Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Тимофеев Владимир - Страница 41
- Предыдущая
- 41/83
- Следующая
"Та-ак, рукоятка, скоба, спусковой крючок. Жмем… Фигушки… Черт, затвор-то где?.. М-м, нема патронов? И где же они? Где-где, в магазине… Так, отстегнуть нафиг! Как? Да вот же рычажок. Нажимаем, снимаем. Ага, пусто… Понятно теперь, отчего этот дурень прикладом размахивал… А на хрена тут лентой еще один рожок примотан… У-у, вот оно что. Значит, переворачиваем и вставляем. Как? А вот так, под углом. Опа, вставил… Хм, теперь что? Передернем затвор? Есть… Стрельнем?.. Есть одиночный. Отлично! Значит, чтоб очередями, планку вниз сдвигаем… Ох, тугая зараза… Еще раз жмем… Ух ты!?".
Переместившись ближе к корме, Синицын выставил наружу ствол новоприобретенного автомата и одной длинной очередью выпустил весь магазин сторону "универмага". Целиться куда-то конкретно он не собирался. Задача состояла в другом — отвлечь внимание противника от люка мехвода. В какой-то мере это удалось — враг вновь открыл плотный огонь по танку, сосредоточив его теперь в районе ленивца. Довольный Григорий откатился назад, к переднему катку и застыл в ожидании, пока стрельба не утихнет. Через пять-семь секунд огонь действительно прекратился. "Ага, сейчас снова в атаку пойдут", — сообразил мехвод и быстро метнулся вперед, к открытому настежь переднему люку. И шашку, и автомат он оставил возле гусеницы. Там же скинул с себя ремень с подсумками, оставив лишь разорванный шлем. "Не дай бог, зацепишься чем-нибудь о края, и все — пиши пропало!".
Рыбкой нырнув в темный провал на лобовой броне, боец приземлился прямо на кресло водителя. Затем, не открывая глаз, кое-как развернулся, нащупал рукоять люка и резко дернул ее на себя, добавляя к усилию рук тяжесть собственного тела. С глухим лязгом тяжелая крышка захлопнулась, и мехвод смог, наконец-то, перевести дух. Хотя нет, не так. Дух он смог перевести позже. Тогда, когда нашарил под сиденьем противогаз и надел его заместо шлема на стриженную под ноль голову. Лишь только после этого боец сумел, наконец, вытолкнуть из легких остатки того, что когда-то считалось воздухом, и сделать первый вдох через фильтры висящей под маской коробки.
Едкий дым, заполнявший боевое отделение, казалось, проникал повсюду. Даже под панорамное стекло противогаза. Глаза, по крайней мере, у Гриши слезились. Но, возможно, слезились они вовсе не от дыма, а от обиды. Ведь сержанта внутри танка… не оказалось.
"А-а… где командир-то?", — растерянно пробормотал мехвод прямо в прозрачное забрало, оторопело осматриваясь. — "Может, он в люк десантный выскочил, как и я? Проверить бы надо".
Перевалившись через спинку сиденья, он рухнул вниз прямо на ворох стреляных гильз. Правая рука машинально ухватилась за что-то мягкое. "Брезент! Е-мое!". С трудом извернувшись в тесноте боевого отделения, Григорий развернул грубую ткань и набросил ее на пышущие жаром моторы. С трудом сбив слабое пламя с движков, он вновь зашарил по днищу. Обожженные руки вцепились в острые края нижнего проема, и через пару мгновений боец высунулся наружу. Покрутив туда-сюда облаченной в противогаз головой, втянулся обратно и прикрыл люк крышкой.
"Никого. Черт. Не мог же он и в самом деле исчезнуть. Да и коли б наружу выскочил, я б его точно приметил", — почесав затылок, прикинул мехвод, но додумывать эту мысль до конца не стал, переходя к более насущным проблемам. — "Так. А дальше-то что? Я в танке. Оружия нет. Только гранаты. От сержанта остались, вот они, за ящиком с ЗиПом валяются. Не мог, не мог командир их тут бросить. Ладно, с этой фигней потом разберемся. А сейчас…сейчас надо решать чего-нить… Ага, значит, бросаю гранаты наружу, а потом сам выпрыгиваю и… или нет?.. Черт, да ведь я же в танке! А здесь и пушка есть, и пулемет. Вот! Вот оно, оружие-то. Как там мастер на заводе объяснял?…"
Быстро переместившись наверх, Синицын занял место на командирской сидушке и уткнулся маской в панораму. "Так. Никто в атаку не бежит. Выходит, зря волновался. Побаиваются гады танка нашего, пусть и подбитого. Стреляют только из окон. Пока. Значит, нельзя давать им шанса. Внутри их держать надо. А там, глядишь, и помощь подоспеет — не зря же у нас лейтенант есть… и самолет".
Аккуратно вытащив из укладки тяжелый диск, Гриша так же аккуратно и тщательно установил его в посадочное гнездо на ДТ. Вращаемая рукояткой наводки башня принялась медленно поворачиваться направо, время от времени изрыгая из пулеметного ствола короткие прицельные очереди. Синицын очень старался. Старался стрелять только по окнам и другим видимым ему проемам в длинной стене. Ему отчего-то было жалко патронов. Хотя, возможно, ему просто хотелось сделать все правильно, чтобы как в учебниках. Видишь врага — убей его, не видишь — подожди, пока появится, и опять убей. Ну или напугай хотя бы. А враги, видно, и впрямь испугались внезапно ожившего танка. Попрятались за стеной и прекратили всяческие попытки открыть ответный огонь. "Временно, все это временно. Наверняка, сейчас опять эРэСом жахнут или еще чем тяжелым… Хм? Так, может, пока время есть, закончить наше дело с колонной?", — внезапно пришедшая в голову мысль ошарашила бойца. — "Черт! Боевую-то задачу мы не выполнили! Командир пропал, а я… Так, выходит, я теперь и экипаж, и… командир! А приказ-то ведь никто не отменял!".
…"Спокойно, спокойно", — повторял про себя мехвод, кусая губы. Рукоятка наводки поворачивалась с трудом, а вместе с ней также неохотно поворачивалась и башня. Пот лил по щекам, по лбу, попадал в глаза. Стекло маски мутнело от текущих по нему капель. Наконец, довернув орудие на нужный угол, Синицын нащупал справа по борту снаряд с острым наконечником и вложил его в камору ствола. "Блин, не видно ж ни хрена". Сделав глубокий вдох, боец одним резким движением сорвал с себя надоевший противогаз и прильнул глазом к прицелу.
"Елки зеленые, левее бы надо". Но башня дальше не двигалась. "Заклинило, что ли? А если назад?". Назад колесо крутилось легко. "Что ж делать-то? А если так?". Возле правого края оконного проема, в котором виднелась подрубленная в двух местах колонна, торчала высокая и толстая труба, отблескивающая металлом. "Так, если шарахнуть по краю трубы, то рикошетом можно и колонну ухватить. Что ж, попробуем". Немножко поправив прицел, Гриша мысленно вздохнул и нажал на педаль. Бронебойно-трассирующий снаряд огненной стрелой выскользнул из ствола, ударил в трубу и… прошил ее насквозь, даже и не думая рикошетить. Подломленная мачта с рекламным щитом на торце рухнула на бетон, подняв кучу пыли. "Б…, какая идея пропала!", — в сердцах буркнул мехвод, но тут же закашлялся от попавшего в горло дыма. Пришлось вновь натягивать на голову опостылевший уже противогаз и приводить в порядок органы дыхания. "А, вообще, неплохие маски нам майор подкинул. Удобные. Коробку бы только набок надо".
И снова прицел, и опять рукоять наводки. Правда, видно теперь было получше — конденсата на стекле почти не осталось. Без особой надежды Гриша попробовал крутануть колесико и… "Опа! Работает! Камушек, видать, в зубцы попал, а после выстрела выскочил. Отлично! Теперь снаряд. Блин, может, осколочным лучше? Где они там у сержанта были? У них вроде конец толстый… и тупой, ха-ха". Осколочный унитар нашелся в магазине, а противогаз опять переехал на затылок, удерживаемый специальным ремнем за подбородок.
"Нельзя, нельзя промахиваться", — с этой мыслью Синицын зажмурился и, оторвавшись от прицела, мягко и нежно нажал на педаль-гашетку танковой сорокапятки.
В течение нескольких секунд после выстрела не происходило ничего. А потом за броней танка послышался все нарастающий и нарастающий гул. Еще через пару секунд гул перешел в грохот. Накинувший маску мехвод переместил голову к командирскому перископу и, шумно выдохнув, открыл, наконец, глаза.
— Вот это да-а! — Григорий не смог сдержать восторга и заморгал опухшими веками.
- Предыдущая
- 41/83
- Следующая
