Когда птицы молчат (СИ) - "Птичка Певчая" - Страница 3
- Предыдущая
- 3/129
- Следующая
Меня убивает моя апатия ко всему. Я пыталась как-то встрепенуться, дать себе эмоционального пинка под зад. Но все, на что он был сейчас способен, так это беспрепятственно протискиваться в узком пространстве конференц-зала.
Сергей Вронский, компания «ИтнерАктив».
Я поднимаю глаза, пытаясь справится с дрожью, прокатившейся по телу от этого голоса.
Он стоит надо мной и едва заметно улыбается. Его глаза пристально смотрят, впитывают все детали, отмечают изменения на моем лице. А уж о том, что эмоции отражаются на нем, как в зеркале, я уверена на все сто. Это мой бич. Никогда не умела одевать непроницаемую маску.
Я думала, будет господин Герман.
Он не смог прийти.
Хорошо, я вас отметила. Прошу, занимайте место, встреча сейчас начнется.
Он не спешит отходить. Продолжает смотреть на меня, как смотрит умудренный опытом мужчина на маленькую наивную девочку. Я беру себя в руки и опускаю глаза, делая необходимые пометки у себя в списке и в копии для начальницы.
Мой деловой вид заставляет его все же оставить меня в покое. Хотя покой – это не то слово, которым можно было бы охарактеризовать мое состояние. Внутри я ураган эмоций. У меня опять странное чувство внизу живота. А еще мне кажется, что меня сейчас вырвет.
Встреча началась, и я приступаю к работе. Тезисно отмечаю внесенные предложения, вопросы, требующие доработки. Его голоса не слышно. И это хорошо, потому что мои чувства приходят в замешательство, когда слух ловит низкие хриплые нотки.
Не все прошло так, как надеялась Людмила Владимировна. Деньги, которые обещают предприятия и бизнесмены, настолько малы, что их едва хватит на поддержку финансирования уже существующих проектов, не говоря об открытии новых.
Я вижу, что она недовольна и расстроена. Хорошая женщина, умная и настойчивая. И несмотря на расхожее мнение, что чиновников не заботит судьба народа, она полностью отдается своей работе.
Мы можем взяться за финансирование программы помощи одаренным детям, - слышу я ненавистный голос. – Наша компания готова обустроить специальное помещение и оснастить его всей необходимой техникой. Чтобы дети могли заниматься на базе одного из Домов творчества. Только мне нужна более четкая программа, чтобы знать, какую цель мы преследуем.
Он смотрит на меня, когда говорит последние слова. Как же он мне неприятен! Как же меня задевают его высокомерные манеры!
Мы готовы предоставить вам более четкую программу, только дайте время. Мой пресс-секретарь проведет встречу с директорами домов творчества и сообщит вам ее результаты. Все их предложения и пожелания в письменном виде будут у вас через неделю. Когда вы их рассмотрите, я буду ждать от вас более точных сроков и цифр. Одного компьютера, сами понимаете, не достаточно для целой программы.
Это не будет один компьютер. Это будет компьютерный класс. И если среди детей найдутся действительно настоящие гении, наша компания, возможно, предоставит стипендию и последующее трудоустройство.
Ловлю вас на слове.
Встреча окончена, я прощаюсь со всеми и собираю бумаги. Не могу посмотреть в его сторону. Однако четко знаю, что он стоит и ждет меня.
Значит, мы с вами будем сотрудничать?
Я не знала, что в обязанности креативного директора входит занятие социальными программами.
Не входило.
И что же изменилось?
Моя крайняя заинтересованность этим вопросом.
Глава 2
Я буквально приползла с работы, еле волоча ноги. Неделя ушла на подготовку встречи с руководителями Домов творчества. Мне положено бы доплачивать за то, что я, по сути, еще исполняю функции заместителя своего начальника.
Старые зануды меня сегодня трепали, как собаки тряпку. Всем хотелось заполучить компьютерный класс. А мне заниматься этим вопросом было подобно подготовке к казни. Я больше не хотела встречаться с Вронским.
Дома события не лучше.
Женя чем-то отравилась. Из садика ее забрали вялой, а когда я пришла, ее начало рвать. Я места себе не находила. Самое тяжелое – когда болеет ребенок.
Пока я вытирала пол, стаскивала с нее испачканную одежду, пыталась успокоить испуганную дочку, одновременно роясь в домашней аптечке в поисках активированного угля, Влад разговаривал по телефону.
Я была готова стукнуть его сковородкой, оставленной им на плите после ужина. Блин, даже не может за собой убрать, не говоря уже о том, что нужно на фиг выбросить телефон, когда ребенку плохо.
У нас так было с самого начала. Женя росла маминой дочкой. Потому что только я могла ее успокоить, когда мучали колики, ко мне она бежала в поисках защиты и утешения, со мной ела и усыпала.
Я не жалуюсь. Я люблю ее так, как, наверное, никого не любила. Мне открылся совершенно новый уровень чувств, когда она родилась. Абсолютная, всепоглощающая, беззаветная любовь, которую я испытываю к ней, будет длиться вечно. Даже если однажды она наведет на меня дуло пистолета, я не почувствую ничего, кроме любви к моему ребенку. Это вне законов логики или самосохранения.
А когда она впервые сказала мне ответные слова, мое сердце навсегда перекочевало в ее грудь. И теперь бьется рядом с ее горячим, трепетным сердечком.
Тот факт, что мой муж иногда просто не ценил этого, мог пренебречь кажущимися ему надуманными проблемами, играл против него. Его черствость или сдержанность по отношению к нашему ребенку внушала мне отвращение.
Он не специально, я понимала это, просто материнские инстинкты почти всегда сильнее отцовских. Но я не могла ничего поделать со своими эмоциями.
Как, например, сейчас.
Выброси этот гребаный мобильный в окно, - кричала я.
Я не могу. Говорю с директором, - тихо отвечал он мне, прикрыв динамик рукой.
Жене плохо, помоги мне, неужели не видишь?
Но он только отрицательно покачал головой и ушел в другую комнату, что-то оживленно обсуждая.
Женя немного отошла. Я напоила ее водой с электролитами, потому что рвало ее долго. Усадила смотреть мультики, закутав в плед, и пошла стирать.
Сказка на ночь – и мой ребенок посапывает, закутавшись в одеяло, как в кокон.
Я вспоминаю, что еще не ела. Смотрю на Влада, который спокойно уселся за компьютер, и тихо его ненавижу.
И, между прочим, необоснованно. Женьку он очень хотел. Был на родах, поддерживал меня.
Помогал по мере своих возможностей, когда она была еще совсем маленькой. Многое ему не удавалось, но он мужчина. Так и должно быть. Я никогда не сомневалась в его любви к ней. Они похожи, как две капли воды. Он гордился ею.
Но вот в такие моменты все падало на мои плечи. Понятное дело, я мать, мне всегда виднее. Но я еще и живой человек. Работаю, устаю, рассчитываю на отдых.
Молча иду на кухню, открываю холодильник. Пора бы опять что-то приготовить. Руки просто опускаются. Куда сейчас готовить?
Беру сыр, остатки овощного рагу и плетусь в свое антистрессовое кресло. Глотаю еду, смотрю на спину мужа, активно что-то набирающего на клавиатуре.
Наверное, его спину за последние 2-3 года я вижу чаще, чем лицо. Мне все-равно. Душ, приготовления к работе, и я заваливаюсь в постель. Завтра тяжелый день.
Добрый день. Ирина Горенко, пресс-секретарь начальника отдела социального развития. Могу я поговорить с господином Вронским?
Секретарь на том конце провода словно делает недовольную мину. Сучка, пошевеливайся. Я сегодня не в настроении. Не выспалась, перенервничала. Ты офисная старлетка, которой важны вещи, вызывающие у меня приступы смеха. Но в данный момент мне не до юмористических отступлений. Томный голос сообщает мне, что шеф занят. Пусть катится к черту! Мне эта встреча тоже не тарахтела. Я прощаюсь, кладу трубку и начинаю готовится к заседанию с областным комитетом, которая пройдет через 2 недели. Работы – вагон и маленькая тележка.
Через пятнадцать минут мой телефон звонит. Беру трубку, все еще дописывая предложение в речи Людмилы Владимировны. Низкий голос с хрипотцой заставляет мои пальцы замереть над клавиатурой.
- Предыдущая
- 3/129
- Следующая
