Рискованное увлечение - Росс Джулия - Страница 35
- Предыдущая
- 35/84
- Следующая
Учитель остановил свою лошадь и повернулся лицом к Джульетте.
– Мое ли это дело? Едва ли. Так же как и не ваше, мэм.
Он хлестнул кобылу и поскакал по тропе.
Олден Грэнвилл. Виконт Грейсчерч. Давно уж мог жениться на богатой наследнице. Почему он не сделал этого?
В ее собственной семье, конечно, должны были знать его родственников. Но Джульетта не помнила, чтобы она когда-нибудь встречала кого-то из них. И ничего не слышала об их младшем сыне, даже упоминания его имени. Наследник состояния, Грегори, погиб. Убит на дуэли?
«Грегори был на пять лет старше меня. Он погиб, когда я был в Италии. Никаких слов утешения не хватит, чтобы восполнить такую потерю. Ничто никогда не залечит эту рану. Я не буду расспрашивать вас дальше».
Еще одна тонкая ниточка каким-то неожиданным образом протянулась между ними. Нечто большее, чем просто физическое влечение. Правда, Олден Грэнвилл не был причастен к гибели своего брата в отличие, от нее самой.
За светскими мелочами, меняющимся пейзажем и маячившей впереди спиной молодого человека Джульетта не заметила, как они прибыли на конный двор огромного поместья. К этому времени снова заморосил дождь.
Мистер Примроуз помог ей спешиться. Джульетту уже ожидала карета. Олден, лорд Грейсчерч, несомненно, распорядился прислать ее, как только приехал домой с маленьким мальчиком. Придерживая юбки, волочащиеся по мокрому булыжнику, Джульетта пошла к экипажу.
– Леди Элизабет Джульетта Эмберли? – спросил женский голос.
Джульетта испуганно повернулась.
– Леди Грейсчерч. – Питер Примроуз низко поклонился. – Ваш покорный слуга, мэм.
Бледная копия Олдена, его мать, стояла в сводчатом проходе, ведущем в дом. Она бегло взглянула на них – как на облака, булыжник и лошадей, впряженных в карету. Потом посмотрела в упор на Джульетту и нахмурилась.
– Я помню вас еще девочкой, леди Элизабет, – сказала она. – Вы были неблагодарным ребенком. Вообще дети – это великое испытание для их родителей. Если б у меня были дочери, я хотела бы от них большего послушания. Хотя с сыновьями тоже очень нелегко. Весьма нелегко. Ведь у вашего отца не было других детей, не так ли? И поныне тоже?
Джульетта почувствовала себя так, как будто ее ударили ножом. Она не помнила, чтобы когда-нибудь встречалась с матерью Олдена. Должно быть, леди Грейсчерч видела ее у них дома еще девочкой. Вероятно, на одной из тех церемоний с безымянными модными гостями, когда будущую леди Элизабет заставляли делать реверанс, прежде чем отправить обратно в классную комнату.
Леди Грейсчерч должна помнить скандал. И должна быть в курсе тех событий.
«Ведь у вашего отца не было других детей, не так ли? И поныне тоже?»
Мать Олдена повернулась и удалилась. Джульетта подняла голову и села в экипаж. Питер Примроуз вскочил на ступеньку, готовый ехать с ней.
– Умоляю вас, сэр, поезжайте прямо домой, к мальчику. – Джульетта старалась говорить спокойно. – Со мной ничего не случится. Вы гораздо нужнее Шерри, нежели мне.
Учитель посмотрел ей в лицо, поклонился и сошел со ступеньки.
Двумя минутами позже Джульетта одна катила в Мэнстон-Мингейт.
Неужели ярость – единственное противоядие от отчаяния?
Шерри, завернутый в теплое полотенце, сидел у Олдена на коленях и слушал истории. О глупом брате, ловившем удочкой луну, и Джеке, нашедшем возле дороги волшебные бобы. Эти сказки Олдену в детстве рассказывал Грегори.
Всюду свирепствовал грипп, и дети умирали каждый день. Поэтому, когда Шерри привезли в Грейсчерч-Эбби, целая команда нянь погрузила его в горячую ванну. Накормленный булочками со смородиной, отпоенный теплым питьем, он вскоре светился здоровьем. Через полтора часа после сказок мальчик уже спал сладким сном.
Тогда Олден прошагал в свою комнату и заказал ванну. Кошмар! Он выглядел так, будто его протащили по грязи под каким-то забором! Волосы мокрые. Туфли покрыты грязью. Панталоны и чулки придется выбросить. Камзол и кружево на манжетах тоже пришли в полную негодность.
Ничего более неуместного, применительно к теперешней ситуации, просто быть не могло.
Олден отвернулся от зеркала.
В какую-то долю секунды ему показалось, что в стекле отразилось что-то розовое. Он чуть не обернулся, как будто надеялся увидеть Джульетту Ситон, стоящую сзади в своем розовом платье. Но в комнате никого не было.
«Сейчас увидите!»
И он увидел! Она таки уехала, черт побери! Проскакала верхом весь путь до вдовьего домика на детском пони, роняя лихнис и оставляя печаль.
«Я влюблен. Безумно. Страстно».
Он содрогнулся. Просто слова. Разумеется, он и раньше говорил их женщинам. Бесчисленное множество раз. Но никогда не придавал этому значения. И теперь тоже!
Но чему он придавал значение, так это своему поражению. Он не сумел ее победить по причине какого-то затмения ума. В результате и пари проиграл, и потерял все свое состояние.
Он разорен.
Под ложечкой возникло неприятное ощущение. Он вновь содрогнулся. Нужно как-то изловчиться и где-нибудь раздобыть средства. Он должен позаботиться о Шерри. До полуночи еще есть время. Что бы такое спасти? Какое имущество, на которое лорд Эдвард не сможет наложить лапу?
Черт побери, как можно было так самонадеянно верить в победу!
Олден оглянулся. В комнату цепочкой вошли слуги.
Ванна. Горячая вода. Полотенца. Свежее белье. Серебристый камзол, розовый с серебром жилет и подобранные в тон туфли. В этой одежде он собирался праздновать в Мэрион-Холле свой триумф. Вещи, которые еще недавно символизировали жизнь, теперь казались лишь грубой мишурой. Он засмеялся. Heт, он все-таки нарядится в эту роскошь, но только чтобы признать свое поражение и принять наказание. Если бы не Шерри, это его вряд ли волновало.
Джульетта пошла прямо к себе на кухню. Тилли уже ушла домой. Сара и Бетти скребли пол. Кейт гладила белье.
– Оставьте, – сказала Джульетта, тяжело вздохнув. – Оставьте все это. Там, во дворе, карета леди Грейсчерч.
Кейт с глухим стуком поставила утюг обратно на плиту.
– Мэм?
– Ваша служба закончена. Не заставляйте кучера ждать. Собирайте свои вещи.
Служанки мгновенно повиновались. Это и понятно. Как бы там ни распоряжался виконт Грейсчерч, они привыкли работать в господском или вдовьем домике. Вместо этого их отослали в Мэнстон-Мингейт, в какой-то коттедж! Ощутимое понижение.
Джульетта оставалась одна в гостиной, пока не услышала, что экипаж отъехал. По всему ковру тянулись грязные следы от туфель. Ну конечно, она же ступала по мокрой дороге, когда ребенок свалился в канаву. Неужели все маленькие мальчики постоянно будут напоминать ей о погибшем брате?
По телу прошла волна острой боли. Джульетта обхватила руками грудь и сосредоточилась на дыхании. Что за глупость – после стольких лет позволять себе предаваться печальным воспоминаниям!
«Никаких слов утешения не хватит, чтобы восполнить такую потерю. Ничто никогда не залечит эту рану».
Если не эту, то какую еще потерю оплакивать? Окончание пустого флирта с распутником? Сожалеть об этом – еще большая глупость.
Распутник обещал несколько часов блаженства – не больше и не меньше. Удовольствие без последствий, без каких-либо уз. Тогда почему она не ухватилась за его предложение? Почему бы ей не целовать его снова и наслаждаться его поцелуями? Почему она должна хранить верность своему мужу? Джордж покинул ее. Неужели она должна жить здесь в одиночестве, пока не состарится и не умрет?
Джульетта встала и принялась расхаживать по комнате. Еще считала себя смелой! На самом деле только никчемная трусиха могла так жить, пять лет скрываясь в Мэнстон-Мингейт. Почему не уехала в Лондон открыто встретиться с миром? Почему не стала куртизанкой или актрисой? Побоялась реакции отца или его реальной власти? Или власти своего мужа?
Фрэнсис Эмберли, граф Фелтон мог бросить свою дочь на произвол судьбы, но никогда не стал бы терпеть публичного позора для их имени. Так что, по сути, другого выбора, кроме как уединиться в этом святилище, у нее не было. Все остальные варианты были просто из области романтических фантазий. Как и ее лояльность мужу, который так обошелся с ней. Как бессмысленные идеи о достоинстве и целомудрии. Как самонадеянное заблуждение относительно ложной гордости.
- Предыдущая
- 35/84
- Следующая
