Пес войны - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 32
- Предыдущая
- 32/73
- Следующая
— Договорились. Нам-то что… — пожал плечами старший лейтенант. — Пусть посидит в камере…
«Удача! Кажется, Баринов и впрямь напал на след этих чертовых „Слуг“, — обдумывал случившееся на вокзале Игнатьев, возвращаясь по темным улицам домой. — Молодец спецназовец — быстро сработал! Не зря его хвалили сослуживцы из „Шторма“. Надо бы срочно связаться с Полевым и запросить помощь. Вдвоем нам здесь придется несладко — у этих ребят есть хорошие завязки и в милиции и, уверен, прихваты в более серьезных структурах… На улице звонить не буду, дойду до квартиры и свяжусь с Управлением…»
Начал накрапывать летний дождь. Все вокруг утонуло в необычайно густых сумерках южной ночи, слившихся с низко нависшими над городом черными тучами. В приятном прохладном воздухе пахло дождем, свежестью, омытой дождевою водою цветущей зеленью…
Навстречу неспешной походкой шли двое мужчин. Время для праздных прогулок было слишком поздним или наоборот ранним — четвертый час утра, посему капитан плотнее обхватил правой ладонью рукоятку пистолета и снял его с предохранителя. Первый патрон в его оружии всегда был загнан в ствол.
Случайные прохожие поравнялись с ним и спокойно проследовали мимо, занятые негромкой беседой меж собой. Один из них бросил на встречного гражданина мимолетный взгляд и продолжал внимать говорившему приятелю. Офицер ФСБ слегка повернул голову в сторону — так, чтобы боковым зрением наблюдать за их дальнейшими действиями. А действия одного из них — того, что успел разглядеть его лицо в тусклом свете уличного фонаря, и впрямь насторожили. Он вдруг резко остановился, медленно обратил весь корпус назад и через пару секунд громко, чуть не на всю улицу закричал:
— Ромка, ты?!
Игнатьев притормозил, обернулся, но указательного пальца со спускового крючка не снял.
— Я… — тихо и отчасти потерянно отозвался он.
— Игнатьев, не узнаешь?
— Честно говоря, пока нет…
— Воробьев. Сашка Воробьев! Учились вместе в академии — в одной группе… Забыл, что ли?!
Теперь он и в самом деле узнал своего давнего однокашника, с коим довелось в течение трех лет бок о бок проучиться в академии ФСБ. «Баринов в пивном баре накаркал…» — успел подумать капитан прежде, чем очутился в объятиях товарища.
Они проболтали минут пятнадцать, а перед тем как расстаться, обменялись номерами сотовых и сговорились встретиться следующим вечером. Попутчик Воробьева все время стоял чуть поодаль и с интересом прислушивался к разговору, не проронив при этом ни единого слова…
Следующим вечером Игнатьев на условленном месте не появился. Не отвечал он так же и на настойчивые звонки Воробьева…
Задержанного «капитаном Ростовского УВД» действительно отвели в камеру и надежно заперли на замок внушительную по размеру щеколду. Чеченец все еще сохранял удивительное спокойствие — словно не состоялось никакого ареста с задержкой отъезда, будто вот-вот перед ним должны были извиниться и отпустить…
Однако когда утомленный ночными приключениями молодой человек кавказской национальности крепко уснул, замок камеры приглушенно щелкнул, и массивная щеколда тихо выскользнула из проушины. Дверь без скрипа отварилась, в камеру бесшумно — один за другим, вошли три рослых молодца. Двое разом навалились на расслабленное предрассветным сном тело, а третий накрепко зажал ладонями, облаченными в мягкие рукавицы, рот и нос несчастного. Слабые попытки сопротивления тот оказывал ровно минуту…
Спустя четверть часа под оконной решеткой снова закрытой на замок камеры, согнув ноги в коленях, висел труп двадцативосьмилетнего чеченца. Из одежды на нем оставались широкие черные брюки без ремня, темные носки и туфли без шнурков. Петля, тугой удавкой сдавившая шею, была скручена из его же тонкой белой рубашки.
Любой следователь, пришедший осматривать место происшествия и тело умершего, вне всяких сомнений констатировал бы самоубийство…
Глава шестая
— Надо подарить тебе книгу… Ты же умеешь читать?
— По слогам… А какую? — новая секретарша, носившая редкое и звучное имя Элеонора, стоя у края широкого стола, аккуратно расставляла перед Газыровым с принесенного подноса серебряный сервиз: кофейник, молочник, чашку, сахарницу…
Она четко выполнила его указание относительно одежды — третий день появлялась в офисе исключительно в юбках, демонстрируя великолепные стройные ножки.
Руслан с интересом разглядывал наклонившуюся вперед девушку и неожиданно усмотрел впечатляющее зрелище: благодаря небрежно расстегнутой верхней пуговичке ворота светлой блузки, фасон которой и без того предусматривал откровенный вырез, перед его взором бесстыдно и во всей красе предстали чудесной формы груди со слегка возбужденными сосками.
Босс нервно сглотнул вставший поперек горла ком и с хрипотцой проговорил:
— С картинками и рецептами… Учит правильно варить кофе по-турецки, по-итальянски… А то меня от венского скоро мутить начнет.
Чуть поведя плечиками, мол: «Подарите — научусь, а научусь — сварю», она промолчала. Пожилой чеченец пожевал губами; еще раз, вытянув шею, зыркнул на дразнящую наготу и, не сумев совладать с дерзким желанием, осторожно провел рукой по гладкому бедру Элеоноры, вызывающе белевшему сквозь чудовищный боковой разрез короткой темной юбочки. Та, будто не замечая проявленного к ней интереса, продолжала как ни в чем ни бывало сервировать стол. Тогда, набравшись храбрости и закатив глаза от удовольствия, он потрогал через тонкую материю кофточки только что созерцаемую красивую грудь. Тотчас закончив возиться с посудой, девушка выпрямилась, сделала едва приметное движение к начальственному креслу и взирала на избалованного патрона со странной усмешкой, точно спрашивая: «Ну, а дальше-то что?..» В зеленоватых глазах появились игривые искорки, приглашавшие к продолжению начатого действа…
Поражаясь ее уступчивости, тот придвинул сотрудницу ближе. Проворно расстегнув легкую блузку, стал целовать набухшие, торчащие соски. Руки же его в это время ощупывали ее бедра…
— Разве это обговаривалось при моем устройстве на работу? — насмешливо спросила она, не делая, однако, ни малейшей попытки остановить Газырова.
— Ты же смогла по слогам прочесть объявление?.. — натянуто и беспомощно запротестовал он, все ж приостанавливая свои «исследования». — Там было ясно и по-русски написано: «…не обремененная лишними комплексами»!
— Смотря что понимать под «лишними», — вкрадчиво прошептала милая обольстительница, чуть коснувшись ухоженными пальчиками запястья мужской ладони. Это мимолетное прикосновение скорее послужило поощрением, нежели протестующим жестом — руки его заскользили по ровненьким женским ногам с удвоенной энергией, забираясь все выше и выше под юбку.
— Мы могли бы легко обговорить «особые условия»!.. В самое ближайшее время! — с жаром отозвался Руслан Селимханович. — Ты ведь не откажешься как-нибудь встретиться со мной вечерком вне офиса?
— Если не буду занята со своим молодым человеком… — неопределенно — то ли в шутку, то ли всерьез молвила она.
— Твой молодой человек никуда не денется. Так ведь?
Чувствуя, как он, добравшись уже до нижнего белья, с нетерпеливым вожделением шарит по ее ягодицам, Элеонора снова одарила шефа многозначительной, загадочной улыбкой, словно распаляя и подстегивая…
«До чего же прелестна, стервочка!» — лихорадочно думал кавказец, совсем теряя голову от молодого, податливого тела.
— Так, может быть и с этим повременить до нашей встречи?.. — стрельнула она лукавым взглядом на показавшиеся из-под юбочки узенькие черные трусики, которые босс потихоньку, но упрямо стягивал по ее бедрам вниз.
— Почему бы не сейчас? Кого ты боишься? Сюда без разрешения никто не посмеет вторгнуться!.. — возбужденно шептал он, не желая прерывать сказочного удовольствия.
В ответ та, к радостному изумлению Руслана Селимхановича, грациозно и поочередно приподнимая от пола точеные ножки в туфельках на высоких каблучках, сама помогла ему снять с себя самую мизерную часть одежды.
- Предыдущая
- 32/73
- Следующая
