Королев - Романов Александр Петрович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/121
- Следующая
Теплое лето сменила дождливая осень. Сережа все больше сидел в доме, увлеченно играл в свои детские игры – строил из кубиков домики, рисовал что-то, мог сосредоточенно часами заниматься своими делами, никого не замечая вокруг. Больше всего его привлекали книжки да кубики-азбука. Случайно обнаружилось, что внук уже грамотный. Самостоятельно научился читать по складам и даже пытался писать. Писал он, как все дети, а Сереже не было и шести, крупными печатными буквами, а цифра «два», например, у него смотрела в обратную сторону.
Дед с бабкой попросили заниматься с внуком учительницу М. М. Гринфельд, снимавшую в доме Москаленко небольшую комнату. По ее воспоминаниям, Сережа проявлял смышленость и любознательность и быстро освоил счет до миллиона и арифметические задачи на все четыре действия.
Однообразно жил город Нежин. Тихо и скучно в семье Москаленко. Одна радость, внук Сергунька. Они любили его всем сердцем и отдавали ему почти все свое время. Но требовала забот и лавчонка. Прибылей больших не давала, но кормила и одевала стариков и их дочерей. Все казалось вокруг незыблемым. И вдруг словно гром среди ясного неба – в августе 1914 года немцы объявили войну России. Для стариков Москаленко она действительно началась неожиданно. Правда, о том, что происходило в России, они знали – газеты Николай Яковлевич читал регулярно, но глубоко политикой не интересовался. Знал, что кайзер Вильгельм родня российскому самодержцу, и надеялся, что до войны все-таки дело не дойдет.
У соседей собирали на фронт сыновей и мужей. Весь уклад жизни в их околотке, да и во всем Нежине разом нарушился.
Торговля в лавке пошла на убыль. Да и страшно стало старикам одним в доме. Дети перебрались в Киев, да к тому же все чаще прихварывал Николай Яковлевич. Решила Мария Матвеевна покончить с бакалейной лавкой. Продав дом и закрыв свое торговое дело, в сентябре того же года переехали Москаленко с внуком в Киев.
Маруся жила одна, но муж не давал ей развода. Павел Яковлевич по-прежнему преподавал в Киеве и требовал сына к себе. Москаленко ни за что не хотели расставаться с внуком. Павел Яковлевич попытался вернуть себе Сергея через суд. Но добился только права оказывать ему материальную помощь. Во встречах с сыном ему было категорически отказано. Правда, Павел Яковлевич пытался это сделать тайком, но безуспешно. Павел Яковлевич решил тогда: «Сын вырастет, сам все поймет».
Женские курсы, на которых училась Мария Никола евна, из Киева перевели в Саратов, Сережа снова оказался один у деда и бабушки. Очень тосковал и часто посылал матери трогательные письма, рассказывал о своей жизни, мальчишеских заботах: «Мне было очень скучно 28 февраля и теперь не весело... учиться трудно... Милая Мама, я о тебе скучаю и прошу писать, как твое здоровье, а то ты снилась мне нехорошо. Я ел за вас блины и съел штук восемь, а перед этим штук 5... Аэроплан склеил, очень красивый...»
Старики Москаленко чувствовали свою вину перед дочерью, ведь выдали они ее замуж против воли. И вот теперь она одна, сын растет без матери и отца. Неладно все это.
В один из дней Мария Матвеевна втайне от дочери разыскала Павла Яковлевича. Вечером дома сообщила:
– Ну, дед, кажется уговорила, – и, смахнув слезу, не утаила: – Павел все еще любит Марусю, я его сегодня видела, поговорила с ним.
Старый Москаленко взглянул на жену из-под нависших седых бровей и ничего не ответил. Он давно и тяжело болел. И жил своим миром, подолгу молился.
Мария Николаевна, узнан из письма о затее матери, категорически отказалась приехать в Киев и даже разговаривать с Павлом Яковлевичем. Старания Марии Матвеевны наладить жизнь дочери остались напрасными.
Вскоре тихо заснул навсегда в своем кресле Николай Яковлевич, заснул, пока Сережа читал ему газету.
В октябре 1916 года Мария Николаевна и Павел Яковлевич официально расторгли брак.
Мария Николаевна сумела настоять на этом. Несколько лет назад она встретила и полюбила молодого инженера Григория Михайловича Баланина и через месяц после бракоразводного процесса вступила с ним во второй брак. Полгода спустя, 28 мая 1917 года, Сережа вместе с матерью переехал в Одессу к отчиму, где тот получил работу.
Вначале Баланины поселились на Канатной улице, а потом, когда Григория Михайловича назначили на должность начальника портовой электростанции, переехали на Платоновский мол, ближе к месту службы, в просторную квартиру с балконом, обращенным к морю.
Как-то в августе Мария Николаевна, принарядив сына, сказала:
– Пойдем, Сережа, посмотрим город. Пора подумать об учебе.
Сергей с радостью согласился. Прошло почти три месяца, как он с матерью переехал в Одессу, но ни разу еще не был в центре города. Из дома его никуда не отпускали, и мальчик сидел в одиночестве, как в Нежине.
Небольшими улочками, идущими от Платоновского мола, мать и сын вышли на главную улицу – Дерибасовскую, названную так в честь русского адмирала, руководившего строительством Одесского порта. Сергею, после величавого, степенного Киева шумливая уличная толчея Одессы не понравилась, и он шел молчаливый, крепко держась за руку матери. Только выйдя на площадь к памятнику Пушкину, Сергей осмелел и отпустил ее руку. И в этот момент увидел идущих им навстречу двух солдат в поношенных шинелях. Один с бородой и усами с трудом шел на костылях, другой молодой, с забинтованной рукой, здоровой поддерживал старшего товарища. Солдат на костылях вдруг споткнулся и, падая, увлек за собой товарища. Какая-то женщина бросилась к ним на помощь. Раненые стонали от боли, не в силах подняться. Вокруг образовалась толпа. Двое мужчин и женщина помогли солдатам встать на ноги.
– Вот тебе война до победного конца! – раздался негодующий голос. – Пол-России на костылях.
– Пора кончать! – выкрикнули из толпы.
– А ты что, под немца захотел? – с сердцем сказала женщина, осматривая перевязки раненых солдат.
– Откуда эти солдаты, мама? – спросил Сережа.
– С фронта. Идет война. На нас напали германцы. Наш народ защищается.
В сентябре Сергей поступил в первый класс третьей одесской гимназии. За учебу сына надо было платить, и Мария Николаевна, зная, что дети учителей пользуются льготами, тотчас же послала письмо своему бывшему мужу в Киев. Павел Яковлевич незамедлительно, 19 сентября 1917 года, выслал нужный документ. Он хранится и ныне. «Павел Яковлевич Королев, – говорится в удостоверении, – действительно состоит штатным преподавателем женской гимназии... бывшей М. К. Батпель. Выдано для предоставления в педагогический совет 3 одесской гимназии на предмет освобождения сына П. Я. Королева от первого брака Сергея Королева, ученика 1-го класса вышеуказанной гимназии от платы за право учения».
Ко времени, когда П. Я. Королев посылал это письмо, боль от неудачного брака уже улеглась, но своего любимого «Сергуньку» он не забывал.
Учиться Сергею Королеву в гимназии пришлось недолго, вскоре ее закрыли.
Началась революция.
- Предыдущая
- 6/121
- Следующая
