Королев - Романов Александр Петрович - Страница 96
- Предыдущая
- 96/121
- Следующая
Машина затормозила и остановилась возле коттеджа. У калитки стояла Елена Михайловна и ждала, как будто Королев уехал только вчера. Сергей Павлович вышел из машины, поздоровался с ней, передал управительнице дома небольшой дорожный чемоданчик.
– Заходить не буду... А часа через три заеду перекусить.
Через несколько минут Королев и Захаров были у монтажно-испытательного корпуса. Надев белые халаты, пошли в него. До полета «Востока-2» оставалось пять дней.
Во второй половине дня 5 августа Сергей Павлович решил еще раз встретиться с Германом Титовым. Доверительная беседа такая же, как и с Гагариным, состоялась на вершине ракеты, у корабля.
Легкий августовский ветерок, который не ощущался на земле, освежал лица. Дышалось легко. Сергей Павлович стоял, любуясь степью, почти выжженной жарким солнцем. А может, вспомнил, как в апреле вот так же стоял с Юрием Гагариным, напутствуя его на первый шаг в космос? А может, думал, как лучше начать этот последний перед стартом разговор со вторым космонавтом?..
– Как дома?
– Отец с матерью, кажется, догадываются. Письмо от отца получил. Он у меня мудрый. Можно я прочитаю из него несколько строк?
Королев молча кивнул головой.
– "...Я не хочу строить догадки о том, что у тебя затевается. Но если едут к нам люди, дело серьезное. Каким бы оно там ни было – малое или большое, – сделай его, сын, с толком, как подобает делать всякое дело, к которому ты приставлен. Сил у тебя должно хватить, по моим расчетам, уменьем ты подзапасен, разумеется, а средствами народ обеспечит. Покажи, что порода наша может послужить общему делу в меру своих сил и возможностей".
– Прекрасные слова, просто великолепные. Великое это счастье, Герман Степанович, иметь отца. – По лицу Королева пробежала тень, он тяжко вздохнул. – А меня воспитывал отчим. Как ни был хорош, а все-таки не родной. С отцом так ни разу не встретился. Скрыли, что он жив. Он умер, когда мне исполнилось двадцать два...
Королев надолго замолчал, потом энергично повернулся к Титову и перешел на деловой тон:
– Двадцать четыре часа – это очень много для второго космического полета. Вы знаете, немало голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман Степанович, – глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов. Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу: наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. И только правду, ничего не скрывайте. Нет мелочей, все на поверку может оказаться ценным. Это в равной степени относится к вашему самочувствию и к кораблю, его системам. Как видите, – пожаловался Королев, – времени мало – всего сутки, а дел... – И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на «ты»: – Уверен в тебе, как в самом себе, – взглянул на часы. – Пора, меня ждут. – Перед тем как войти в лифт и спуститься вниз, Сергей Павлович напомнил: – Еще раз повторяю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика хорошо, но с человеком – лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть, поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень желательно. Корабль полностью подготовлен... Но если ты считаешь это необходимым, я разрешаю.
– Как будто все ясно, – ответил летчик, – но было бы неплохо посидеть в корабле...
Через полчаса Герман Тито.в в сопровождении ведущего конструктора по кораблю «Восток-2» Е. А. Фролова снова поднялся на вершину ракеты.
6 августа Государственная комиссия дала «добро» на полет «Востока-2». Менее чем через четыре месяца после полета Юрия Гагарина в 9 часов утра по московскому времени казахстанская степь вновь озарилась слепящим глаза всполохом пламени. Громоподобный гул сотряс воздух и нарастающим валом пронесся над пунктом наблюдения. Ракета оторвалась от Земли и будто нехотя пошла вверх. Набирая скорость, она все быстрее и быстрее устремлялась ввысь.
– Пошла, родная! – радостно воскликнул Титов. Все с беспокойством наблюдали за подъемом ракеты. Ведь это всего-навсего второй полет человека в космос. Люди волновались, вероятно, не меньше, чем при первом запуске. Но все, слава богу, шло нормально.
Королев тоже немного успокоился, придя на КП связи, попросил крепкого чаю, хотя сердце и стучало немного быстрее положенного. «Ну это от радости», – успокоил себя Сергей Павлович и неожиданно вспомнил, что впервые на космодроме присутствует специальный корреспондент Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС). Главному конструктору его представили еще вчера. Журналист очень хотел побеседовать с ним сразу после старта. Сейчас Сергей Павлович попросил разыскать тассовца.
– Небольшого роста, чем-то похож на цыгана, в серо-голубом костюме, на лацкане пиджака значок «Пресса». Посмотрите, может, он в машбюро...
Через несколько минут журналист стоял перед Королевым.
– Я не оторвал вас от дел? – спросил у него Сергей Павлович. – Садитесь к столу, тут вам будет удобнее. Слушаю вас, товарищ Пресса.
– Хотя бы кратко, Сергей Павлович, о цели нового эксперимента?
– Вам уже известно, что космонавту Титову запланирован многочасовой полет. Он первым из людей проверит на себе суточный цикл жизни в космосе, столкнувшись с малоизвестными для нас факторами. Это не только перегрузки при старте и приземлении. О них мы уже имеем представление. Пилот встретится один на один с длительной невесомостью. Ее влияние на живой организм в земных условиях изучить полностью невозможно. Наши медики особенно ее побаиваются. При необходимости – немедленное возвращение корабля на Землю.
– Обо всем этом знает Титов?
– Да. Мы от космонавтов не скрываем сложностей и даже опасностей предстоящих полетов. Их согласие свидетельствует не только о понимании задач, которые им предстоит решать, но и о мужестве, о желании внести свой вклад в науку. За это мы, ученые, высоко ценим и уважаем их.
– Управление полетом корабля, видимо, требует опытного летчика?
– Ракета и самолет – машины несравнимые. Это все слишком сложно, и, может быть, нет смысла касаться всего комплекса вопросов. Но вот что вам необходимо обязательно знать: ракета-носитель – это и ракетные двигатели, и множество различных систем, сложных узлов, механизмов. Каждая и каждый из них обязан действовать и точно, и безотказно. Подъем ракеты, ее полет осуществляются при помощи автоматики. Система управления – удивительнейшее достижение человеческого разума, и без нее нет ракеты, нет корабля, нет эксперимента... Одним словом, автоматика, автоматика и автоматика.
– А человек, Сергей Павлович?
– Человек – творец этой автоматики. Человек на Земле и в космосе осуществляет контроль за автоматикой. В конечном счете автоматика – помощник человека в его беспредельных возможностях познания Вселенной, ее законов. Космонавт – это командир корабля. В нужную минуту он может взять управление полетом в свои руки. Он – испытатель космической техники. Если летчик в основном опробует только машину, то космонавт является и исследователем, и исследуемым. Он наблюдает за техникой на корабле, за своим самочувствием, а также за тем, что происходит за пределами кабины. Опыты, которые Титов проведет на борту по заданию ряда ученых, и те эксперименты, что войдут в программу следующих полетов, – все это есть тот научный материал, без которого мы не сможем делать новые шаги в исследовании космоса. В заключение скажу вам, что от полета корабля «Восток-2» мы ждем очень многого. Есть на нашем пути в космос барьер – невесомость. Да, вы ведь уже успели повидаться с Титовым? Ваши впечатления?
– Трудно судить по одной часовой беседе.
– Согласен. Я скажу несколько слов о нем. Пожалуй, примечательные черты Германа Степановича – это быстрота реакции, сообразительность, хладнокровие и, вероятно, самое ценное – наблюдательность, способность к серьезному анализу. При важности всех других два последних качества в данном полете имеют особое значение.
- Предыдущая
- 96/121
- Следующая
