Князь Кий - Малик Владимир Кириллович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/107
- Следующая
Впервые в жизни дрогнул каган и повелел позвать чародеев-предсказателей, чтобы те поведали ему о будущем.
Начали те ворожить. Всматривались, по своим правилам, то во внутренности жертвенных животных, то в какие-то, лишь им ведомые трещинки и прожилки на очищенных от мяса костях. Каган и его приближенные с волнением ждали пророчества.
- Ну?… - не выдержал Аттила.
Встревоженные предсказатели переглянулись и старейший, воздев руки к небесам, изрёк:
- Великий каган, боги предвещают большую беду гуннам. Многих наших сынов призовёт к себе Тенгрихан, заплачут жены гуннов на берегах быстротечной Тисы и тихого Дуная…
Тёмное лицо Аттилы стало серым.
- Ну и что? В каждой битве с обеих сторон бывают потери. Но кто же победит?…
- Боги об этом не говорят… Но утешением для тебя и для всех нас будет то, что в предстоящей битве погибнет вождь враждебного войска и своей смертью заставит дрогнуть сердца своих воинов.
Долго молчал Аттила, погруженный в раздумья и весьма обеспокоенный предсказанием. Тяжёлые предчувствия теснили сердце, омрачали лицо. Наконец, он сказал:
- Короли, князья, вожди и старейшины! Не для того мы пришли сюда, на край света, чтобы отступить без боя! Я хочу погубить Аэция и добьюсь этого - что бы ни случилось! Хотя бы ценой гибели многих наших, воинов!…
Расставил он свои силы так, что сам и все орды гуннов оказались в середине огромного войска, какого не собирал, с тех пор как светит солнце, ни один полководец. По левую и правую руку Аттилы выстроились полчища племён союзников - гепиды, остготы, тюринги, словены, венеты…
И помчались орды гуннов вперёд, чтобы захватить вершины холмов, которые отделяли их от врага. Но не успели миновать и полпути, как Аэций и вестготский король Теодорит ударили на них полной силой. И откатились гунны, а ромеи заняли те самые вершины и укрепились там.
Тогда Аттила, стараясь воодушевить своих одноплеменников, воззвал к ним, а слова его передавались от орды ко всем союзникам:
- Гунны! Вы победили множество племён. Теперь к вашим ногам, если вы и здесь одержите победу, падёт весь мир! Все его сокровища! Вы созданы Тенгриханом. чтобы сражаться и побеждать! Ни с чем иным вы так не свыклись, как с битвой! Что может быть сладостней для храброго воина, чем своею рукой наносить смертоносные удары врагу? Возвышать свой дух, убивая чужих, - это величайшее благо! Поэтому, быстрые и легкорукие мои воины, нападём на врага, ибо побеждает тот, кто нападает первым!… Никто из вас не станет страшиться, а будет презирать разноязычные племена стоящие сейчас против нас. Они хотят защищаться общими силами, а это - признак страха!… Ещё до вашего удара они боятся вас: ищут более безопасные места, занимают вершины курганов и с запоздавшим сожалением вспоминают о потерянных укреплениях. Всем вам известно, как трусливы ромеи. Их страшит не только первая рана, но даже пыль, вздымающаяся когда они идут боевыми порядками и смыкают свой строй под эстудо - панцирем черепахи, сложенным из щитов!… Да возвысится ваш дух, пусть в ваших сердцах закипит жажда убивать! А теперь, вперёд, гунны, - пусть яростно разит ромеев ваше оружие! И даже те, кто будет ранен, должны биться насмерть, а кто останется невредим - пусть усладится видом вражеской крови!… Тем, кто стремится к победе, не страшны ни стрелы, ни копья, ни мечи, а кому суждено умереть, того смерть отыщет и под боком у жены!… И, наконец, для чего судьба помогла гуннам стать победителями над столькими племенами? Разве не для того, чтобы после этого боя вы стали властелинами всего мира?… Я не сомневаюсь в результатах битвы: перед вами поле, вид которого предвещает нам славную победу! И я первым выпущу стрелу по врагу! А кто попытается оказаться в задних рядах, когда Аттила бьётся впереди, тот может считать себя уже покойником!…
С этими словами Аттила поднялся на стременах, натянул тетиву лука и послал стрелу в сторону вражеского войска.
И вслед за этим воодушевлённые его словами гунны ринулись в бой. За ними двинулись и подвластные им племена.
Началась битва - лютая, жуткая, упорная. Полноводный ручей, пересекавший Каталаунские поля, вышел из берегов от потоков крови и превратился в бурлящий поток.
Аттила с лучшими ордами гуннов пытался расколоть войско ромеев и захватить Аэция. Но сбить ромеев с холмов так и не смог.
Подневольные племена сражались без отваги, никому не хотелось отдавать жизнь за своих поработителей. Все они постепенно начали отступать.
Не остановила этого отступления даже неизвестно с кем присланная весть о гибели верховного вождя противника.
Аттила несказанно обрадовался. Аэций погиб! Бывший друг, а стал ненавистнейшим врагом! Предсказание чародеев сбылось!
- Гунны, вперёд! Вы же слышите: Аэций погиб! Войско ромеев обезглавлено, ещё натиск - и мы их уничтожим!
Он носился от орды к орде, от рода к роду, кричал, подбадривал, угрожал, возвращал отходящих и мчался впереди них в бой.
Но ничто не помогло - войско гуннов отступало. К тому же налетели конники вестготов, раскололи их строй и едва не затоптали самого Аттилу. Он вынужден был бежать, как последний трус, и смог спастись лишь потому, что укрылся вместе с лучшими воинами и охраной в укреплённом лагере, выстроенном из возов.
Всю ночь отбивал он натиск ромеев и вестготов, готовясь к наихудшему. Чтобы не попасть в руки врага, готовился сжечь себя и для этого приказал сложить посреди лагеря из конских седел огромный костёр. Но до этого не дошло.
Ночная темнота всё сгущалась и сгущалась - и битва постепенно затихла…
А утром узнали, что погиб не Аэций, а старый король Теодорид. Он упал с коня во время атаки, и своя же конница растоптала его.
Аттила совсем зашёлся от ярости: битва проиграна, ненавистный Аэций остался в живых!
Тем временем взошло солнце, рассеялся туман - и взору открылась ужасающая картина. Необозримый простор сплошь покрыт трупами. Отовсюду слышатся стоны и хрипы раненых, умирающих. В поисках не залитой кровью травы бродят табуны осёдланных коней.
Всюду валяется разбросанное в беспорядке оружие: луки, колчаны со стрелами, копья, мечи, щиты… Тяжёлый смрад смерти поднимается от земли к небу, нагоняя ещё больший страх на тех, кто остался в живых.
Побеждённый, но не до конца разбитый, Аттила снял своё войско с Каталаунских полей и направился с ним в Италию, чтобы заполучить Гонорию и хотя бы этим уменьшить горечь поражения.
Но и здесь ждала его горькая неудача. Прознав о намерении сестры выйти замуж за вождя гуннов, император Валентиан спешно отослал её в Цареград к двоюродному брату - византийскому императору Феодосию. А тот быстренько отыскал ей жениха - какого-то захудалого вельможу, и тут же выдал её замуж.
Разъярённый Аттила опустошил половину Италии. Исторгал угрозы:
- Я возьму Рим! Сожгу его дотла! Камня на камне не оставлю!…
Римляне дрожа готовились к наихудшему.
К Аттиле отправился сам папа Лев - выпрашивать мир.
Привёз богатые дары - и золото, и серебро, и самоцветы, наряды… Но Аттила лишь мрачно поглядывал на все эти сокровища.
Тогда, по знаку папы, ввели девушку несказанной красоты.
- Прими её, каган, вместо Гонории, - сказал папа. - Чтобы спасти Рим, эта дева добровольно согласилась пойти за тебя замуж… Погляди, разве такая юная красавица не стоит десятка перезрелых тридцатилетних принцесс?
И Аттила, и его приближенные даже рты пооткрывали от удивления: такой красы никто из них отроду не видывал.
- Как звать тебя? - спросил каган.
- Ильдика.
- Ильдика! Как хорошо и приятно звучит твоё имя!… Ты и вправду согласна пойти за меня…
- Да, - поспешно ответила девушка. - Если ты оставишь в покое Рим и уведёшь свои войска из Италии…
И она, не отводя взора, посмотрела на грозного владыку своими прекрасными голубыми глазами.
Зачарованный её красотой, смелостью и самоотверженностью, Аттила принял дары, заключил с папой мир и возвратился с войском в свою столицу.
- Предыдущая
- 20/107
- Следующая
