Прозрение крота - Романецкий Николай Михайлович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/20
• Следующая

– Теперь положи все на место и слушай дальше, – сказал Доктор. – Я умру не здесь. Перед смертью я закрою камеру и уйду. Пространства у нас еще хватает, и я не думаю, что станут ломать двери… Во всяком случае, в первое время точно не будут. Когда тебе потребуется, придешь и возьмешь все необходимое. Но не раньше! – Он погрозил пальцем. – Однако и тянуть не стоит… Вот здесь, – он протянул Ивану клочок бумаги, – шифр от замка, запомни его… А теперь прощай! И иди!

Иван вытер тыльной стороной ладони непрошенную слезу и направился к двери. Хриплый голос догнал его:

– Запомни, Иван… Плохо, когда человек слеп и не может видеть, но тут его вины нет. А вот когда человек видеть ничего не хочет… Я это, увы, понял слишком поздно!

– Прощайте, мистер Дайер, – произнес Иван, но Доктор ничего больше не сказал. Он повернулся к двери спиной. Иван так и не понял, что он имел в виду, произнеся последние слова.

Через день, утром, тело Доктора нашли в коридоре первого этажа. Как будто он перед смертью стремился наружу, на чистый воздух.

Иван набрал шифр на замке, и дверь тут же легко отдраилась. В камере Доктора царил полнейший порядок. Койка была заправлена, стулья стояли вокруг стола, все вещи были разложены по своим привычным местам. Лайтинг и компас лежали там же, в шкафу на нижней полке. Под компасом Иван нашел записку.

"Я рад, Иван", писал Доктор, "что ты все-таки решился. Жаль, я так и не смог составить тебе компанию. Хотя чего жалеть: может быть, это и к лучшему. Ведь тебе пора становиться взрослым, а для этого надо уметь самому принимать решения. И запомни: если человек делает хорошее дело, у него всегда найдутся помощники…"

Нет уж, спасибо, подумал Иван. Теперь в этом деле лучше вообще без помощников. А то дальше выходного тамбура не уйдешь… Да и кто может мне помочь? И чем?

Он вернулся к записке.

"Желаю тебе удачи, мой мальчик! Не жалей меня: я свое дело хоть и поздно, но сделал. Остальное за вами. Прощай! P. S. Шифра в замке не меняй."

Интересная просьба, подумал Иван. Выходит, сюда еще кто-то наведывается… Любопытно – кто? Надо будет разобраться после возвращения.

Он повесил лайтинг на шею и нацепил компас на правую руку. Потом сунул записку в карман и, покинув камеру Доктора, снова закрыл дверь на замок.

На выходе из Приюта дежурил Толстяк Жерар. Он преспокойно спал, зажав автомат между колен. Дежурство здесь было не более чем фикцией. Наружу без Зрячего Мэта решился бы выйти только сумасшедший, а хищные звери за всю историю ни разу не появлялись вблизи ворот. Говорили, что они тоже боятся Зрячего Мэта… Но как бы там ни было, а дежурство в выходном тамбуре было заведено еще в самом начале Эры Одиночества, когда возникали из морозной ночи чудом уцелевшие беженцы, и хотя беженцев уже лет сто десять никто не видел, отменять порядки, установленные предками, не стали.

Толстяк даже не пошевелился, когда Иван перешагнул через его вытянутые ноги и вышел на площадку. Сзади явно ощущался поток теплого воздуха: ворота летом никогда не закрывались.

Вокруг царил мрак. Луны на небе не было, и над головой висели огромные яркие звезды. Иван пожалел, что предкам не удалось сберечь ни одного ночного бинокля. Насколько бы ему было проще, будь у него такой прибор. Увы, последний ночной бинокль перестал работать еще до рождения деда.

Иван пристально вглядывался во тьму, но ни черта вокруг не было видно. Он вздохнул. Смотри-не смотри, а надо идти. В любой момент может проснуться Толстяк, да и вообще до рассвета нужно убраться отсюда как можно дальше. Тогда не решатся снарядить погоню.

Он покрепче затянул поясной ремень, чтобы сумка не ерзала по спине, и, держась рукой за ограду, поднялся на холм. Ограда была изготовлена специально для того, чтобы Зрячему Мэту было легче нести наверх свое дряхлое тело. На холме Иван еще раз оглядел небо. Кроме звезд на нем ничего не было. И тогда Иван на ощупь стал спускаться вниз. Он был доволен. Черный Крест отсутствовал, и он принял это как добрый знак.

Иван очень хорошо помнил день, когда он познакомился с Черным Крестом.

– Вот и кончилась зима, – сказала мама. – Идем на улицу.

На улице ярко светило солнце. Вокруг все зеленело. Дети радовались непривычному теплу. Вместе с ними теплу радовались и мамы. Они собрались в кружок и беседовали о чем-то своем, взрослом. Дети носились вокруг. На холме сидел седой бородатый старик и смотрел по сторонам. Иван еще хотел сбегать к нему и спросить, чего это он там высматривает, но мама его не пустила, и он стал играть в пятнашки. Всем было весело и хорошо.

Вдруг кто-то громко и страшно закричал. Иван посмотрел на холм и увидел, что старик бежит оттуда вниз, размахивая руками и хрипло крича:

– Черный Крест!.. В Приют!.. Все в Приют!.. Крест!!!

Поднялась кутерьма. Мамы бросились собирать детей. Многие, испугавшись, заплакали. Наконец, детей загнали в ворота.

– Скорее! – кричал старик опаздывающим.

И тут выяснилось, что куда-то пропала Миленка – дочка тети Баси, живущей в соседней камере. Тетя Бася с плачем бегала по лугу и звала:

– Миленка! Вернись!.. Где ты? Миленка!

Тетю Басю утащили с улицы силой. Она вырывалась. В воротах все остановились. В этот момент из кустов выбралась Миленка. Наверное, она играла в прятки.

– Назад! – закричал седой старик. – Вернись в кусты! Назад!

Но испуганная Миленка не понимала, чего от не хотят.

– Доченька! – кричала тетя Бася. – Вернись!

Все произошло очень быстро. С неба упала молния, и там, где только что бежала Миленка, вспыхнуло, как будто зажгли костер. Все вокруг как-то громко вздохнули, а тетя Бася страшно закричала и, вырвавшись из рук людей, державших ее, бросилась наружу.

– Ы-ы-ы! – выла она.

И опять сверху упала молния, и на месте тети Баси тоже загорелся большой костер. Иван подумал, что это такая игра, и тоже хотел выбежать на луг. Его не пустили.

Детей тут же увели внутрь, но Иван умудрился в суматохе удрать, вернулся к воротам и спрятался в угол. Вокруг теперь стояли взрослые дяди и молча смотрели туда, наружу. Что там происходило, Ивану видно не было. Дяди стояли и молчали, а потом дядя Эрвин, отец Миленки, вдруг выругался и сказал: "Будь мы все прокляты, кроты в норе!" А потом старик произнес: "Можно!", И все вышли на улицу, и мимо затаившегося Ивана пронесли носилки, на которых лежало что-то черное и непонятное, и от этого черного невкусно пахло.

И тогда Иван тоже вышел наружу. Ни тети Баси, ни Миленки там не было. На лугу появились два круглых пятна, в которых не стало травы. Иван долго сидел и смотрел на эти круги, пока кто-то не подошел и не сказал:

– Видишь, что делает Черный Крест?.. Сразу двух женщин потеряли.

Иван поднял голову. Рядом с ним стоял тот самый старик, который сидел на холме.

– А зачем их потеряли? – спросил Иван.

Старик грустно улыбнулся.

А потом на луг прибежала мама и поколотила Ивана. Он потому и запомнил тот день, что ни до него, ни после мать никогда не дралась. А потом они вместе сидели в своей камере и вместе плакали – Иван от боли и обиды, а мать – неизвестно от чего.

Через некоторое время черные круги на лугу снова заросли травой, только она была покороче, чем та, что вокруг. В эти круги дети начали ставить тех, кто водит.

А Миленку и тетю Басю Иван больше никогда не видел. Мама сказала, что их убил Черный Крест.

• Предыдущая
• 2/20
• Следующая