Слепая кара - Рокотов Сергей - Страница 29

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая

Я должна ехать к нему. В такие минуты забывается все плохое, помнится только хорошее. Ты знаешь, он был иногда такой нежный, беззащитный, как ребенок, я очень любила его таким. — Голос у Марины дрогнул, а на глаза навернулись слезы. — Я побежала, надо ловить машину. Вон кто-то едет. Эй, эй! — побежала она к дороге. Обернулась и крикнула Наташе:

— И не расспрашивай ни о чем свою мать, не надо. Я сама тебе все расскажу, сама! Не надо ее ни о чем расспрашивать, я хочу, чтобы ты все узнала от меня, — Около Марины остановились бежевые «Жигули», она поговорила с водителем, потом села в машину и махнула рукой Наташе.

Больше им встретиться не удалось. Наташа пару раз звонила Марине домой, но то мужской, то женский голоса отвечали, что Марина в больнице. Потом как-то вечером Марина позвонила сама и захлебывающимся от радости голосом сообщила, что Стасик поправляется.

— Он узнал меня, представляешь?! Он открыл глаза, узнал меня и заплакал. Ты представляешь? Врачи говорят, пошло на поправку. Ладно, пока, я позвоню!

…И вот теперь Николай убит, ее допрашивают, следователь подозревает ее, уточняет ее алиби. И… красная куртка, джинсы, следы от кроссовок… И пропавшие ключи после визита к Марине. Неужели? Неужели?..

Наташа быстрыми шагами подходила к дому Марины.

На ее счастье, Марина оказалась дома и при этом была одна.

— Привет! — улыбалась Марина, обнимая Наташу. — Ну, наконец-то! Это фантастика какая-то — все эти события, мешающие нам поговорить. А ведь есть о чем, ох, есть… Проходи.

Наташа прошла в комнату.

— А что это с тобой? Ты чего такая бледная?

— А ты не догадываешься? — прямо глядя ей в глаза, спросила Наташа.

Что-то мелькнуло в глазах Марины, потом она отвела взгляд.

— Да нет, не догадываюсь. Говори, не тяни…

— Николая убили, — тихо произнесла Наташа.

— И ты об этом сожалеешь? — так же тихо спросила Марина.

— Нет, разумеется. Только… только вот следователь подозревает в убийстве меня. А меня в тот день дома не было…

— Так кто же убил? — странным голосом спросила Марина.

— Я не знаю, Марина, не знаю… — Наташа вдруг вскочила с места и обняла сидящую Марину за плечи. — Ты извини меня за прямоту, но я думаю, что это сделала ты.

Марина резко вскочила, будто пораженная электрическим током.

— Я?!!

— Ну да, да, именно ты…

— Но почему ты так думаешь?

— Почему? Да потому, что тебя там видели. Тебя видели в нашей квартире.

— Кто видел?

— Соседка Вера Александровна. Она видела тебя в нашей комнате. Ты была в красной куртке и джинсах.

Марина! Я все понимаю, я благодарна тебе. Но ты… ты… взвалила на себя такую тяжелую ношу…

— Она что, рассказала об этом следователю? — спросила Марина спокойным голосом, но очень бледная. — Почему же тогда ни тебя, ни меня не арестовывают?

— Она ничего не сообщила следователю. Она рассказала об увиденном моей матери, а та мне. Я сегодня была у следователя, а потом он приезжал ко мне на работу, расспрашивал, где я была с десяти до двенадцати. А я-то была на работе, меня десятки людей видели…

— Ладно, — махнула рукой Марина, села в кресло и закурила. — Начнем по порядку. Слушай меня внимательно… Я расспросила своих родителей о том… о прошлом. Тяжелый был разговор. Короче, пятнадцатого октября 1976 года мама родила мертвую девочку. А твоя, то есть… ну… твоя мама родила двойню, двойняшек-близнецов, понимаешь — нас с тобой. Мы родные сестры, Наташенька. Удивительно, как это твоя мама ни разу не проговорилась тебе об этом. Судя по твоим рассказам, она женщина импульсивная, открытая. А вот нет — оказывается, умеет язык за зубами держать. Ее тогда уговорили, она ужасалась, как она будет растить двоих. Уговорили отдать моей… ну, маме, короче, одну из нас, то есть меня.

— А как же папа? — одними губами прошептала Наташа, пораженная услышанным.

— Его обманули. Ему сказали, что одна девочка умерла.

— Да, разумеется. Он бы никогда не согласился на такое. Никогда.

— Вот так, Наташенька. Мы родные сестры. И я выросла здесь, а ты там. И я, когда услышала про то, как ты живешь, а потом узнала, кто ты мне, решила отомстить ему, твоему отчиму. Я считала это своим долгом. Я еще тогда, не зная, что мы сестры, вытащила у тебя из сумочки ключи, а потом, увидев, что твоя мама ушла из дома по магазинам, проследив, как оттуда один за другим выходили люди, открыла дверь и вошла.

— Ну и что? Как же все это произошло?

— Как произошло? Да очень просто. Я тихонько открыла ключом дверь в вашу комнату и увидела, как он валяется на полу в луже крови. Я долго стояла над ним, зрелище было ужасное. А потом ушла. Вот и все.

Так все произошло.

— Так ты что, не убивала его?

— Нет, конечно. Да я, наверное, и не смогла бы убить. Это только на словах такое возможно. Но мы не умеем перейти через этот рубеж. Это слишком страшно.

— Но ты собиралась сделать это?

— Да, я не исключала такой возможности. У меня был пистолет в кармане куртки.

— Откуда он у тебя?

— Подарок Стасика. Я наболтала ему, что меня преследуют, и он велел своему отцу отдать мне его пистолет. А они сейчас все для меня делают, что бы я ни попросила. Мы, наверное, опять сойдемся со Стасиком. Я как увидела его в Склифе в гипсе, перебинтованного, несчастного, все позабыла, вспомнила только наши лучшие с ним времена. И как он был рад, когда впервые открыл глаза и узнал меня, он плакал от счастья, Наташа. Он любит меня, я это точно знаю.

И я, наверное, должна быть с ним. Это мой долг. Я ему все прощаю. Ты меня поймешь. Ты знаешь, что такое близкий человек.

— Конечно, Мариночка, конечно.

Слезы навернулись на глаза Наташе. Она помолчала немного.

— Марина… Я так рада, что это не ты… Но кто?

Кто же все-таки сделал это? Кто убил Николая?

— Я не знаю. Я пряталась на чердаке, там дверь оказалась незапертой. Удобно очень, что вы на последнем этаже живете. Пришла я в одиннадцатом часу, видела, как выходила из квартиры твоя… ну… мама, словом, потом пришел высокий мужчина, потом ушел, вскоре опять вернулся с бутылкой в руке, потом опять ушел, затем вышла из квартиры старушка, видимо, соседка ваша, а потом…

— Что? Что потом?! — Сердце Наташи забилось в тревоге. Она вдруг поняла, что раз не Марина убила Николая, то это мог сделать только один человек.

Уже стемнело. Николаев выкурил вторую пачку сигарет. То и дело наливал себе кофе. Ломило виски, темнело в глазах. Он очень устал за этот день. Вся эта, казалось бы, тривиальная история с бытовым убийством произвела на него тяжелое впечатление. Он понимал, что дело раскрыто. Час назад Константин Гусев выяснил, что Марина Покровская — приемная дочь Покровских, что настоящими ее родителями были Люба и Саша Павловы, что одну из двойняшек, родившихся пятнадцатого октября 1976 года, отдали Покровским с согласия матери, и таким образом Марина Павлова стала Мариной Покровской. Было совершенно очевидно, что, зная о происходящем в этой семье, таинственным образом познакомившись с родной сестрой, Марина решила отомстить обидчику сестры, вошла в квартиру и зарезала Фомичева. Была ли Наташа соучастницей или нет, предстояло выяснить.

Разумеется, соседка Вера Александровна Поваляева видела в квартире Марину Покровскую, но, будучи уверенной, что это Наташа, сочувствуя ей и ненавидя покойника, решила стоять на своем и ничего не рассказывать ему, Николаеву. Доказать вину Марины было делом нехитрым. Имелись результаты экспертизы, отпечатки пальцев, отпечатки следов кроссовок в кровавой луже, были свидетельницы-старушки, видевшие Марину, входящую в подъезд. Да и Вера Александровна, в конце концов, рассказала бы правду. Марине Покровской грозило до десяти лет заключения.

Умышленное убийство, статья сто третья.

Приемная дочь профессора Покровского, студентка ГИТИСа, девушка образованная, из такой хорошей семьи. И она поедет в лагерь строгого режима, в мрак и ужас, будет содержаться там с отребьем человеческим… Эти мысли ужасали Николаева. Всякое, разумеется, бывало в тех делах, которые приходилось ему вести, частенько жертвами убийств становились ужасные люди, а в тюрьму шли прекрасные мужчины или женщины, вынужденные защищать свое достоинство.

• Предыдущая
• 29/33
• Следующая