Час Совы - Рокотов Сергей - Страница 13
- Предыдущая
- 13/56
- Следующая
— Ей не интересовались прежние участковые, — возразил суровый Юртайкин. — А я приступил к исполнению своих обязанностей в сентябре прошлого года. И не начал работу прежде всего с того, что проверял документы у всех, живущих на вверенном мне участке. А до вашего Дорофеева просто не доехал. А как ты, председатель поссовета, не знал, кто проживает годами в твоем поселке, это совершенно непонятно… — А что, собственно говоря, произошло? — возмутился Михалыч нотациями в свой адрес такого молодого человека, как участковый Юртайкин. — Никакого состава преступления нет… Жила старуха, построила себе подвал, обставила его, нищенствовала, что, кстати, законом не воспрещается, а прибыль дает изрядную, а потом уехала… Дом теперь этот никому не принадлежит, и мы имеем право его продать, а деньги положить в поселковую кассу… — А труп Сапрыкина? — возразил Юртайкин.
— Какой труп? Кто его видел, кроме этого алкаша Дресвянникова? О чем вообще речь? Что ты ерундой занимаешься? Сколько краж, хулиганства всякого в округе, дома грабят, людей избивают, вот этим и занимайся! А я буду заниматься своим! И катись ты со своими придирками к едреной бабушке! — обозлился Михалыч и полез из загадочного подвала восвояси…
Но суровый Юртайкин не обратил никакого внимания на пустобайство Михалыча. Он продолжал рыться в вещах исчезнувшей Совы.
Собственно, искать можно было только в книгах. Потому что больше ничего не было. Только там, наверху — гора тряпья, а здесь в цивилизованном подвале — книги, и больше ничего… Юртайкин стал перебирать книги… Бальзак, Стендаль, Достоевский, Гюго… Роман Гюго «Собор Парижской Богоматери» был особенно зачитан. Юртайкин стал тщательно перелистывать эту книгу… И нашел… Из книги выпало затрепанное письмо.
«Дорогая подружка Ника!» — читал Юртайкин. — «Как ты там? Дай тебе Господь сил физических и душевных. Я не представляю, как можно вынести такое, что предстоит вынести тебе… Какой страшный срок, это даже трудно себе представить… А прошло всего-то полгода… Я стараюсь следить за всем, что происходит ТАМ, по мере сил и возможностей. Короче, он женился. Его избранницу зовут Надежда. Ей двадцать лет. Она студентка какого-то технического вуза, и, очевидно, большая поклонница его творчества. Я заходила туда и видела её. Хочу тебя обнадежить, она произвела на меня хорошее впечатление. По крайней мере, она очень тепло относится к малышке, меня трудно провести… Так что, не переживай так сильно и страшно, дорогая… Все образуется, как писал Лев Толстой. Я помню тебя в зале суда, и сердце мое обливается кровью. Я люблю тебя, мой Ленечка тоже любит тебя, мы считаем тебя самой талантливой актрисой нашего времени, хоть и совершенно невостребованной. И мы знаем, благодаря кому невостребованной. Всем хорошо известно, какой глыбой лег на твоем пути этот бездарный паук Рыльцев…» — Ага! — крикнул сам себе Юртайкин. — Рыльцев!!! Как все сходится! А Михалыч ещё мне лепит… Раскрутим, все раскрутим…
Выкрикнув этот победоносный клич, Юртайкин продолжил чтение.
«Держись, дорогая моя Ника… Вспомни, какие сроки заключения получали в совсем ещё недавнее время талантливейшие люди нашей страны… Я не могу советовать, я могу только умолять тебя — держись… И я верю — ты сильная, ты мужественная женщина. И ты одержишь победу! И ты обнимешь свою малышку… Целую тебя! Ленечка шлет тебе пламенный привет! Твоя Наташа.»
И в этот момент Валерий Юртайкин почувствовал себя сыщиком, напавшим на след. И ощутил огромное желание раскрыть тайну пропавшей Совы, её связи с владельцем кирпичного дома Рыльцевым и, возможно с исчезнувшим трупом Владимира Сапрыкина.
Повидался он и с вышедшим из психушки алкоголиком Дресвянниковым по кличке Дристан. Тот был какой-то вялый и осовевший, равнодушный ко всему и говорил неохотно. — Не поверил мне никто тогда, Валерий Борисович, — усмехнулся Дристан. — А ить зря… Может быть, и алкаш я, спору нет, люблю я это дело и омерзительным запоям подвержен, но то, что я не сумасшедший, я хорошо знаю… Видел я труп Вована Сапрыкина, как сейчас помню — куртка защитного цвета, брюки темные, сапоги… И голова вся в крови… И мертвый, с места не сойти — мертвый… Хоть совсем ещё не окоченел, видать, не так давно его ухандокали… — И, значит, ты говоришь, эта самая Сова его видела…
— Видела так же, как я вас вижу сейчас, Валерий Борисович, святой истинный крест, — перекрестился Дристан. — Заявила, что желает по-старушечьи помянуть усопшего и пригласила меня к себе, поскольку по её словам имелось у неё в наличии две поллитровочки и соответствующий к ним закусон… Она вообще баба была хлебосольная, врать не стану, и поила, и в долг давала, когда просили, да и обратно не сильно спрашивала… Нормальная казалась старуха, и не ожидал я от неё такой подлости, чтобы перед всем поселком острамотить, сумасшедшим выставить, якобы, никакого трупа не было и все это мне спьяну и сдуру привиделось. — Ладно, — нахмурился Юртайкин. — Гуляй пока, ежели что, вызовут куда нужно и показания дашь…
Сам же прямиком направился к кирпичному дому, чтобы поговорить с проживающими там супругами Ивановыми. Все меньше и меньше начинала нравиться ему эта история… — Здравствуйте, — приветствовал временного хозяина кирпичного дома Юртайкин, строго глядя ему в лицо. — Участковый милиционер старший лейтенант Юртайкин Валерий Борисович. Могу я ознакомиться с вашими документами? — Да, разумеется, — тихо и спокойно ответил высокий сутуловатый мужчина лет сорока пяти. — Проходите, пожалуйста, в дом…
Юртайкин прошел в уютный теплый дом, сел на предложенное ему место в мягком кресле, а хозяин вышел в другую комнату. Принес паспорт и показал его участковому. — Иванов Родион Петрович, уроженец города Саратова, тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения, русский, так… прописан: Москва, улица Чайковского, дом… так… так…, — читал документ Юртайкин. — Понятно… А документ вашей жены? Она дома? — Дома, дома, только она себя плохо чувствует, лежит в постели, а паспорт пожалуйста. Вот он.
— Садовникова Наталья Николаевна, уроженка Москвы, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, прописана… там же… Понятно… А здесь значит дом снимаете у Рыльцева? — Да не то, чтобы снимаем, мы ничего не платим, только за свет, за газ… Просто следим, чтобы все было в порядке… — Рыльцева давно знаете? — Довольно давно… Я работал в техническом отделе киностудии, а Наташа художником по костюмам. Ну а у Рыльцева отец знаменитый кинорежиссер, сами знаете… — А почему решили бросить Москву? — уточнял Юртайкин. — Надоело, Валерий Борисович, — вздохнул Иванов. — Шум, гам, суета, нервотрепка… Вот предложил нам Филипп, мы и согласились… — А квартиру в центре Москвы продали, что ли?
- Предыдущая
- 13/56
- Следующая
