Избранное (сборник) - Жванецкий Михаил Михайлович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/114
- Следующая
– Раз-раз-раз-раз-два-три… Внимание! Дорогие друзья! Пусти… А сейчас Гришенька Литвак скажет тост за здоровье новобрачных…
– Почему я?
– Ну, скажи, скажи, скажи, скажи…
– Дорогая тетя Света…
– Давай, давай…
– Чтоб была свадьба эта…
– Чтоб гуляли до рассвета…
– Чтобы гости в целом…
– В целом свете…
– Не забыли свадьбу эту! Выпьем! Ура!
– Внимание! Раз-раз-раз… Пусти. Дорогие друзья! Торт, который вы только что съели, и цветы, которые вы еще не трогали, прислал дядя Олег из Омска.
– Раз-раз-раз… Внимание! Слово имеет мать невесты, то есть теща.
– Пусти, я тебе говорю…
– Пожалуйста, Зина.
– Дорогие гости. Я хочу извиниться за этот случай со столом. Мы разослали сто двадцать билетов, пришло сто пятьдесят человек. Я не хочу сказать, сколько здесь без билетов. Я думаю, тридцать один наглец. Мы всем рады. Но мы рассчитывали на сто двадцать. Я не знаю, кто без билета. Я не надеюсь, что они встанут и уйдут, это не трамвай. Кушайте на здоровье, но я хочу извиниться перед теми, кто с билетами, и перед нашими дорогими гостями из Кременчуга за пиричиненное недоразумение. Действительно, папа жениха не должен сидеть по диагонали. Ему столько стоила дорога и свадьба, что он вправе сидеть рядом с невестой вместо этого старика, которого мы не знаем и который уже ушел!.. Но я сделаю вывод, я буду ходить на именины вдесятером и с незнакомыми людьми, чтоб я так была здорова. Боря сейчас в магазине докупает колбасу в его годы. Но кто считает? Просто неудобно за пиричиненное недоразумение. Горько! Чтоб они это знали. Горько!
– Раз-раз-раз… Внимание. Пусти. Слово имеет тетя жениха Герда Яковлевна Лихтенштуллершпиллерштиль!
– Дорогие, Лева и дорогая Света. Чтобы вы были счастливы и здоговы, чтоб вы были веселы и цветущи… как в этот день и в этот час… Очки надену. Пусть вашей семьи не коснется ненастье и спутником будет любовь вам и счастье. Чтоб вхолостую годы не летели, и чтоб нянчить внуков вы успели, и жизни кгасивой, как эти цветы. Так нальем же бокалы, дгузья. Счастья и гадости дружеской пагы, выпьем, и поскогее, дгузья. Уга! Гогько! Уга!!! Уга!! Ну, целуйтесь…
– Рая, останови его, в него уже больше не входит, ты будешь иметь ту ночь.
– Я имела уже прошлую ночь. Он мне устроил. Они на работе сдавали какой-то объект, и он что-то съел. Его начальник что-то принес с Ближних Мельниц. Бандит, хулиган, какой-то квас или соус, и он съел – он же всего боится. Я уже имела ту ночь. Я ему говорю, ты не мог выплюнуть? Он все равно тебя не ценит… Так этот дурак ему не мог отказать… Все… Ты уже не будешь. Нет. Все. Я не могу больше смотреть. С меня хватит этих ночей, иди ночевать куда хочешь, только возьми соду и цитрамон. Рая, я не могу больше – он отнял у меня лучшие годы.
– Раз, раз-раз-два… Внимание! Ну, пусти… Слово имеет мама жениха. Свекровь Ибрагимовна… Тс-с… Тише… Тишина… Тс-с. Тихо. Ну, тихо же, пожалуйста.
– Я хочу выпить этот бокал за перестарелую бабушку с перестарелым дедушкой, которые давно уже не двигаются, но они все-таки выехали, чтоб разделить с нами наше счастье.
– Ура! Выпьем за недвижимость!
– Тихо. Как не стыдно? Дай бог нам дожить…
– Доживем, тетя Лиля.
– Я хочу видеть.
– И увидите, тетя Лиля.
– Ой, исправь сначала двойку по географии.
– Кто налил ребенку вино? Я хочу знать, кто налил? Боря, твой сын пьет вино. Пей, но тебе это выйдет боком. Боком тебе это выйдет!
– Раз-раз-раз… Внимание! Ну, пусти же, господи. Телеграмма из Черкасс: «Поздравляем бракосочетанием желаем счастья долго жить мы за вас здесь будем пить Боря Люся».
– Пусти… Из Нефтеюганская: «Дорогие Лева Света волнением узнали вашей свадьбе сожалеем не вами стремимся вам – Люка Танечка».
– Из Луганска: «Поздравляем Литваков сочетанием Лихтенштуллерштиллершпиллерами желаем совместной жизни успехов труде – коллектив хладокомбината».
– Это там, где Лева работал, из Баку. «Сердечно поздравляю новобрачных детям последующих поколений радости счастья первую брачную ночь мысленно вами ваш дядя Рудольф Клеменский».
– Как свет давно потухшей звезды – он умер, а телеграммы от него еще идут.
– Он жив.
– Это вы мне говорите?
– А кто вы такой?
– А вы кто такая?
– Я вчера его видела.
– Ну, может, я ошибся, но я старше вас в три раза.
– Не думаю. Мне тридцать.
– Я еще раз ошибся. Как вас зовут?
– Лала.
– Вы из Баку?
– Да.
– В сущности, мы одногодки. Вы танцуете?
– Нет.
– Выпьем.
– Нет.
– Просто поговорим.
– Нет.
– Кха… Мда… Ну, хорошо… Что это я хотел?.. Пустите…
– Рая, останови его, он уже не может.
– Не трогай его. Он нашел кого-то из начальства… Он такой трус. Кто-то ему с детства внушил, что с ними надо пить. У него на брудершафты ушло пятьсот рублей. Они переходят на «ты», а он все равно не может и мучается изжогой всю ночь…
– Шура, кто этот толстый?
– Он печально известен.
– Чем?
– Он директор еврейского кладбища.
– У тебя есть к нему ход?
– Через Зюзю. А что тебе нужно?
– Что мне от него может быть нужно?
– Сколько мест?
– Пока сделай два.
– Я сделаю три, тебе хватит на какое-то время. Только не подводить, места не могут ждать.
– Я тебя когда-нибудь подводил? Люди будут.
– Если будете в Коммунарске…
– Ну-ну-ну-ну-н…
– Сядьте на троллейбус – и через пятнадцать минут вы в Перевальске.
– Да-да-да-да. Ну-ну-ну-ну и что, и что, и что?..
– Ну, ничего. Там я живу.
– И все, и все, и все?
– Раз-раз-раз… Внимание! Дамский танец. Женщины, подымите уже все свое и понесите навстречу мужчинам – они хотят танцевать. У нас такие инертные дамы, что просто теряешься. Дамский танец.
– Будешь инертной… Что я вижу? Работу и кошелки… Кошелки и работу. Газ с перебоями, вода с перебоями, только они болеют без перебоев. Будешь тут инертной. Хотя я стараюсь – в театр, я стараюсь – в кино…
– Да.
– У нее все дети такие.
– Да.
– Все музыкальные.
– Да.
– Она горя не знает.
– Да.
– Ребенок с одного годика уже бьет ножкой в такт.
– Да.
– Доктор, я вам говорю, что это что-то страшное… Сколько мне, ну от силы шестьдесят пять. Ну максимум. И такой склероз. Я уже стоял в очереди к зубному врачу и вспомнил, что забыл дома зубы. Я сразу пошел к психиатру.
– Сема, не кружитесь, вы же провалялись полгода. У него был инфаркт. Ей плевать, ей лишь бы давай. Сема, вы опять хотите в постель? Кто я ему? Я ему никто. Я ему соседка во дворе. Сема, сядьте.
– Раз-раз… Внимание! С вами прощаются Каменские, им завтра на работу, они дежурят в депо.
– Я хотел сказать… А где жених? А почему ты здесь? Бери невесту.
– Идем уже. Ты хочешь что-то ляпнуть. Ты уже сегодня получишь…
– Рая, я чувствую себя хорошо. Я хотел пожелать новобрачным большого внутреннего счастья и длинной дороги в казенный дом… То есть в кооперативный дом… Ха-ха-ха…
– Ой, надо идти. Гришенька уже хочет спать. Он сегодня хорошо выступал. Да, Гришенька? Как домой добраться?
– Что, не знаете? Дежурит автобус. Он развозит всех по домам.
– Тогда пошли. Гришенька, проснись, мамочка. Мы уже едем, автобус нас ждет. Он устал, бедняжка. Для ребенка четырех лет это все-таки нагрузка. Идем, идем… Вот уже многие идут… Сема… Сема… Будьте здоровы и счастливы…
– Остановите здесь, пожалуйста.
– А платить?
– Как? Разве не оплачено?
– Уже третья семья выскакивает. Я монтировкой пересчитаю всех… Оплачено… Оплачено…
– Тс-с, тихо! Мы оплатим.
– Оплачено… Оплачено…
– А, в гостях хорошо, а дома лучше…
– Я хочу подышать, открой форточку.
– Сколько я тебе говорю, не пей. Ты же больше двух рюмок не можешь.
– Ой, мне нехорошо. Я пойду в садик.
– Куда ты пойдешь в четыре часа ночи? Я открою окно…
– Я пойду в садик.
– Зачем ты пил? Ты смотришь на Борю, он здоровый, а ты в закрытом помещении, зачем ты пил?
- Предыдущая
- 31/114
- Следующая
