Ярость on-line - Романовский Александр Георгиевич - Страница 92

• Предыдущая
• 92/114
• Следующая

Курт затаил дыхание. Сказанное было своего рода откровением. «Всадник» обвинял Черепа в гибели дочери. Действительно, глава Ордена мог бы убить возлюбленную, дабы она не досталась никому (даже собственному отцу) — этого у него не отнять. Но выстрел, предназначавшийся Черепу, а доставшийся…

В сознании Курта вспыхнула объемная, переполненная деталями картина. Отчего-то черно-белая, как вставки в дешевых фильмах, повествующие о прошлом главных героев, дождливая и мрачная. Глава Ордена, стоящий, расправив плечи, в черном плаще; руки держат по ТТ (или знаменитые стволы еще не прислали из преисподней — ценной бандеролью?). Напротив — Старик (еще, впрочем, не старик) со своими псами. «Всадник» поднимает руку, в которой сжимает большой никелированный пистолет. Спускает курок… И тут, откуда ни возьмись, из мрака прыгает тень. Стройная женская фигура в прозрачном дождевике. Она бросается к Черепу, заслоняет его… не позволяя тем самым поднять руки, чтобы сделать ответные выстрелы, — как всегда, безошибочно точные.

А потом — всем становится не до стрельбы. Стройное тело обвисает в руках бандита. На спине стремительно расцветает ярко-алое пятно. Дождь стучит сверху, но бессилен добраться, смыть смерть; рану закрыл прозрачный дождевик.

— Так все и было. — Глава Ордена, опорожнив стакан, со стуком опустил его на стол. — С тех самых пор мы стали заклятыми врагами. Причин хоть отбавляй. Кровь Мэг сковала нас единой клятвой, единой жаждой мести. Старик винил во всем меня, я — его. Лишь сейчас представилась возможность отомстить… Кто прав, кто виноват — теперь неважно. Истина где-то рядом, за гранью реальности. Мы все сгорим в Аду…

Волк поежился от этих слов.

Он понял, что явившаяся ему картина могла вовсе и не соответствовать действительности. Под Куполом дожди невозможны.

… Курт летел навстречу Старику, широко расставив лапы.

Абстрактный воздух вяз в клыках.

Оба монстра сближались; вот-вот схлестнутся в схватке, даже не касаясь пола. Клочья виртуальной плоти полетят в разные стороны… Впрочем, это понимал лишь Курт. «Всадник», похоже, не обращал на него внимания — даже, возможно, не замечал; взгляд его, пышущий ненавистью, точь-в-точь канистра напалма, был устремлен к Черепу. Для Старика не существовало ничего и никого, кроме стройной фигуры в черном плаще.

Должно быть, глава Ордена стоял, как тогда, давным-давно — в глухой подворотне, залитой сумраком и звездным светом. В тот день случилось нечто, повлиявшее на жизни гангстеров, а одна жизнь исчезла. Сгинула, сгорела ослепительной вспышкой.

Как и в тот раз, среди присутствующих нашелся некто, готовый заслонить Черепа собственным телом (или матрицей, что не принципиально). С той разницей, что в прошлом бандит еще не увлекался имплантацией крошечных бомб в сосуды мозга.

Как бы там ни было, здесь и сейчас Курт ничего этого еще не знал. Он отреагировал рефлекторно, без права на раздумья. Мохнатые тела мчались навстречу друг другу. Гравитация, хотя и присутствовала, оказалась почти номинальной. Прыжок длился немыслимо долго: для объективной реальности. Даже для форсажа, хотя тот и не торопился на выручку. Казалось, удивительное состояние обладало своим собственным норовом, а также небрежным представлением о пунктуальности.

Наконец. Бабах!

Траектории слились. Курт врезался в противника — матрицы, вцепившись друг в друга, полетели к паркетному полу. Взаимный маршрут приобрел неизбежный крен. Силуэт в черном плаще промчался по правую сторону — не достать.

Старик наконец обнаружил агрессивное, максимально-близкое соседство (собственно, игнорировать его было попросту невозможно). Жуткая голова лязгнула челюстями, намереваясь цапнуть Курта за плечо. «Штатный киллер» быстро отпрянул. Острые когти хлестнули «всадника» по груди. Тот, оскалившись, предпринял попытку схватить Волка за правую руку, пальцы же другой сжались в кулак и нанесли прямой удар.

Нужно ли говорить, что оба — неимоверно неуклюжих — маневра не увенчались успехом. Курт выдернул лапу из захвата, полоснул Старика по брюшине и уклонился от кулака. Боксерский удар, лишенный какого-либо упора в неподвижную поверхность, не имел ни единого шанса — прошел вскользь по предплечью. Курт вцепился противнику в глотку; «всадник» оттолкнул лапу, и Волк обманным движением отхватил от черной шкуры порядочный клок. Байты информации, кружась и испаряясь, замерли в пространстве…

… А матрицы, сцепившись в клубок, пронеслись над полом и врезались в груду «антикварного» хлама. Там были старинные кресла, чучело рыси, стопки книг и стеллажи с алхимическим инвентарем — взрыв стеклянных осколков, брызнувших во все стороны. Раскидав этот бардак, чудовища оттолкнули друг друга слитным движением и вскочили на ноги.

У Курта это вышло значительно быстрее — гладиаторская Яма приучила его, что лежащий значительно ближе к состоянию трупа. Воспользовавшись паузой, «штатный киллер» интуитивно себя осмотрел. Невзирая на бурную потасовку и не менее бурную посадку (среди древнего хлама обнаружилось немало колюще-режущих поверхностей, помимо попросту твердых), на теле не осталось никаких следов. Как правило, врезавшись в гору реторт и пробирок, человек рисковал угодить в реанимацию с сотней ранений. Однако Курт отделался несколькими царапинами. И те, судя по характерной форме и положению, были автографами Старика.

Это натолкнуло Волка на определенные догадки. Чтобы убедиться, он поглядел на противника. «Всадник», отряхивая со шкуры стеклянные крошки, вставал на ноги. Неторопливые, неоправданно медленные движения не вязались с мощным телом, служившим воплощением силы и ловкости. Нужно полагать, именно так Старик поднимался с киберкушетки (ведь нужно же ему было вставать! — даже учитывая массаж, катетеры, внутривенное питание и прочие «удобства»), а механическая память существовала и вне телесной оболочки.

Но речь не о том. Черный монстр тоже не понес существенных ранений — во всяком случае, произведенных падением. Вместе с тем некоторые участки представляли собою обширные раны: шкура болталась лохмотьями, разрезы истекали не кровью, но мутно-зеленоватой субстанцией. Раны чернели безобразными подпалинами и как будто дымились. Конфигурация также была весьма типичной — зияющие дыры, обрамленные лоскутами кожи, перетекали в параллельные относительно друг друга окончания (в количестве, как правило, четырех единиц). Ни одна пробирка или колба не могла оставить столь характерных отметин (чучело рыси — возможно, — но замшелую бестию ничуть не занимало происходящее).

• Предыдущая
• 92/114
• Следующая