Под черным флагом - Романовский Александр Георгиевич - Страница 49

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая

— Очень впечатляюще, — проворчал капитан. — Может, прекратим наконец детский утренник и займемся делом?

— Так точно, сэр, — ответили оба его собеседника. — С чего начнем?

— Прежде всего, мистер Смайлсон, проверьте груз на предмет особых ценностей.

— Есть. — Лейтенант подошел к ближайшему контейнеру и, с легкостью отогнув зажимы, откинул крышку. — Все на месте, сэр. Как мы и рассчитывали.

Летум подошел и заглянул в контейнер. Тот почти до половины был заполнен небольшими пластиковыми мешками зеленого цвета. Смайлсон вытащил один, из середины, и оторвал кусочек пластика. Летум поморщился. Он повидал таких грузов достаточно, чтобы с первого взгляда распознать содержимое. Столько, что Смайлсону с капитаном не снилось. Аж тошнило.

Негры, помимо всего прочего, оказались еще и наркоторговцами.

Лейтенант с блаженством высыпал на стальную ладонь голубоватый кристаллический порошок. Пошевелил пальцами, наблюдая, как тот сверкает и переливается под светом импульсных ламп.

— Крэк «три тысячи», — сообщил Смайлсон тоном знатока. — Полная синтетика.

— И полный кайф, — заржал шкипер. — Посмотри, что в других ящиках.

Смайлсон положил пакет обратно, закрыл крышку и тщательно приладил зажимы.

В другом ящике оказался старый добрый кокаин. Смайлсон оторвал край пакета и высыпал на ладонь несколько смертельных доз. Порошок не сверкал и даже не переливался, но лейтенант выглядел абсолютно счастливым. Глаза, широко распахнутые, глядели восторженно и безумно. Смайлсон не опускал пакет, пока ангельская пыль не начала сыпаться сквозь пальцы. На полу образовалась небольшая горка.

— Хватит переводить порошок, — проворчал капитан. — Положи обратно и закрой сундук. Я спускаюсь, хочу поглядеть на все лично.

— Голову принесли? — ни с того ни с сего брякнул Летум.

— А?.. Тьфу, принесли. Весь пол мне заляпал.

Шкипер отключился.

Смайлсон сжал кулак. Тонкая песчаная струйка побежала между пальцев, отмеряя чьи-то жизни. Летум с отвращением глядел на эти манипуляции.

— Ты не наркоман, — заметил он. — Я повидал их достаточно на своем веку.

— Да, но собираюсь им стать, — рассмеялся Смайлсон, алчным взглядом обозревая контейнеры. — Почему бы и нет?..

— Потому, что ты эгоист и мерзавец, каких мало. Заботишься только о самом себе, но не хочешь меняться. Наркота же превратит тебя в безмозглую марионетку, готовую на все ради дозы. А зелья тебе будет требоваться все больше и больше, с каждым новым днем, похожим на кошмар. — Летум указал на белоснежные россыпи, по котором лейтенант топтался. — Собери, пока не поздно. Тебе понадобится все, до последнего грамма. Но можешь распрощаться со своими далеко идущими планами. Все твои зубы выпадут, как у старого, глупого пса. Тебя посадят на цепь, в назидание остальным. Но я, проходя мимо, буду только смеяться…

— Хватит! — воскликнул Смайлсон. На протяжении всего монолога лицо его претерпевало стремительные метаморфозы. Куда-то подевался блеск лихорадочно бегавших глаз, Джек побледнел, а язык уже не метался во рту испуганной ящерицей. Летум знал, куда следовало давить. Часть пути они проделали вместе, но наркотики грозили крушением прежде всего его, Летума, планам. — Я все понял! Хватит!

Смайлсон бросил мешок обратно в контейнер и захлопнул крышку, затем сдул с перчаток последние крупинки.

— Я и так это знал, — сказал он, заметно успокоившись. — Просто… Первый раз в жизни вижу такую уйму дармового зелья!

— И не в последний, — усмехнулся Летум. — Все еще впереди. Это — самое надежное вложение средств. Гораздо удобней возни с акциями, недвижимостью или даже оружием. К тому же никакого риска, если у закона руки коротки, чтобы взять торговца за задницу. Пока человечество не разучилось дышать, есть, спать и видеть сны — оно будет нуждаться в наркотиках. Но и относиться к этому нужно спокойно; зелье — для трусов и слабаков, у которых не хватает духу смотреть в глаза реальности.

Смайлсон окинул Летума уважительным взглядом. Затем расстегнул ремешок и стащил с головы тяжелый шлем. Летум последовал его примеру. Голова вспотела; Летум с отвращением провел по голой коже ладонью. Смайлсон же не испытывал неудобств, за исключением, возможно, пошлой мигрени. Скафандр — это как отдельная квартира со всеми удобствами: кондиционером, вентиляцией, туалетом и прочим.

— Ты говоришь как профессионал, — заметил Джек. — Опыт или здравые соображения?

— И то, и другое, — сказал Летум. — Наша семейка ворочала лучшее в Галактике зелье сотнями тонн. Нахватаешься тут… Кстати, тот крэк скорее всего номадианский. Они по этому делу известные специалисты.

Смайлсон усмехнулся. Он отнюдь не забыл о наградах за двухголового Летума. Просто был умен и хитер, как старый лис. Впрочем, был он также с прибабахом…

Летум поглядел вниз. Пираты стягивались к шлюзам, решив, вероятно, что долгий день наконец-то подошел к концу. «А руководство в это время спокойно треплется на балкончике, проветривая нижнее белье…»

Поймав его взгляд, Смайлсон кивнул.

— Пошли, пока они не разбрелись. Нам предстоит тяжелая погрузка… Впрочем, приятная также.

— Можно было бы продать сам контейнеровоз. Если бы не Дроздов, разумеется.

Смайлсон кивнул. Шагнув на контейнер, он свесил ноги.

— Вы такое практикуете? — спросил Летум.

— Иногда. Хотя сбыть грузовой корабль — всегда проблема. Не только в Автократии, но и здесь, на Окраине. Многие планеты заключили соглашение о превентивных мерах против пиратства. Скупка награбленного входит в этот список.

Смайлсон спустился на восьмой уровень. Летум отвязал футболку и, одевшись, полез следом.

— Я тут подумал, — с пыхтением начал Смайлсон, — твой монолог…

— Не обижайся. Я знаю, о чем говорю.

— В том-то и дело. Простой обыватель, никогда не имевший дела с наркотиками, всерьез ничего такого не скажет. Такова уж человеческая натура — нас тянет к запретному и порочному. Так было с самого сотворения мира, начиная со злополучного яблочка…

Летум терпеливо слушал. Когда на людей находит настроение пофилософствовать, им лучше дать выговориться. Вдруг, проскользнет что-то полезное…

— Вот я и думаю: ты говорил слишком уж вдохновенно, без фальши. Так не бывает; даже медики-наркологи втайне мечтают вкусить запретный плод, пусть и скрывают это даже от себя.

Смайлсон замолчал. Летум ждал продолжения, но его не последовало.

— Задай вопрос целиком. Мне будет легче ответить.

Смайлсон усмехнулся.

— Хорошо. Сам ты сей плод вкушал?

— Вкушал, — без промедления отозвался Летум. — И не единожды. Каков он на вкус?.. Даже не знаю. Приторно-сладкий, аж зубы ломит. Но все чувства уходят, остается лишь белесая дымка, в глубине которой таятся кошмары. Подробности не имеют значения, разглядывать там особенно нечего. А потом засыпаешь, чтобы мир в который уж вытряхнул тебя в свое колючее нутро. И слышишь дикий смех демонов, которые смотрят на тебя из каждого зеркала. Тело бьет дрожь, ты уже почти отвык от него. Тянешься за новой дозой…

Смайлсон слушал, потрясенный. Летум описывал всплывающие из молока картины, даже не пытаясь сгущать краски. Все так и было, вот только, казалось, с кем-то другим.

Они спустились с пирамиды и зашагали в сторону «главного проспекта».

Одно из воспоминаний доставило неожиданное удовольствие. Летум рассмеялся:

— Однажды меня застал отец. Мне тогда было… четырнадцать. Или пятнадцать?.. Нет, четырнадцать. Как бы там ни было, все вокруг замечали за наследником странные вещи, кроме главного Вагнера. Он, видите ли, мне доверял. — Летум фыркнул. — Мать сердцем чувствовала неладное, но отец просто отмахивался. Пока наконец ситуация не накалилась настолько, что оставалось только прямое вмешательство. Он решил проблему с присущей ему бескомпромиссностью и невозмутимостью. Нашел момент, чтобы ворваться в мои покои, во главе целой своры телохранителей!..

• Предыдущая
• 49/66
• Следующая