Воскресший для мщения - Рокотов Сергей - Страница 69
- Предыдущая
- 69/113
- Следующая
— Алло, Гнида! — приветствовал его мужской голос. Гнедой вздрогнул от произнесенного вслух давно забытого погоняла.
Он даже не нашел сразу, что ответить.
— Я тебя поздравляю с наступлением Нового Года и желаю тебе, чтобы он стал последним в твоей поганой жизни, грязная тварь, — произнес мужчина. — И не только желаю, но и побеспокоюсь об этом, — добавил он.
— Т-т-ты…, — пробормотал Гнедой. — Т-т-ты кто?
— Я конь в пальто, — усмехнулся голос. — За каждым твоим шагом буду следить. Чем шустрее будешь дергаться, тем меньше проживешь, и тем оригинальнее будет твоя кончина… Понял?
От ужаса Гнедой чуть не обмочился. Он снял остроконечную шапку Деда Мороза со вспотевшей мигом головы и пробормотал что-то невнятное. Незнакомец понял это, как знак понимания.
— Ну и хорошо, — одобрил его мычание он и положил трубку.
Посидев с несколько минут, Гнедой позвонил нужному человеку и выяснил, с какого мобильного телефона последовал звонок. Незнакомец звонил со своего телефона и не думал скрывать себя. Вскоре Гнедому позвонили и сообщили, что телефон этот зарегистрирован на имя Красильникова Алексея Григорьевича. И тут Гнедому стало совсем страшно.
Веселье закончилось. Не хотелось уже ни группового секса, ни хороводов с музыкой. Он велел гостям убираться восвояси. Михаил с Ларисой уехали на его «Вольво». Проституток повезли на микроавтобусе «Ниссан».
— И эту… там подбери, — мрачно приказал шоферу Гнедой. — Замерзнет ещё в своих туфельках. Пошли все вон, спать хочу…
Затем сорвал с себя идиотский костюм, надел джинсы и белый свитер и долго сидел один в зале перед экраном телевизора, пил виски и жрал все подряд, что было на столе. Наклюкавшись до кошмара, он велел толстухе горничной вести его в спальню. Та отвела его, раздела и уложила под одеяло. Гнедого стало тошнить, и горничная принесла таз, в который он, нагнувшись долго блевал сожранными яствами. Горничная принесла ему боржома. Он выпил всю бутылку, откинулся назад и велел горничной лечь рядом с ним. Она долго ласкала его, а затем он заснул тяжелым пьяным сном… Во сне он видел бешеные глаза Алексея Красильникова, которого видел всего один раз в жизни в ресторане «Золотой дракон», где они сидели вместе со старшим братом. Сон был совершенно чудовищный… Какой-то совершенно огромный Алексей Красильников швырнул его, крохотного и голого в огромный костер, он горел, ему было ужасно больно, но он никак не умирал. А рядом стоял его тезка Алексей Кондратьев в военном мундире с иконостасом орденов на мощной груди и хохотал над его мучениями. «Скорее бы, скорее бы, когда я, наконец, подохну?» — молил он, а потом заорал от невыносимой боли…
— Да что с вами, Евгений Петрович? — суетилась горничная, наклонившись над ним.
— А? Что? Да ничего… Ты кто? Какого рожна ты здесь? Да голая еще, — ощупал он её пышное тело. — А ну пошла вон! Забралась, понимаешь, под одеяло… Катись, катись, отсюда, спать хочу…
Обиженная горничная вылезла из постели, оделась и убралась восвояси. А Гнедой повертелся ещё немного, выпил боржома и захрапел мертвым сном…
4.
— Да быть того не может? — вытаращил глаза Кондратьев, услышав информацию Меченого, произнесенную им совершенно спокойно, обычным для его манеры равнодушным вялым тоном.
— Да что ты, капитан, маленький, что ли? Быть не может…, — передразнил он его. — Чего только на свете быть не может. Я вот, например, считаю, что все может быть… Разве что честного правительства у нас быть не может. А так что? Даже летучие собаки бывают, я в газете читал, а ты говоришь?
— Но Михаил? Михаил Лычкин? — продолжал поражаться Алексей. — Он вместе с каким-то там Живоглотом заказал меня? А, может быть, это, все же, не он был у Паленого?
— Да он это, он. Паленый сам справки наводил… Мишель его погоняло. А оба они из банды Гнедого… А от этого отморозка ожидать можно все, что угодно, наслышан о нем, хоть лично видеть не приходилось, Бог миловал. Я и тогда догадывался, что все это его рук дело. Значит, ещё соображаю что-то, капитан.
— Так…, — призадумался Алексей. — Да, теперь мне все понятно. Лычкин и подставил мне этого адвоката Сидельникова, который защищал его отца. И Сидельников прекрасно отработал свои тридцать серебряников.
— Точно, — кивнул головой Меченый. — А оплачивал услуги Петра Петровича этот самый Гнедой. А что? Задавили твою фирму, ограбили вас до нитки, не так уж мало у вас взяли, если каждого так обуть, большая сумма может образоваться… А, может быть, и сложнее тут дело. Может быть, и Гнедой этот не последняя инстанция… Например, тюменцы могли бучу поднять против тебя, таких проколов порой не прощают, и из-за гораздо меньшей суммы жизни лишают… А связи там могут быть очень крутыми… Так что, в переплет ты попал, капитан…
— Ну, и что дальше? — нахмурился Алексей.
— А ничего дальше. Жить, не тужить, вот что дальше. Чего тебе теперь терять? Теперь ты такой же как и я, ни хаты, ни семьи… Клево так жить, поверь мне, братан… И бояться тебе теперь нечего. Пускай они теперь боятся, а особенно дружок твой и заместитель Мишель. Вот этот иуда у нас и забоится, мало не покажется…
Однако, Алексей никак не мог разделить оптимизм Меченого. Все происшедшее, хоть и получило теперь конкретное объяснение, от этого светлее не стало. Напротив, оно заиграло черными, мрачными красками, от которых на душу лег тяжелый камень. Значит, все игра, значит, Лычкин с самого начала затевал против него игру. Как он вообще оказался в фирме, интересно было бы узнать. Не Инна ли, часом, его туда устроила? Значит, и она тоже активная участница заговора против него? Но зачем они все это затеяли? Впрочем, понятно, все ради выгоды… Денег-то сколько со всего этого поимели… Главарь Гнедой, понятно, взял себе львиную долю, но и всем тем досталось тоже немало — и Михаилу, и Инне, и сестрице её Ларисе, затеявшей вместе с ней этот спектакль у неё дома… Твари, позорные твари… И здесь его хотели достать… Посадили на семь лет, так ещё и убить хотели, зарезать в сортире, как свинью… Кому верить? Кому после всего этого можно верить?
В эту ночь он долго не мог заснуть, все думал и думал о том, что сообщил ему Меченый.
- Предыдущая
- 69/113
- Следующая
