Невеста доктора Фу Манчи - Ромер Сакс - Страница 43

• Предыдущая
• 43/46
• Следующая

Ее счастье омрачала мысль, что она обрела отца и мать ценой краха Фу Манчи; для нее это была невосполнимая утрата! Я как мог старался разубедить ее, но Флоретта ничего не хотела слышать. Она одна во всем виновата, она принесла столько несчастий близким людям!

Я понял, что Петри, догадавшись о преклонении Флоретты перед Фу Манчи, не стал открывать ей его истинное лицо, чтобы не травмировать бедняжку.

Мы еще долго оставались наедине. Наконец она сказала:

— Дорогой, тебе пора возвращаться. Я не могу выйти из каюты. Страшно представить, что я могу встретить его…

Со вздохом я оставил Флоретту и отправился к Петри. Найланд Смит все еще был там. Друзья о чем-то увлеченно спорили. При виде меня они умолкли.

— Стерлинг, мы нашли объяснение тому, что произошло с вами в клинике доктора Картье, — проговорил Смит. — Помните визит Фа Ло Ше к сраженному багровой чумой Петри и странный голос, который предупредил вас о том, что эта женщина опасна?

— Это был мой голос, Стерлинг, — сказал Петри.

Он как будто вполне оправился после ужасного недуга. Если не считать непривычной седины, поселившейся в его густых черных волосах, передо мной был тот же жизнерадостный весельчак Петри, которого я так любил.

Счастье — поистине чудодейственное лекарство!

В юной девушке он, словно в отражении зеркала, различает дорогие для него черты своей красавицы жены. Затем он узнает, что эта девушка — его родная дочь, похищенная злодеями много лет назад! Наконец, он обнаруживает у своей постели лучшего друга, который пришел избавить его от жалкой участи, быть может, худшей, чем смерть, — рабства!

— Я подозревал об этом, но в тот момент такое объяснение казалось невероятным, — ответил я.

— Согласен, — сказал мистер Смит. — Однако у нас припасена для вас еще одна новость — столь же поразительная, сколь и необычайная. Жертвы искусственной каталепсии, вызванной Фу Манчи, сохраняют сознание!

— Не может быть!

— Теперь вы можете представить, — заговорил Петри, — что мне пришлось пережить. К счастью, мой препарат «654» оказался весьма эффективным средством. Знай вы, как действовать после введения первой порции, я непременно бы поправился. Но продолжу. Не могу сказать точно, сколько я пролежал без памяти до того момента, когда инъекция какого-то снадобья вернула мне сознание (но не способность двигаться!). Видимо, эта чертовка Фа Ло Ше, подобравшись к моей постели, тайком приподняла простыню и сделала мне укол в бедро. О, вы не должны винить себя, Стерлинг!

— Она унаследовала хитрость папаши, — буркнул Смит.

— В конце концов она поплатилась за свое коварство, — вставил я.

— Вот как! Нам об этом ничего не известно.

— Фу Манчи приказал ее высечь.

Смит и Петри переглянулись.

— Быть может, это негуманно, но я не испытываю ни капли сочувствия, — заметил мистер Смит. — Подробности расскажете после.

— Вообразите теперь, — продолжал Петри, — что с этого момента я понимал все, что со мной происходило.

— Вы хотите сказать…

Петри утвердительно кивнул:

— Да… Это тоже. Когда я пришел в себя и обнаружил рядом эту дикую кошку, которая пытается вас одурачить, я собрал остатки воли и произнес те самые слова, надеясь предупредить вас. После этого силы мои иссякли, и я больше не подавал признаков жизни. Я слышал, как меня объявили мертвым, видел слезы на глазах доктора Картье… Опасаясь распространения заразы, — с чумой, как вы знаете, не шутят! — меня поспешили отправить в покойницкую. Санитары обращались со мной не слишком почтительно, уверенные, что имеют дело с мертвецом. Меня положили в гроб и закрыли крышкой.

— Боже милосердный! — воскликнул я, пораженный мужеством рассказчика.

— Угадайте, Стерлинг, о чем я думал, лежа в душном холодном гробу? Я молился, чтобы никто не помешал Фу Манчи осуществить его план до конца! В том, что происходящее со мной — его рук дело, я не сомневался. Он решил похитить меня, и первая часть задуманного была выполнена блестяще. Но если вам, мои друзья, удалось бы сорвать его замысел, то я был бы…

— Похоронен заживо! — со стоном выдавил Найланд Смит.

— Именно так. Впервые в жизни я от всей души желал вам неудачи, старина! Вы видите мои волосы? Они побелели за те часы, которые я провел в темном чреве гроба. И когда до моего слуха донесся скрип откручиваемых винтов, которыми крепилась крышка, слаще музыки для меня нельзя было придумать. Я возблагодарил Бога за избавление от ужасной гибели. Надо мной склонились две раскосые бирманские физиономии, но они показались мне ангелами, спустившимися с неба.

— Не теряя времени, они извлекли мое окоченевшее тело из гроба, погрузили в гамак и быстро понесли к машине, поджидавшей в соседнем переулке. Кого они положили в гроб на мое место, я не знаю. Машина тронулась, и спустя час мы прибыли к воротам виллы «Сент-Клер де ла Рош». Доктор-японец, назвавшийся Ямамото, сделал мне укол какого-то лекарства. Через несколько минут одеревеневшие мышцы размякли, тело расслабилось, и я обрел способность двигаться.

Японец влил мне в рот несколько глотков жидкости, вкусом напоминающей бренди. Теперь мы знаем, что это за снадобье, — он искоса посмотрел на меня. — Это эликсир жизни.

— Доктор Ямамото на яхте? — спросил я.

— Нет. Вскоре после вашего ухода, Стерлинг, меня взгромоздили на некое подобие носилок и подземными коридорами понесли через пещеру к лагуне. С помощью надувной лодки, которая, видимо, входит в снаряжение подводной лодки, меня переправили на противоположный берег, протащили по ходу в горе и вынесли на пляж, зажатый со всех сторон скалами. Там нас уже дожидался катер. Он доставил нас прямо на борт «Лолы», стоявшей на якоре в порту Монако. Во время путешествия доктор Фу Манчи лично сопровождал меня. Флоретта тоже была с нами.

Как только мы очутились на палубе, яхта снялась с якоря и на всех парах помчалась в открытое море.

Я смирился с мыслью, что навсегда превратился в послушную марионетку новоявленного императора вселенной.

На лицо доктора Картье, когда он вошел в палату Петри, стоило посмотреть: редко мне доводилось видеть столь причудливую смесь удивления, страха и радости. Бедного доктора можно было понять: на кровати, весело улыбаясь, восседал человек, который умер у него на руках, на похоронах которого он плакал несколько дней назад!

— Петри!.. Не может быть! Вы живы!

С истинно французской горячностью Картье бросился к чудесно воскресшему Петри, бормоча невнятные восклицания, и едва не задушил его в объятиях. Вошедший вместе с ним доктор Брассон вел себя более сдержанно.

— Полно, полно, коллега! — успокаивал его Петри. — Поверьте, мне крайне неловко, что я причинил вам столько хлопот. Но, как видите, я жив хотя и не вполне здоров. Надеюсь, однако, что в скором времени я встану на ноги.

— Вам необходима опытная сиделка! — вскричал Картье. — Я сейчас же пошлю за мадемуазель Дюбоннэ…

Дверь открылась, и вошла Флоретта.

Оба француза изумленно уставились на нее. В их взглядах читалось неподдельное восхищение. Мне должно было льстить подобное внимание к девушке, которую я считал своей невестой, но вместо этого я почувствовал укол ревности.

— Позвольте представить мою дочь, господа, — произнес Петри голосом, полным гордости и счастья.

Флоретта подошла к его постели и, присев на край, с нежностью взяла его руку.

— Милая, познакомься, это доктор Картье и доктор Брассон, мои коллеги и друзья.

Флоретта одарила французов очаровательной улыбкой, на ее подбородке появилась прелестная ямочка, способная сразить наповал самого бесчувственного сухаря.

— Лучшей сиделки мне не сыскать, — сказал с улыбкой Петри.

— Алан, тебя зовет мистер Смит, — проговорила Флоретта, повернув ко мне свое прекрасное лицо.

Мне совсем не хотелось уходить, но что было делать! Пробормотав извинения, я удалился.

• Предыдущая
• 43/46
• Следующая