Возвращение доктора Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 27

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая

Пока я озирался по сторонам, продавец очень терпеливо ожидал моего ухода. Тут мне попался на глаза открытый ящик позади прилавка. Три нижние полки были пусты, а на четвертой восседал в своей характерной позе серебряный Будда.

— Можно взглянуть на эту серебряную фигурку? — спросил я лавочника. — Сколько вы за него просите?

— Это не продается, сэр, — ответил человек несколько более живо, чем отвечал до этого.

— Не продается?! — переспросил я с нарочитым удивлением, а глазами энергично сверлил занавешенную дверь. — Как же так?

— Она уже продана.

— Хорошо, но вы не будете возражать, если я все-таки ее посмотрю?

— Эта вещь не продается, сэр.

Такой отпор со стороны торговца в другое время вызвал бы соответствующую реакцию с моей стороны, но сейчас он возбудил во мне какое-то странное подозрение. Улица за окном магазина выглядела относительно пустынной, и, подталкиваемый каким-то странным чувством, которое у меня не было времени анализировать, я выбрал нечто совершенно оригинальное, нисколько не сомневаясь, что в случае необходимости Найланд Смит, используя свои исключительные полномочия, вернет мне свободу. Я сделал вид, что направляюсь к входной двери, затем резким движением повернулся, проскочил мимо продавца и, перепрыгнув через прилавок, схватил серебряного Будду. Перспектива быть арестованным за попытку воровства меня не заботила совершенно. Убеждение, что Карамани скрывается где-то в этом доме, руководило мною. И еще одна идея, неожиданно возникшая по поводу этого серебряного божка, завладела моим рассудком. Не могу сказать конкретно, каких последствий я ожидал, но то, что потом произошло, было поразительнее самой прихотливой игры воображения.

Вцепившись в фигурку, я обнаружил, что она прикреплена к полке. В следующий же момент, когда я потянул ее на себя, оказалось, что это ручка двери, которая тут же передо мной открылась. Под моими ногами были устланные ковром ступени.

Тотчас же мое стремление проникнуть в секреты этого заведения сменилось утроенным стремлением выскочить отсюда немедленно и во что бы то ни стало по той простой причине, что у подножия лестницы лицом ко мне стоял доктор Фу Манчи собственной персоной.

Не могу себе представить, что кто-либо из простых смертных был близок с доктором Фу Манчи. Я даже не поверю, что кто-либо может привыкнуть к его присутствию, не испытывая при этом страха. До этого я пять или шесть раз видел Фу Манчи, и он все так же носил желтый халат, ходил, уткнувшись острым подбородком в грудь, демонстрируя свой огромный лоб в обрамлении редких бесцветных волос. За всю свою жизнь я ни разу не встречал такой силы взгляда, какой обладал этот человек. Его единственным больным местом (а может быть, и не больным вовсе) была какая-то мутноватая пленка, которой время от времени подергивались его раскосые глаза. Однако в тот момент, когда я перешагнул порог и взглянул на него, эти глаза горели ярким зеленым огнем.

Броситься на него в этот момент было бы пустым ребячеством, однако после минутного замешательства я все же заставил себя двинуться по направлению к нему. И тут я получил огромной силы удар по голове, и сознание мое куда-то провалилось.

Возвращение его ознаменовалось ужасной болью в голове, из чего я заключил, что кто-то сзади ударил меня мешком с песком. Возможно, тот же продавец. Однако мое возвращение к жизни не сопровождалось никакими сомнениями относительно предшествовавших событий и своего настоящего положения, как это бывает. Еще прежде, чем открыть глаза и окончательно прийти в себя, я понял, что руки мои скованы наручниками и что в комнате этой должен находиться доктор Фу Манчи. Эта абсолютная уверенность в присутствии рядом зловещего китайца возникала не благодаря возвращающейся способности соображать, а чисто подсознательно. Так всегда было, когда судьба сводила меня не только с самим Фу Манчи, но и с кем-нибудь из его ужасных слуг.

Воздух в комнате был пропитан какими-то утонченными ароматами, хотя я не думаю, что тут применялись какие-то специальные эссенции или благовония. Скорее их источали восточная мебель и драпировки. Эти неуловимые ароматы Востока!

Каждый город пахнет по-своему. Лондон так, Париж иначе, по запаху слепой сразу отличит Марсель от Суэца, а Нью-Йорк — от Гонолулу. Атмосфера в этой комнате была восточной, и даже правильнее будет сказать — дальневосточной. Она вся была проникнута какой-то таинственной значительностью. Глаза мои открылись.

Я лежал на низкой кушетке в довольно просторной комнате. Два окна были занавешены таким образом, что для находящегося внутри они совершенно потеряли свою европейскую конфигурацию. Все это навело меня на мысль, что к появлению здесь Фу Манчи тщательно и долго готовились. Сильно сомневаюсь, что подобный интерьер можно найти где-нибудь на Востоке или Западе.

Как раз там, где я лежал, с потолка свисал огромный, изысканно украшенный фонарь. В дальнем конце комнаты находились высокие шкафы. В одних стояли книги, но большая часть была заполнена всякого рода научным оборудованием: рядами колб, пробирок, реторт, змеевиков, весов и прочим. За большим, украшенным изысканной резьбой столом восседал доктор Фу Манчи. Перед ним лежал раскрытый том какого-то старинного издания, и некая темно-красная жидкость, напоминающая кровь, кипела в пробирке над бунзеновской горелкой.

Указательным пальцем правой руки с чудовищно длинным ногтем он водил по строчкам открытой страницы, как мне показалось, ежесекундно сверяя процессы, происходящие в пробирке, с тем, что было написано в книге. Кроме того, он все время посматривал на огромную стеклянную емкость, соединенную с конденсатором Либига. Она была установлена на массивной металлической раме и заполнена маслянистой жидкостью, в которой плавало что-то похожее на гриб шестидюймовой высоты, внешне напоминающий поганку, но имеющий блестящую оранжевую окраску. На реторту были направлены лучи трех ультрафиолетовых ламп, а в колбу, которая собирала продукты этого странного эксперимента, капля за каплей падала красная жидкость, похожая на ту, что кипела в пробирке.

Все это я охватил взглядом в один миг. И тут же доктор Фу Манчи оторвался от книги и повернулся ко мне. В этот момент все окружающее исчезло для меня.

— Я сожалею, — раздался пришепетывающий голос, — что пришлось к вам применить столь суровые меры, однако медлить было нельзя. Надеюсь, доктор Петри, что это не доставило вам больших неудобств.

Поскольку на эту тираду было не обязательно отвечать, то я решил промолчать.

— Вам должно быть известно, как я уважаю ваши научные познания, — продолжал китаец голосом, который время от времени переходил в какие-то гортанные звуки, — и вы почувствуете то удовольствие, которое доставил мне ваш неожиданный визит. Я с благодарностью преклоняю колено перед моим серебряным Буддой, ибо думаю, что — в будущем, разумеется, — вам удастся побороть свое предубеждение, обусловленное полным незнанием истинных мотивов моих действий, и рассматриваю вас как своего помощника в благородном деле установления всеобщего интеллектуального контроля, которому предстоит превратиться в новую планетарную силу. Я нисколько не сержусь на вашу прежнюю враждебность ко мне и даже вот теперь, — он указал на реторту, — провожу эксперимент, который поможет вам преодолеть отсутствие взаимопонимания и лучше приспособиться к новым перспективам.

Все это говорилось без малейшего проявления эмоций, после чего доктор вернулся к своим книге, пробирке и реторте с таким видом, будто вообще ничего не случилось. Я думаю, что даже самый сумасшедший взрыв эмоций с его стороны, самые страшные проклятия и угрозы не произвели бы на меня такого обескураживающего действия, как эта холодная, взвешенная речь, произнесенная этим редким, пришепетывающим голосом. В его тоне, во взгляде его зеленых глаз, в каждой позе этого худощавого и сутулого тела чувствовалась некая неземная сила.

• Предыдущая
• 27/50
• Следующая