Князь Кий - Малик Владимир Кириллович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/107
- Следующая
Чтобы не плутать по оврагам, пошли по берегу, у самой воды. Остановились напротив Родня. Прислушались. Тихо плещется мягкая днепровская волна в тёмной осоке, то где-то вскинется щука, то прокричит сова - и снова терпкая тишина нависает над землёю… Ни людского гомона, ни лая собак не слыхать - все спят…
Осторожно, хватаясь за стволы деревьев и за кусты, выбрались на гору и приблизились к деревянной изгороди.
Кий приподнялся на цыпочках и заглянул во двор. Но увидел не много: тёмные постройки, поленницы дров у ограды, какие-то неясные тени поодаль. И ни единой людской фигуры. Как вымерли все или заснули непробудным сном.
«Так и до лиха недалеко. Стоит гуннам ночью подойти да окружить эту весь - никому живым отсюда не выбраться», - подумал Кий.
Но он решил так преждевременно. Как только он ухватился за верхушку частокола и хотел перемахнуть во двор, под тяжестью тела заскрипело сухое дерево ограды. И тут враз залились лаем собаки. Целая стая. Отчаянно лая, как на охоте, кинулись к частоколу.
От ворот донёсся сонный голос стража:
- Цыц, треклятые, чтоб вас нечистая сила забрала! Спать не даёте!
Второй голос ответил:
- Хорька почуяли или лисицу. Вот и заливаются.
Собаки - а их было не менее десятка - учуяли чужака и, сбившись в кучу, прыгали на частокол, неистово лаяли, скрипели, захлёбываясь от злости.
Кий выругался:
- Эх, лесовик попутал! Уходим!
Чтобы не поднять ещё большего шума, с горы спускались медленно. Возле Днепра остановились и молча прислушивались к продолжающемуся собачьему лаю.
- Ночью нам сюда не пробраться, - промолвил Хорив. - Нужно искать другой путь. Если Цветанка в Родне, то нелегко нам будет её вызволить.
Кий сжал кулаки. И верно, ночью не сунешься - собаки опять такой гвалт поднимут, что и ног не унесёшь. А днём - тем паче: запросто в лапы Чёрного Вепря угодишь. А он живым не выпустит! Что же делать?
И Хорив, и Боривой молча смотрели на него, в ожидании ответа. Но что тут придумаешь?
- Пошли назад. Поспим до утра, а там взойдёт ясный Даждьбог - осенит нас своими лучами, и мы, может, что-нибудь придумаем…
Они вернулись в овраг, к товарищам, выбрали сухое место, улеглись рядышком, накрылись кожушками и мгновенно уснули.
Пробудились от звонкого пения птиц. Из-за Днепра, пробивая густую завесу розового тумана, солнце брызнуло на свежую, окроплённую утренней росой землю светом и теплом.
Умылись холодной водой из лесного ручья, наскоро закусили.
- А теперь, други, пошли, - сказал Кий. - Не поталанило нам в ночи, так может днём повезёт… Я скажу так: будем выслеживать Чёрного Вепря и его людей. У кого чуткое ухо да острый глаз, тот многое может узнать…
Теперь шли осторожно, друг за другом, след в след, чтобы ни ветка сухая не треснула под ногой, ни листва на кустах не зашелестела. Поднялись на кручу, соседствующую через овраг с Роднем, отдышались.
- Ждите меня здесь, - дал наказ Кий, - а я гляну с высоты, с дерева, а то близко подходить к княжему двору днём опасно.
И он ловко, как белка, полез по суковатому стволу старого дуба. Примостился на крепком суку над вершинами тёмнолистных грабов, густо растущих вокруг. Отсюда ему были видны и княжий двор, и требище, и дорога, что петляя вдоль Роси вела в лесные чаши, и Днепр, и синяя даль за Днепром.
Солнце уже разогнало туман, и весь большой прекрасный край бежал умытый солнцем, как на ладони.
Но Кию недосуг было любоваться этой красою. Мысли о Цветанке терзали сердце.
На Родне курились дымки, спокойно ходили люди. Послышалось кукареканье запоздалого петуха. Всё было так, как в обычное летнее утро, с тех пор как там поселился князь полян.
Всё так, но в чём-то и не так. Где-то, в тёмной хижине или поблизости, в тайном, известном только Чёрному Вепрю да его верным людям месте, изнемогает от страха и отчаяния княжна уличей. О чём она думает сейчас? О ком? О нём ли? О Боривое? Об отце с матерью?… Ведь о смерти отца и матери она до сих пор не знает…
Приложив руку ко лбу, Кий внимательно всматривается в каждую фигуру, появляющуюся на князем подворье. Не Чёрный ли Вепрь?
Издали трудно разглядеть лица, но Кию кажется, что младшего княжича он узнает по росту, по черным, подстриженным под горшок волосам, по золотым пряжкам, украшающих его пояс.
Но Чёрного Вепря всё нет. Прошло несколько сторожей, работников княжих конюшен, которые присматривают за конями, вышел из дома, сел на серого жеребца княжич Радогаст и куда-то поехал, начали кормить свиней и птиц дворовые женщины.
На дуб взобрались Хорив и Боривой.
- Ну как?
- Да никак пока, - мрачно ответил Кий. - Чёрный Вепрь как сквозь землю провалился.
Внимательно осмотрелись вокруг.
- Найдётся, не иголка. Спит, должно, после возвращения с Каменного Острова, а как выспится - вылезет на свет, - произнёс Хорив.
- Будем надеяться.
Они умолкли. У каждого было тяжело на сердце. У Кия - из-за пропажи Цветанки; у Боривоя - потому, что остался один как перст на белом свете, а Хорив - переживал за старшего брата, который за последние дни осунулся, извёлся вконец.
Так сидели долго, наблюдая за Роднем, и уже начали терять терпение и надежду на то, что увидят младшего княжича.
Солнце поднималось всё выше и выше, и вот оно оказалось прямо над Днепром. Его яркие лучи стали не только тёплыми, а просто жаркими. И если бы не резвый ветерок, внук Стрибога, что больно носился над лесом и громко шумел в дубовой листве, то росам пришлось бы изрядно пожариться. Но он остужал их разгорячённые тела, и уносился вдаль за тёмные горы Заросья.
Первым увидел Чёрного Вепря Боривой.
- Вот он! Идёт! - отрок указал на дорогу, вьющуюся вдоль леса. - Да не из Родня, как мы ожидали, а наоборот, к Родню… Значит…
- Значит, он только что возвращается, - воскликнул Кий. - Где-то, видать, промедлил, а мы его опередили…
- Не торопится, - добавил Хорив. - Ишь, как его воины растянулись, притомились, знать… И Цветанки с ними нет…
Чёрный Вепрь, действительно, ехал медленно. Конь опустил голову и едва переставлял ноги. И сам всадник сонно покачивался в седле. А его спутники, опустив поводья, растянулись по дороге на сотни шагов. Всех разморила полуденная жара.
- Ну, княжич, вот мы и снова свиделись, - молвил Кий тихо. - Теперь глаз не спустим с тебя.
День прошёл в тревоге и напряжении. До самого захода солнца Кий и его спутники пристально следили за Роднем, не минуя вниманием ни одного селянина, воина или работника, которые выходили и выезжали за ворота. Следили за каждым, кто мог оказаться посланцем Чёрного Вепря, - куда направляется? Не в потайное ли место, где доверенные люди княжича содержат под стражей Цветанку?
Но как ни приглядывались, ничего подозрительного увидеть не смогли.
Так миновал ещё один день.
Кий приходил в отчаяние: где же его наречённая? Кто с нею, жива ли? И готов был на отчаянные действия. И только трезвый разум удерживал его от необдуманного шага.
Утром третьего дня русы вдруг заметили, что в Родне поднялся какой-то непонятный переполох. На подворье забегали люди, послышались крики и причитанья. Во все концы - на Поросье, за Днепр, на Ирпень - помчались конные гонцы. И вскоре начали прибывать пешие и конные отряды воинов, которые останавливались таборами по берегу Роси и в поле, где перекрещивались дороги. В таборах запылали костры. Порывы ветра доносили запах кулеша, что варился в котлах, гул множества голосов, ржанье стреноженных коней.
Чёрный Вепрь за это время никуда из Родня не отлучался, хотя и появлялся на подворье и даже навестил один табор.
Кий терялся в догадках. Что там? Почему такая тревога? Для чего собирается войско? Может, Чёрный Вепрь задумал поход на Каменный Остров, чтобы отомстить русам за обиду? Или пришла весть о приближении гуннов?… И где, наконец, Цветанка? Где-нибудь в тайном жилище среди лесов? Или Чёрный Вепрь под покровом ночи переправил её в Родень?
- Предыдущая
- 31/107
- Следующая
