Тринадцать способов умереть - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/53
- Следующая
Командир чуть надавил на правую педаль, подтолкнул ручку вправо – подкорректировал курс, направляя вертолет ко второму сторожевику, резво плывшему наперерез российскому судну.
– И какого хрена привязались!? – возмутился бортач, беспокойно почесав небритую щеку. – Прям не живется спокойно бывшим братьям… Так и нарываются!..
– Палыч, – обеспокоено проговорил Скопцов, провожая взглядом чужой корабль, – отстрели-ка пяток ракет. Не нравится мне их поведение.
Борттехник дотянулся до прямоугольного пульта и принялся нажимать кнопки с трехсекундным интервалом. От хвостовой балки винтокрылой машины с той же задержкой стали отделяться огненные шары – сигнальные ракеты. Зачастую этот прием помогал – выпущенная по низколетящему вертолету ракета с тепловой головкой наведения ошибочно осуществляла захват ложной цели.
Не долетая до судна, вертолет выполнил левый доворот и взял прежний курс на берег. В эфир полетел короткий доклад разведчика о курсе следования и предполагаемых намерениях второго сторожевика.
«Ну, вот и отработали, скоро будем дома. До „Заречья“ час двадцать лета, – вяло проползла мысль. И сейчас же вспомнился любимый человек, дожидавшийся в его однокомнатной служебной квартирке; радостная волна охватила, согрела душу… Макс, сел поудобнее, чуть сдвинул блистер назад, прикурил сигарету и с удовольствием затянулся дымком. – Завтра суббота… Необходимо продумать, как провести с Александрой выходные, чтоб не заскучала, не затосковала по родной Самаре. Надобно съездить с ней в Ставрополь или в Минводы. Показать местные достопримечательности, сходить в театр, прогуляться по вечернему городу, посидеть в кафе… Скоро Новый год; отпразднуем его, разумеется, вместе – с Лихачевыми. Как хорошо, что Сашенька сдала сессию досрочно».
Да, отныне отошли на второй план те желания, те вольготные времена, когда они собирались с однокашниками расписывать пульку, а в итоге напивались в зюзю. Как-то быстро и сами собой забылись устоявшиеся холостяцкие привычки, а вместе с ними и десяток длинноногих девиц, по очереди или скопом навещавших одинокого красавца по ночам и услаждавших его в постели…
Мысли вернулись к полету. Сейчас предстояло приступить к набору безопасной высоты, для того чтобы перевалить западную оконечность Кавказского хребта. А садиться на родном аэродроме придется уже в темноте…
Макс распрямил затекшую спину и вдавил кнопку «Радио» на ручке:
– «Хоста», «Пятьсот десятому»…
– «Пятьсот десятый» – «Хоста», – тут же прошелестел ответ в наушниках.
– Прошу выход на Адлер с набором две четыреста. Далее на Красную поляну – четыре тысячи.
– Выходите, «Пятьсот десятый» на Адлер. Две четыреста доложите.
– Благодарю, две четыреста доложим…
Палыч включил бортовые огни, подсветку панелей и приборов – в кабине сразу стало уютней…
Ночные полеты Скопцову нравились. Мерный гул двигателей, сливавшийся с тонким посвистыванием лопастей; теплая кабина; ровная подсветка. Все это создавало неповторимое, безмятежное настроение, полную независимость, оторванность от житейских проблем и внешнего мира…
И вдруг приятные размышления прервал дробный стук по фюзеляжу. Члены экипажа быстро переглянулись.
– Вот суки!.. Из пулеметов вдогон садят! – воскликнул бортач и, приоткрыв дверцу, выглянул в грузовую кабину.
Из двух отверстий в желтом топливном баке, укрепленном вдоль левого борта, текли струйки керосина. А с потолка из таких же дырок капало дымящееся темное масло…
Следующая очередь веером прошила тонкие стенки верхней части фюзеляжа. Вертолет резко дернул носом; один из двигателей надсадно завыл, тревожно замигали красные и желтые табло на приборных досках пилотов; неживая баба, «обитавшая» в бортовом речевом информаторе, вежливо завела монотонный разговор о неполадках на борту…
– Отказ левого! – четко доложит Палыч.
– Выключай! – скомандовал майор, удерживая курс машины.
Недокуренная сигарета полетела в приоткрытый блистер…
– Левый горит, – подсказал правый летчик.
– Сейчас… сейчас будет порядок… – лихо управлялся с топливными и противопожарными кранами техник. – Ну, сучары!.. Завтра всех грузин на нашем рынке поубиваю!!
– Долететь бы… до нашего рынка!.. – глядя на приборы, скептически проворчал Скопцов и добавил: – Андрей, курс на ближайшую сушу.
Поелозив пальцем по карте, второй пилот доложил:
– Вправо пятнадцать. Вот так, – отлично! Идем прямо на выступающий мыс. Удаление тридцать. Только вот мыс этот находится…
– Где он находится?
– Абхазский берег, командир. А до нашей территории от мыса еще пилить километров тридцать.
Новость не обрадовала. Подраненная «восьмерка» на одном движке, обороты которого, не слушаясь РУДа, «плавали» и едва доходили до номинала, постепенно теряла высоту.
Макс подобрал рычагом «шаг-газ» наиболее оптимальный режим и резко толкнул вперед левую педаль. Нос «восьмерки» послушно вильнул влево – вертолет полетел со скольжением. Командир оглянулся назад в выпуклый приоткрытый блистер…
Чужой сторожевик исчез в сгущавшемся тумане, но теперь беспокоила другая проблема: за фюзеляжем раненной машины тянулся шлейф черного дыма. Вернув внимание приборам, майор покачал головой – секунды уходили, а вместе с ними таяла и спасительная высота.
– Нет, мужики, до берега не дотянем. И к танкеру уже не сможем вернуться, чтоб свои подобрали, – констатировал он крайне неприятный факт и в третий раз нажал кнопку «радио» – на сей раз для обстоятельного доклада о чрезвычайном происшествии на борту и о предстоящей вынужденной посадке на воду. Однако и радиостанция ответила молчанием.
А до поверхности холодного бескрайнего моря оставалось всего сто метров…
Через минуту вертолет выскочил из последнего, тонкого и почти прозрачного слоя дымки – море потемнело; гребни высоких волн стали еще белее. Семь лет Скопцов бороздил просторы над югом России, частенько приходилось выполнять полеты и над Черным морем, но никогда еще таившаяся в нем опасность не казалась летчику столь очевидной и близкой. Ни разу еще грозная стихия не посягала на жизнь Максима и его товарищей.
«До береговой черты километров двадцать пять, – прикидывал он, посматривая на стрелки высотомера и указателя скорости, – мы же не протянем и пяти…»
Практики посадок на воду у Максима, увы, не было – на водоплавающих Ми-14 летать не доводилось. А на нынешнем варианте исключительно «сухопутной» и отнюдь не приспособленной к приводнениям винтокрылой машины, ставить подобные эксперименты – все равно, что играть в русскую рулетку.
«Будто есть выбор… – поморщился он и с грустной иронией вопрошал: – Что я там успел запланировать на завтра? Какую культурную программу? Увы, придется перекраивать планы…»
Высота шестьдесят…
По раненному телу «восьмерки» прошла волна ощутимой вибрации – скорость полета уменьшалась. Однако тряска становилась сильнее с каждой секундой. Видно пулями была покалечена одна из лопастей.
– Палыч, иди в грузовую – займись лодкой! – скомандовал майор и крикнул вслед вскочившему бортачу: – Только держись хорошенько!
Оба пилота по очереди отстегнули лямки ненужных парашютов и приготовились к приводнению.
Высота сорок…
Из-за сильной вибрации показаний приборов разобрать уже было невозможно. Скопцов подвернул машину против ветра. Устанавливая поудобнее ноги на педалях и напрягая мышцы, с досадой подумал: «Как быстро и некстати темнеет! Если и получиться сесть на воду без приключений – спасателей придется подождать».
Высота двадцать…
– Отпусти ручку, сажать буду сам. Держись, за что сумеешь, а ногами упрись в приборную доску, – приказал он Андрею.
Они снижались строго против ветра. Вылетая с аэродрома два часа назад, погода казалась спокойней, а сейчас море уже не на шутку разбушевалось. Волны, гонимые шквалистыми порывами, при приближении оказались чрезмерно высокими и вряд ли позволили бы сесть, как предусматривали инструкции.
«Десять карт в левой руке… – пронеслась в его голове шальная аналогия, – я только что сказал „раз“… Но, отдадут ли прикуп?..»
- Предыдущая
- 8/53
- Следующая
