Воскресший для мщения - Рокотов Сергей - Страница 88
- Предыдущая
- 88/113
- Следующая
При словах Виктюшкина о трупе, валявшемся в двух километрах от взорванной машины, Лычкин метнул быстрый взгляд на Живоглота. Но тот и бровью не повел. А ведь и впрямь, о правоохранительных органах, которые могли бы заинтересоваться, при каких обстоятельствах труп гражданина России Шервуда попал в машину, принадлежавшую Лычкину Михаилу Гавриловичу, Лычкин в своем ужасе от происшедшего как-то не подумал. А теперь подумал, и ему стало жутко. Потому что, оказывается, бояться ему следует не только гнева братвы и мести Кондратьева, ему следует бояться и ареста. А тюрьмы, лишения свободы он боялся, может быть, больше всего на свете.
И он был очень благодарен Живоглоту, что тот не выдал его. Кстати, ему ничего не мешало сделать это, свалить преступление на Михаила, объяснив причину убийства разборкой, злобой, ненавистью, завистью — да чем угодно. И тогда не было бы долгого следствия, которое никак не было бы на руку братве, поскольку в ходе следствия могли бы всплыть нежелательные для них факты… Челядь же могла запросто показать, что хозяин глумился и над Михаилом и над его гражданской женой Ларисой, и основания для мести у него вполне могли быть… Но тот промолчал об этом, более того, дал дезинформацию…
Виктюшкин покинул особняк Гнедого в прекрасном настроении, а Живоглот отправил восвояси челядь и остался один на один с Михаилом.
— Все жалуешься на меня, — усмехнулся он. — А как я тебя выгородил, чуешь? Сдать ведь мог со всеми потрохами… И ещё одна любопытная информация поступила от гаишника знакомого — кто-то позвонил сегодня утром на пост на Рублево-Успенском шоссе и сообщил, что в твоей машине труп. Так что ты своему неумехе Гене по гроб жизни обязан…
— Это он, — прошептал Михаил. — Кондратьев. Теперь точно понятно, что это он.
— Понятно, понятно, что он, непонятно только, что нам с тобой дальше делать с твоим крутым друганом. А ты, Лыко, на волоске висишь… И хоть благодаря мне и моим связям мы получили информацию о том, что твоя тачка мазаная, но, полагаю, что за легавыми не заржавеет… Да висишь ты на тоненьком волоске, Лыко… Ох, и не завидую я тебе… Сам посуди, можем мы рассчитывать на молчание каких-то там Жиклера и Кардана. Они от страха за свои шкуры запросто сдадут тебя легавым… Такие вот они поганые дела, братан…
— Так что же делать? — испуганным голосом спросил Михаил.
— Что делать? Сам понимаешь, делать то, что нужно. Потому что кроме нас, твоих братанов, никто за тебя не заступится. Сегодня Игоряха за тебя стеной встал, даже хотел мне, родному старшему брату врезать, а теперь я за тебя заступился перед российским законодательством. А уж что там твой корифан Кондратьев ещё задумал, этого я, понятно, не ведаю… Но без дела он сидеть не станет, мужик он, я вижу, крутой… Такую заваруху затеял, мало не покажется… А с своей красивой тачкой можешь проститься, мазаная она сам понимаешь… Через некоторое время перегонят её в теплые края и загонят там, сам понимаешь, не задорого… Глядишь, и тебе кое-что перепадет, твоя, как-никак…, — усмехнулся он.
— Надо его мочить, — сквозь зубы прошипел Михаил, сжимая кулаки. Несмотря на серьезность ситуации, тачки было жальче всего.
— Так мочи, кто тебе мешает? Наоборот, чем можем — поможем. Но пойми, больше тебя в этом деле никто не заинтересован… А теперь поехали отсюда, нечего нам тут делать, а то, не дай Бог, снова менты нагрянут…
И когда они уже покинули осиротевший особняк Гнедого и сели в БМВ Живоглота, Михаил сказал ему:
— А ведь кто-то из своих стучал. Без посторонней помощи ему бы не проникнуть в особняк Гнедого и взорвать его машину.
— Ты прав, Лыко, — кивнул круглой головой Живоглот. — Разберемся и в этом… Кстати, эту красулечку надо бы отсюда забрать. Зачем она здесь? Хозяина нет и не будет, что, этим придуркам её оставлять для потехи? Или на улицу выбросить за ненадобностью. А ну-ка, покличь ее… Мы подождем.
Лычкин вернулся в дом и подошел к лежавшей на диване «Лерочке».
— Поехали с нами, Лера, — тихо и вкрадчиво произнес он. — Зачем тебе здесь оставаться? Мы тебя утешим… Поехали…
— Не поеду я с вами, — надула губки Лера. — Не хочу. Не нравитесь вы мне… Я Евгения Петровича любила… И у меня траур…
— «Любила», — злобно передразнил её тон Михаил. — Что ты в этом понимаешь, бикса? Траур у нее, видите ли… А ну, вставай, раз говорят. Тебе тут больше делать нечего. Вставай, одевайся, и на улицу! — прошипел он. — Не заставляй меня говорить по-другому…
Лера увидела в глазах Михаила зловещие искорки и встала с дивана. Она немного повертелась перед зеркалом и вышла из комнаты…
— Сюда, — показал ей Михаил на белый БМВ Живоглота.
— Я хочу домой, — прошептала она. Теперь ей стало страшно.
— Так и отвезем тебя домой, — широко улыбнулся Живоглот. — Где ты живешь?
Она слегка растерялась. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы они знали, где она живет и её настоящее имя.
— Ты что мнешься? — продолжал улыбаться Живоглот. — Забыла от горя, где живешь?
— А я не хочу, чтобы вы знали, где я живу, — попыталась она снова сыграть роль капризной шлюхи. — Отвезите меня в Москву, и все…
— Хорошо, хорошо, — соглашался Живоглот. Главное, чтобы она села в машину, а уж там с ней разберутся, куда её везти.
Тут зазвонил мобильный телефон Живоглота, и братан, сидевший на стреме в машине неподалеку сообщил, что сюда следует ментовская машина.
По тому, как он нахмурился, Нина Туманович поняла, что что-то его обеспокоило и что он торопится уехать отсюда.
— Поехали, — ещё раз повторил он.
— Не хочу! — вдруг закричала она. — Я тут хочу остаться, Евгений Петрович обещал жениться на мне!
— У, сучка гребаная, — выругался Живоглот. — Садись, Лыко. Поехали, братки! А с тобой, бикса, мы ещё встретимся…
Он допускал, что может встретиться на даче у Гнедого с милицейской бригадой, но, по возможности, надо было этой встречи избегать. К тому же он прекрасно знал, что в недалеком будущем именно с него тот кто надо спросит за гибель Гнедого, за всевозможные беспорядки, а уж если менты начнут копать под все его окружение, последствия могут быть самыми печальными. И прежде всего для него.
- Предыдущая
- 88/113
- Следующая
