить на бюрократическую, коррумпированную систему. Хотя ее роль здесь ох как велика. Не спишешь на злые повороты судьбы. Но нельзя не отметить кадры, которые, как говорил грозный дедушка Сталин, «решают все», оставляют желать лучшего.

• Предыдущая
• 33/60
• Следующая