Неплохо для покойника! - Романова Галина Владимировна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/47
- Следующая
– Так, значит, говоришь – искать следы в прошлом?.. – задумчиво протянул Семен Алексеевич. – А как бы это сделать – не знаешь?
– Знаю.
Я вышла из гостиной и вскоре вернулась, неся в руках упакованные в полиэтиленовый мешок два винных бокала.
– Один из них с отпечатками Хлобыстова, другой с отпечатками Алейникова. Этим собирался заниматься один человек, но, зная его неорганизованность, могу предположить, что он их или потеряет, или разобьет.
– Но это ведь еще не все? – выжидательно уставился на меня Семен Алексеевич, принимая из моих рук хрупкое стекло. – Я правильно понимаю?
– А потом мне хотелось бы послать запрос в тот город, о котором упоминает этот журналист Саша М. Это где-то под Владивостоком…
– И сделать это должен буду тоже я? – лукаво усмехнулся босс.
– Ну, Семен Алексеевич! – принялась я канючить. – У вас масса знакомых… Вам проще! Я, конечно, тоже могла бы, но у вас просто быстрее получится. К тому же, как назло, пара моих нужных друзей на отдыхе. Вы ведь сделаете это?
– Возможно… Возможно… – Он погрузился в размышления, время от времени бросая в мою сторону внимательный взгляд. – На Хлобыстова посылать запрос нет необходимости, он у меня уже лежит в столе, а вот Алейников…
– Что Алейников? – сразу насторожилась я. – Вы о нем что-то знаете?
– Фигура интересная. Но… – Семен Алексеевич сделал паузу. – Что-то подсказывает мне, что он не такой уж плохой человек. То ли в глазах у него что-то есть… Черт его знает! За столько лет работы как-то научился распознавать, а вот о нем, право, не знаю, что и думать.
– Ну хотя бы самое поверхностное впечатление ваше каково?
– Поверхностное? – переспросил он и хитро прищурился. – Ну, какое поверхностное? Мужик красивый. Можно даже сказать – очень красивый, а с женщинами осторожен… В бизнесе порядочен, компаньоны и потребители довольны, но опять же, к чему все эти новомодные штучки? Это я про камеры внутреннего слежения… Тайн у него много, ох как много! Ты часом не влюбилась в него?
– Да что вы такое говорите, Семен Алексеевич?! – От возмущения я даже подскочила на месте. – То лысого мне сватаете, то человека, который был подозреваемым по делу убийства моего мужа!
– Ну не кипятись, не кипятись… – примирительно пробормотал босс и тут же опять посерьезнел. – Я вот что скажу тебе, Аннушка… Не хотел поначалу пугать тебя, да, видно, придется…
Я превратилась во внимание и вопросительно уставилась на него. Таким тоном Семен Алексеевич обычно говорил вещи, способные свалить с ног. Нечто подобное он выдал мне и сейчас:
– Понимаешь, сильно виноват я перед Павлушей, так звали того юношу, – пояснил он, тяжело вздохнув.
– А как вы с ним…
– Лекции я у них читал. Способный был парнишка, все вопросы мне задавал. О деле твоего мужа подробно расспрашивал. А тут еду в электричке с дачи, и он ко мне подсел. Разговорились… Он начал мне о тебе говорить, какая ты красивая, порядочная и так далее… Ну а я, старый дурак, высказал свое опасение, вот, мол, живет одна, этаж первый, опасно. А он говорит: «Хотите, я над ней шефство возьму?» Я-то поначалу не понял, посмеялся, и мы разошлись. А дня через два он мне звонит и подробно о твоих передвижениях докладывает. Я было вспылил, отчитал его за самодеятельность, а он трубку повесил и был таков. А через два дня опять звонок…
– Опять с докладом?
– Вроде того… – Он тяжело вздохнул. – А через день уже звонок другого рода…
– Это когда его убили?
– Да…
– Так чем вы не хотели меня пугать? – напомнила я ему, увидев, что старик окончательно расстроился. – Вы сказали, что хотите мне что-то сказать…
– Когда Павлик последний раз звонил мне, он сказал, что видел, как какой-то мужчина ходит под твоими окнами. Было это часу во втором ночи. Темно очень, и лица его он не разглядел, но это показалось ему странным. Он попытался за ним проследить, но тот как в воду канул. А на другой день Павлика убили…
Перед моими глазами, как картинки калейдоскопа, замелькали сцены моего недавнего сна. Мишка оказался прав: сон-то действительно оказался вещим. Но вспомнить сейчас, что именно показалось мне знакомым в мужчине, жестикулирующем под окном, я не могла.
Молча кивнув в знак согласия, я выслушала многочисленные наставления Семена Алексеевича и, проводив его на улицу, решительно направилась к Лизкиной двери.
Та долго не открывала, а когда растворила дверь, я решила, что лучше бы она этого и не делала.
Лизка возникла на пороге, кутаясь в махровый халат. Нечесаные волосы спутанными прядями в беспорядке свешивались на плечи. Глаза при этом были столь мутны, что я всерьез забеспокоилась, видит ли она меня.
– Тебе чего, Ань? – хрипло спросила Лиза, пахнув на меня стойким запахом перегара. – Который час?
– Вот, вот! С этого надо было и начинать. – Я потеснила ее в глубь прихожей и вошла внутрь. – Какой день пьем?
– Ладно тебе! Ты не на работе! – оскорбилась вдруг ни с того ни с сего Лизка. – Имею право на неприкосновенность в своем жилище…
– Ты гляди, какая она грамотная! – остановила я протестующим жестом ее красноречие. – А никто ни на тебя, ни на твое жилище и не покушался! Просто зашла в гости по-соседски, думаю, может, угостишь чем.
Несколько минут она смотрела на меня, переваривая услышанное. Наконец, когда до нее дошел смысл сказанного, Лизка недоверчиво хмыкнула:
– Поверила я тебе, как же!
– А ты никому не веришь. И что, люди должны перестать говорить тебе правду?
– Ладно, извини… – буркнула Лиза недовольно. – Сейчас организую что-нибудь.
В отличие от меня, Лизка решила принимать меня в комнате, убранство которой меня поразило. Будучи первый раз у нее в гостях, я ожидала увидеть все, что угодно, но только не горку из ясеня и не комплект мягкой мебели, обтянутый кожей.
– Круто! – пробормотала я, утонув в кресле едва ли не до подмышек. – Вот так живут на свое жалованье российские официантки! Это тебе не какой-то там судья. Официантка – это звучит гордо!
– Издевайся, издевайся, – не обиделась Лизка, вкатывая столик на колесиках, уставленный угощением. – Ты почему ничего не имеешь? Потому что не берешь…
И, видя мои с недоумением вытаращенные глаза, пояснила:
– Взяток… Взяток, говорю, не берешь! Как научишься, так и заживешь!
– Лизка, ты совсем обнаглела! Никакой субординации! – вяло попеняла я ей.
– Ни к чему это все, – отмахнулась она от меня, откручивая пробку на бутылке с коньяком. – Как любил говаривать один мой хороший знакомый: «Будь проще, и люди к тебе потянутся…»
– Не твой ли знакомый шарился тут дня три назад под моими окнами? – осторожно начала я, принимая из ее рук рюмку с коньяком. – Просто сил нет, Лизка, от твоих ухажеров! Путают и путают наши окна…
– Хватит заливать-то, – хмыкнула она и лихо опрокинула коньяк. – Думаешь, не понимаю, куда клонишь?
– Куда? – сделала я невинные глаза.
– Будешь теперь вынюхивать, кто паренька замочил. – Она взяла кружок лимона и принялась его обсасывать. – Только вот что я тебе скажу, Анна Михайловна! Если кто и перепутал наши окна, в чем я сильно сомневаюсь, так он, кроме клопа или таракана, и убить-то никого не способен. Но это могло быть месяца три-четыре назад, а сейчас нет.
– Что так? – поинтересовалась я, обшаривая глазами заваленный закусками столик. – И жрачка у тебя отменная. Откуда это все, а?
– От верблюда, – буркнула Лизка, наливая себе еще. – Мой бывший мне выходное пособие выдал в виде этой квартиры и обстановки к ней. А харч из ресторана…
– А как же Сергей Иванович? Не заругается? – ехидно поинтересовалась я, откусывая бутерброд с черной икрой.
Лизка заметно побледнела и, поправив на груди махровый халат, скороговоркой забормотала:
– А что Сергей Иванович? Он человек! Все понимает и никого не боится… Думаешь, он не видел, как ты со стола стаканы сграбастала и в сумку положила?
– К-какие стаканы?! – От ее слов я едва не поперхнулась. – Чего городишь?
- Предыдущая
- 25/47
- Следующая
