Жан-Кристоф. Том I - Роллан Ромен - Страница 88
- Предыдущая
- 88/92
- Следующая
— И давно?
— Очень давно!
— И ты это знала? — спросил Кристоф Аду. — Почему же ты мне ничего не говорила?
— Неужели я должна знать всех Мирриных любовников? — возразила Ада, пожав плечами.
Мирра расслышала слово «любовников» и притворилась шутки ради рассерженной. Так Кристоф ничего и не узнал. Он сразу погрустнел. Он считал, что Эрнст, Мирра и Ада недостаточно искренни, хотя и не мог упрекнуть их в прямой лжи; но трудно было поверить, чтобы Мирра, не имевшая никаких секретов от Ады, именно на этот раз не посвятила ее в свою тайну и чтобы Эрнст и Ада не были знакомы раньше. Кристоф стал наблюдать за ними. Но они обменивались самыми обычными фразами, и Эрнст всю прогулку был занят только Миррой. Да и Ада тоже говорила только с Кристофом и была с ним гораздо нежнее обычного.
Отныне Эрнст стал принимать участие во всех их прогулках. Кристоф отлично обошелся бы и без него, но не смел об этом сказать. Ему было стыдно, что брат стал участником его развлечений, — никаких иных причин отделаться от Эрнста у него не было. Кристоф был чужд подозрений. Да и Эрнст не давал к этому повода; казалось, он влюблен в Мирру, а с Адой обращался холодно, вежливо и излишне почтительно, что было даже неуместно, — казалось, он хочет перенести на возлюбленную брата частицу того уважения, которое питает к Кристофу. Ада ничуть этому не удивлялась, но продолжала быть настороже.
Теперь они вчетвером совершали длинные прогулки. Обычно братья шагали впереди, чуть позади шли Ада с Миррой и все время перешептывались, пересмеивались; увлекшись беседой, девушки часто останавливались. Кристофу и Эрнсту тоже приходилось останавливаться и поджидать своих спутниц. Но нетерпеливый Кристоф не выдерживал таких пауз и пускался в путь; однако вскоре поворачивал обратно, досадуя на Эрнста, хохотавшего и оживленно беседовавшего с двумя болтушками. Ему очень хотелось узнать, о чем они говорят, но когда он подходил ближе, разговор сразу умолкал.
— Да что это вы затеваете? — допытывался он.
Ему отвечали шутками. Эти трое прекрасно спелись.
Как-то Кристоф повздорил с Адой. Все утро оба дулись. Против обыкновения. Ада не приняла благородно-обиженного вида, который обычно принимала в подобных случаях: желая отомстить дерзкому, она становилась невыносимо надоедливой. Но на сей раз она притворилась, что вообще не замечает Кристофа, и была на редкость мила с Миррой и Эрнстом. Можно было подумать, что в глубине души она даже рада этой ссоре.
Кристофу, напротив, ужасно хотелось поскорее помириться. Он был сегодня как-то особенно сильно влюблен. Его нежность подогревалась чувством признательности за все, что было в их любви хорошего; он сожалел о том, что время проходит зря в бессмысленных раздорах и недобрых подозрениях; беспричинный страх, какая-то тайная мысль, что любовь их скоро кончится, мучили Кристофа. Он печально глядел на хорошенькое личико Ады, а она притворялась, что не замечает его, и улыбалась двум другим спутникам; это личико вызывало в Кристофе столько дорогих воспоминаний, такую любовь, такое подлинное ощущение близости, на этом прелестном личике временами (и как раз сейчас) появлялось выражение такой доброты, так ясна была улыбка, что Кристоф с недоумением спрашивал себя, чего ради они портят друг другу радость, почему Ада старается забыть эти пронизанные светом часы, — ведь есть в ней прямота и честность, к чему же отрекаться от них, душить в себе все хорошее, какое странное удовольствие находит Ада в том, чтобы смущать, грязнить, пусть даже в мыслях, их чистое чувство. Он ощущал огромную потребность верить в ту, кого любил, и пытался вновь и вновь обмануть себя. Он упрекал себя в несправедливости, в том, что приписывает Аде дурные мысли, а сам недостаточно терпим.
Кристоф подошел к Аде и попытался с ней заговорить; она сухо и односложно ответила ему: ей вовсе не хотелось мириться. Кристоф настаивал, он шепотом умолял выслушать его, хоть на минуту отойти в сторону. Ада с явной неохотой последовала за Кристофом. Когда они отошли на несколько шагов и ни Мирра, ни Эрнст не могли их видеть, Кристоф вдруг схватил Аду за руки, стал просить у нее прощения, опустился перед ней на колени — прямо на сухие, опавшие листья. Он говорил, что не может больше жить в ссоре с ней, что ему и прогулка не в радость, что прекрасный день испорчен, что ничто ему не мило, что он не может даже дышать свободно, зная, что она его ненавидит, — ему просто необходима ее любовь. Да, он часто бывает несправедлив, неприятен, часто злится, но он умоляет простить его — ведь виновата во всем его любовь; он не терпит ничего мелкого в себе, ничего, что было бы недостойно Ады и воспоминаний о милых днях, пережитых вместе. Он напомнил ей эти дни, напомнил первую встречу, первые часы, проведенные с нею; он говорил, что любит ее все так же, все больше, что будет любить ее вечно, — так пусть же она не обращается с ним так холодно! Ведь она для него все…
Ада слушала, улыбаясь; она была взволнована, даже растрогана. Она посмотрела на Кристофа тем своим взглядом, который говорил, что она добрая, что они любят друг друга и что ссоре конец. Они обнялись и, прижавшись друг к другу, пошли в сторону леса, с которого уже слетала листва. Ада говорила, что Кристоф прелесть, что она благодарна ему за эти нежные слова; но она даже не подумала отказаться от злого каприза. Правда, теперь она заколебалась. Выдумка показалась ей не такой уж забавной. И все же она решила осуществить задуманное. Почему? Кто знает? Потому что уже обещала себе? Кто скажет? Может быть, ей казалось особенно пикантным обмануть своего друга как раз сегодня, чтобы доказать ему, доказать самой себе, что она свободна. Она не собиралась расставаться с Кристофом — этого ей совсем не хотелось. Она была более чем когда-либо уверена в его любви.
Все четверо вышли на полянку. Отсюда расходились две тропинки. Кристоф направился было по левой, но Эрнст стал уверять, что правая скорее доведет их до вершины холма, куда они держали путь. Ада приняла его сторону. Кристоф, который десятки раз ходил по этой тропинке и знал ее наизусть, кричал, что они ошибаются, но Ада и Эрнст стояли на своем. В общем, было решено сделать опыт, и обе пары поспорили, какая придет первой. Ада пошла с Эрнстом, Мирра — с Кристофом: она притворялась, что вполне уверена в правоте Кристофа, и даже добавила: «Как всегда». Кристоф принял игру всерьез и, поскольку он не любил проигрывать, зашагал быстро, слишком быстро, как заметила Мирра, которая совсем не собиралась бежать сломя голову.
— Да не торопись так, дружок, — сказала она своим обычным насмешливо-спокойным тоном, — все равно мы придем первые.
Кристоф устыдился.
— Верно, — согласился он, — я иду слишком быстро, это нечестно.
И он замедлил шаг.
— Я-то их знаю, — добавил он, — я уверен, что они бегут во всю мочь, только бы опередить нас.
Мирра расхохоталась.
— Да нет, нет, не беспокойся, пожалуйста!
Она взяла Кристофа под руку и прижалась к нему. Ростом она была лишь немного ниже Кристофа и, шагая рядом с ним, время от времени вскидывала на него ласковые и умные глаза. Сейчас она казалась хорошенькой, даже соблазнительной. Кристоф с трудом ее узнавал: до чего же она может меняться! Обычно лицо у Мирры было бледное и немного опухшее, но стоило возникнуть минутному волнению, задорной мысли или желанию понравиться — и эту старообразность как рукой снимало: вдруг розовели щеки, исчезали складочки вокруг век, зажигались глаза, и все ее личико вдруг становилось молодым, живым, умным, чего как раз недоставало Аде. Кристоф поражался этой перемене и отводил взгляд, очутившись наедине с Миррой. Ее присутствие стесняло Кристофа, он не слушал ее слов, не отвечал на вопросы или отвечал невпопад — ему хотелось помечтать на свободе, он думал, хотел думать об одной только Аде. Думал, какие добрые были у нее сейчас глаза, думал об ее улыбке, о ее поцелуе, и сердце его переполняла любовь. Мирра требовала, чтобы он любовался природой, четким рисунком голых веток на ярко-синем небе. И верно, кругом было на редкость красиво, тучи рассеялись. Ада вернулась к нему, Кристофу удалось разбить ледок, они снова любят друг друга, рядом они или врозь — все равно, они одно существо. Он с наслаждением думал: как легко дышать, как свеж воздух! Ада вернулась к нему… Все напоминало Аду… Посвежело — уж не холодно ли ей?.. Деревца были припудрены инеем — как жаль, что Ада их не видит! Тут он вспомнил о заключенном пари и снова заторопился; он боялся теперь только одного: как бы не сбиться с дороги. С каким торжеством он взбежал на вершину холма!
- Предыдущая
- 88/92
- Следующая
