Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 43
- Предыдущая
- 43/109
- Следующая
— Ладно, извини. Мне вообще-то все равно, просто я к слову спросил. — Петраков взял трубку, набрал номер: — Лена? Как там насчет горячего? Ага… Смотри, картошечку не забудь… Давай неси… — Положил трубку. — Сейчас горячее будет.
— Только, Леня, через двадцать минут я ухожу.
— Что так?
— Меня ждет Алла. Сам понимаешь.
— Но рюмку со мной ты еще выпьешь. А?
— Куда я денусь. Но после этого сразу уйду.
Здесь, в гулкомангаре, освещенном висящей наверху тысячесвечовой лампой, слышался только вибрирующий звук главной машины крейсера. Изредка звук машины перебивал завывающий свист ветра, трущегося о стены.
Однако через несколько секунд Седов и Алла услышали: со стороны кормы крейсера доносится неясный звук шагов. Затем шаги стихли, слабо стукнул засов. Вделанная в ворота металлическая дверь открылась, вошел Глеб. Подойдя к яхте, осмотрел корму. Кивнул:
— Молодцы. Только можно было не спешить.
— Почему? — взяв ветошь, Алла вытерла руки.
— Крейсер в Лимасол не заходит. Алла положила ветошь
— Интересно… То есть мы остаемся здесь?
— Как минимум на две недели, до Бендер-Аббаса.
Седов подумал: пока все складывается одно к одному, как по заказу. Сначала он вопреки всему попадает на крейсер, причем попадает именно в том качестве, в котором должен был попасть, — как доверенное лицо друга командира корабля. Сейчас наконец отпадает последнее препятствие, которое могло помешать ему остаться на борту, — заход в Лимасол. Обняв Аллу за плечо, Глеб кивнул:
— Юра, мы пойдем. Ты уж не обижайся, но мы с Аллой будем столоваться у Петракова. Он сам предложил, отказаться было неудобно.
— Глеб, какие обиды, вы же с ним друзья. За меня не беспокойся, в мичманской кают-компании я прекрасно устроился.
— Значит, до завтра? Встречаемся утром, после завтрака, здесь?
— Да.
Алла, улыбнувшись, подняла руку:
— Чао!
— Счастливо. — Проводив Аллу и Глеба до двери, Седов закрыл ворота на засов. Осмотрев ангар, вернулся к яхте. Подумал: похоже, он недооценил Чемиренко. Он помнит его слова: «Ваша задача — чтобы Довгань взял вас на яхту шкотовым. Остальное приложится». Так и получилось. Он попал на яхту, а об остальном, то есть о том, чтобы он попал на крейсер, позаботился Центр. То есть Гущин.
Подумал: трюк вроде обстрела яхты неизвестным катером — отличный трюк. Правда, трюк на грани фола, но трюк отличный. И, конечно, то, что Гущину удалось фальшивыми сигналами радиомаяка свести вместе, в одной точке, курсы «Хаджибея» и «Алки», — действительно виртуозная работа.
Теперь он понимает, что мог и просмотреть какой-то еще из трюков Гущина. Ведь он, после того, как они вышли из Новороссийска, не один раз замечал проходящие мимо торговые суда, военные корабли, пролетающие над яхтой вертолеты. С какого-то из этих кораблей или вертолетов люди Гущина запросто могли вести наблюдение за «Алкой». Может быть даже, они пытались подать ему какие-то знаки, но он их не заметил.
Взяв приставной трап, поднялся на яхту. Втащил трап на палубу. Пройдя в каюту, постелил свежее белье, заботливо положенное у изголовья Аллой. Разделся, лег, попытался заснуть. Полежав с полчаса, понял: сон не приходит.
Он лежал, разглядывая подволок и раздумывая о трюках Гущина. Что же Гущин мог еще приготовить… Что же еще…
А что вообще было на их пути сюда? Море, одно море. Впрочем, нет, не одно море. Был еще Кара-Даг.
Некоторое время лежал, беззвучно ругаясь про себя. Недотепа, дебил, идиот. Конечно, Кара-Даг, бухта Барахта. Вошедший в бухту через несколько часов после их появления там милицейский катер.
Кстати, там ведь был не только милицейский катер. Там Крутилась еще и четверка туристов.
Полежав, подумал: нет, на подготовленную заранее группу эти туристы были непохожи. Конечно, ребята и девочки, на голубом глазу распевавшие с ними песни у костра, могли быть подсадными. Но зачем их мог послать Гущин? Для того чтобы убедиться, что он, Седов, еще существует в природе? Нет, на Гущина непохоже. А вот в том, что катер, в котором сидели ребята в форме украинской милиции, был изобретением Гущина, он теперь не сомневается.
Он вдруг отчетливо вспомнил один из моментов. Это случилось, когда Довгань ненадолго отошел, и парень в милицейской форме, сидящий на носу лодки, вдруг уставился на него. Теперь он понимает: это был взгляд с каким-то особым значением. Парень пытался дать ему какой-то знак. Какой?
Он лежал, перебирая детали. Может, что-то особое было в этой милицейской форме? Или в разговоре? Или в самой лодке?
Нет, ни в форме, ни в разговоре, ни в лодке ничего особенного не было. Или ему кажется, что не было.
Что может быть особенного, скажем, в лодке? Цвет, форма? Буквы и цифры на носу?
Буквы и цифры на носу. А что? В этом что-то есть.
Полежав, отчетливо вспомнил: на носу той лодки было написано «Ч.А.Ст. 38-3» На вопрос Глеба один из милиционеров объяснил, что надпись переводится как «Черноморская аэрофизическая станция». Занимающаяся охраной окружающей среды.
Полная белиберда. С какой стати астрофизическая станция должна заниматься охраной окружающей среды… И вообще, что это за астрофизическая станция такая…
Снова выругал себя. Нет, степень его собственного кретинизма просто не поддается описанию. «Ч.А.Ст.» — ну конечно же, это частота. Частота волны, на которой его вызова будут ждать. А «38-3» — мегагерцы. Впрямую, в лоб, Гущин написал специально для него на носу лодки: «Седов, не будь дураком, срочно выходи на волне 38, 3 мегагерца в эфир». А он ничего не понял. Он оказался настолько тупым, что сообразил это только сейчас.
Сев на койке, придвинулся к вмонтированному в переборку передатчику. Включив сеть, настроился на волну. Повел стрелку по частотам. Вот 40 мегагерц… 39, 5… 38, 5… 38, 3… Та самая частота. Сейчас все станет ясно. Взялся за ключ. И тут же отпустил его. Вытер выступивший на лбу пот. Выключил сеть.
Черт, хорошо, он не успел нажать на ключ. Он чуть было не сморозил страшную глупость. Здесь, на крейсере, радисты несут круглосуточную вахту. И корабельная радиостанция обязательно засекла бы его выход в эфир. И в первую очередь засекла бы волну, на которой он начал бы работать. После чего на этой волне, 38, 3 мегагерца, он мог бы поставить жирный крест. А сам тут же попал бы под подозрение.
Застонал от отчаяния. Лишь сейчас он сообразил: если бы он сразу понял, что означает надпись на лодке, он мог бы выйти в эфир в первую же свою вахту на «Алке». Там, на яхте, никто бы этого выхода в эфир засекать не стал. Теперь же, когда у него есть частота для связи, частота, на которой его ждут, он ничего не может сделать.
Халид уже собирался уходить из посольства, когда зажужжал телефон. Сняв трубку, услышал приветствие на родном языке. Голос человека показался ему знакомым, тем не менее для верности Халид ответил неопределенно:
— Алейкум ассалям, уважаемый. С кем имею честь?
— Дорогой Халид, вы уже забываете голоса. Вас беспокоит Гамаль Латиф.
Черт, как же он не узнал его голоса… Генерал службы безопасности Гамаль Латиф… Человек, отвечающий в Департаменте безопасности за выполнение специальных поручений. Это имя вызывает дрожь у всех граждан его страны. В том числе и у него, Халида. Да что там, Гамаля Латифа побаивается сам директор Департамента безопасности Риид Лахи.
— Ради Аллаха, простите, господин Гамаль… Поверите или нет, но я подумал сначала, что это вы… Но потом решил переспросить для верности…
— Дорогой Халид, перестаньте оправдываться.
— Но, господин Гамаль…
— Дорогой Халид, все хорошо. Я знаю, у вас в Москве много дел. Как вы себя чувствуете? С делами все в порядке?
— Спасибо, господин Гамаль. Аллах милостив ко мне. Пока все в порядке.
— Мы могли бы сейчас с вами встретиться?
— Сейчас? — Халид помедлил. — Господин Гамаль, а где вы?
— Я в Москве.
— В Москве?
- Предыдущая
- 43/109
- Следующая
