Человек из февраля - Эриксон Милтон Г. - Страница 33

Эриксон: Полный пересказ событий причиняет меньше боли.

Росси: Теперь клиентка уже настолько продвинулась в своем лечении, что может более объективно оценить трагический эпизод, связанный с падением Элен в воду. С этой точки зрения – почему Вы предлагаете клиентке рассказать о своем страхе воды несколько позже? Почему бы не сделать это сейчас, когда этому так благоприятствует ее возрастная регрессия и Ваши с ней доверительные взаимоотношения?

Эриксон: Как правило, если любого человека попросить что-нибудь немедленно сделать – можно не получить ничего, кроме раздражения; поэтому Вы отодвигаете Вашу просьбу в будущее, когда пациент сможет к ней подготовиться – но только при этом надо добиться от него обещания о выполнении. Когда Вы обещаете сделать что-либо потом, само будущее время придает вес Вашему обещанию.

Рост: Чем больше проходит времени, тем весомей становится обещание, увеличивая веру пациента в успех и побуждая его к дальнейшим действиям.

Эриксон: Будущее время работает на Вас.

Росси: Фантастика!

Эриксон: Чем больше знаешь – тем меньше почитаешь. Чем больше пациент говорит о травматическом, тем менее оно сохраняет свою травматичность.

Росси: Вы уменьшаете чувствительность клиентки этими бесконечными повторениями рассказа о том, как она уронила свою сестру.

Эриксон: Такая десенсибилизация приводит к тому, что трагическая ситуация становится чем-то вроде «старой шляпы». (Эриксон вспоминает, как его мать внезапно увидела, что в двух шагах от ее годовалой дочки свернулась гремучая змея.) И моя мать так мне рассказывала: "Я схватила швабру и вымела миссис Гремучую змею за дверь с такой скоростью, что она ничего не успела сообразить ". Сорок лет спустя, пятьдесят лет спустя, шестьдесят лет спустя – она все еще рассказывала, как она вымела гремучую змею за порог. И всегда уважительно добавляла – «миссис». А когда она доходила до швабры, голос ее становился жестким и властным. Это был, безусловно, трагический эпизод, и она так от него и «не отошла».

Росси: Стало быть, волнующая «история из жизни» говорит о том, что рассказчик еще не совсем в ней разобрался, не «разложил все по полочкам». Он попадает в тиски своих непосредственных эмоций, и именно на эти эмоции реагирует слушатель.

Эриксон: И вновь я включаю различные уровни: «Скажите мне, Вы готовы?», а в самом конце клиентка говорит: «Я буду готова».

Росси: Она все впитывает, как губка.

Эриксон: Она доверяет мне и доктору Финку, но все-таки приходит к какому-то определенному решению не только благодаря нам, а из-за чего-то еще.

Росси: И это «что-то еще» играет очень важную для нее роль.

Эриксон: Гм. Она «будет готова», когда докурит свою сигарету. Она «будет готова», потому что отдыхает, пока курит. Ее руки расслаблены, губы с удовольствием сжимают сигарету; она – «готова»!

Росси: Она – «готова» для терапевтической работы.Такая последовательность высказываемых положений в высшей степени характерна для Вашего двухуровневого способа общения. Вы якобы адресуетесь к сознанию (клиентка, находясь в сомнамбулическом трансе, сохраняет с Вами тесную связь), хотя Ваши замечания типа «Как быстро Вы можете произнести…» и «Вы готовы?» совершенно явно относятся к подсознательному более раннему по времени уровню.

Эриксон: Да-да.

Росси: Когда Вы просите клиентку повторить «Peter-Piper -picked-a-peck-of-pickled-peppers», Вы просто хотите подтолкнуть ее к тому, чтобы она неожиданно вспомнила Ваше недавнее внушение рассказать как можно больше о своем страхе.

Эриксон: Немного не так. Я заставляю ее произнести скороговорку про Питера-Пайпера для того, чтобы она устранила некоторое несоответствие между тем, что говорю ей я, – и тем, что нужно ей самой.

Росси: И как это все происходит?

Эриксон: Я задал ей скороговорку про Питера-Пайпера. Но я предоставил ей возможность выбрать другую, которая бы ей нравилась больше: «How-much-wood-could-a-wood-chuck-chuck-if-a-woodchuck-would-chuck-wood?»

Росси: Она реально может выбрать?

Эриксон: Гм. «Пнтер-Пайпер» возникает только по моей указке. И поэтому, конечно, я ей предоставляю право выбора.

Росси: Вы хотите сказать, что делаете это специально, потому что Вашей целью является активизация ее собственной психической динамики. Вот в чем смысл этого права на выбор – даже если сам выбор иллюзорен, даже если при этом Ваши пациенты лишь выполняют то, чего хотите Вы, – при этом активизируются их собственные ментальные процессы.

Эриксон: Работа со скороговорками мне нужна для того, чтобы клиентка не испытывала никаких затруднений, когда начнет рассказывать мне о своих травматических переживаниях.

Росси: То есть, скороговорки – еще один пример того, как Вы используете определенные ментальные установки в целях интенсификации терапии; в данном случае установка «на-быстрый-пересказ-без-всяких-пауз» пригодится клиентке тогда, когда она должна будет рассказать Вам нечто такое, что представляет для нее определенные психологические трудности. Вы, как обычно, включаете такие процессы, которые усиливают терапевтическую чувствительность пациента.

Эриксон: И опять «двойной узел»!

Росси: А что здесь за «двойной узел?»

Эриксон: Клиентка сама себя связала обещанием: «Я буду готова, когда докурю сигарету». Правда, это я натолкнул ее на это: «Подождем, пока Вы не докурите свою сигарету.»

Росси: Первоначально мы называли это "временным связыванием. "