Куросиво - Рока Токутоми - Страница 29

• Предыдущая
• 29/69
• Следующая

Вслед за хозяином, встретившим гостя у самой лестницы, в зал вошел старый Хигаси; оглядев собравшихся сквозь темные очки, он молча поклонился.

Все взгляды обратились на нового гостя. На нем были те же хакама и хаори, в которых он появился на концерте в Ююкан'е, только вместо стеганного на вате кимоно теперь на нем было легкое летнее, да вместо повязки, закрывавшей глаз, появились темные очки, еще резче оттенявшие седину волос и усов.

– О Хигаси-кун! Давненько не виделись! Я слыхал, вы были больны. В самом деле, вы как будто немного осунулись. Господа, позвольте представить вам Хигаси-кун! – граф Фудзисава, самовольно присвоив себе функции хозяина, взял на себя труд отрекомендовать гостя.

Старый Хигаси поклонился еще раз и сел на кожаную подушку, которую пододвинула ему одна из гейш. Общая беседа на короткое время прервалась; некоторые кланялись в ответ на поклон старика, другие ограничились тем, что внимательно его разглядывали. Виконт Хара и виконт Угаи, не обращая ни малейшего внимания на появление нового лица, по-прежнему не отрывали глаз от игральной доски.

– Вы – Хигаси-сан? Разрешите представиться – дурная башка по имени Нандзё… Прошу вашего снисхождения! – подошел к Хигаси граф Нандзё, бесцеремонно приветствуя гостя.

Барышня Кинуко подала старому Хигаси чашку чая.

– Кинуко, быстро, ужин для Хигаси-кун!

– Нет, Хияма-кун, не беспокойся, пожалуйста.

Я только-только после болезни, чувствую себя еще не совсем здоровым. По правде говоря, мне и выходить-то не следовало… Да не хотелось нарушать слово, вот я и заехал на минутку, хоть и с опозданием… Так что уж извини…

– Хигаси-кун, по одной-то выпить можно! – граф Фудзисава указал на чарку. Подошла гейша, чтобы налить сакэ.

Старый Хигаси отрицательно покачал головой.

– Прошу меня извинить. Врачи не разрешают мне пить.

– Да, как твое здоровье? Глаза как? – спросил Хияма, словно стараясь прийти на выручку гостю.

– Сказали определенно, что левый глаз спасти не удастся.

– Ай-ай-ай! Вот это плохо!

– Да, я очень удивился, когда увидел в клубе, что у Хигаси-кун перевязана голова! – вставил граф Нандзё. – Тэрадзима, помнишь? Он выглядел точь-в-точь, как артист в гриме мстителя!

Старый Хигаси промолчал, пристально разглядывая сквозь черные очки порозовевшее от вина лицо графа Нандзё.

– Ничего, Хигаси-кун, возможно ваша болезнь как раз сулит вам удачу. Недаром и Масамунэ Датэ[130] и Гамбетта были кривые на один глаз. Кто знает, может быть ваша болезнь поможет вам прославиться! – страсть графа Фудзисава к выдающимся личностям проявляется по малейшему поводу.

– Ну что же, Нандзё-сан? Что же пляска? Или представление уже окончено? – граф Кавабата, ненадолго покинувший комнату, вновь опускается на свое место, комкая в руках носовой платок.

– Пляска отложена по случаю прибытия почетного гостя…

Граф Фудзисава окликнул Кавабата, тот встал и пересел поближе к старому Хигаси.

– Разрешите представиться. Мы встречаемся впервые, но ваше имя я слышал еще двадцать лет назад. В год реставрации я служил по морскому ведомству и потому так и не имел чести скрестить с вами оружие, но мне передавали, как доблестно вы сражались в Коею… Об этом мне рассказывал Омура.

Сухопарое, долговязое тело старика задрожало так сильно, что это было заметно со стороны, и кровь бросилась ему в лицо, когда воскресли забытые треволнения далекого прошлого.

– Говорят, с тех пор вы безвыездно жили в Коею… – продолжал Кавабата. – Простите за нескромный вопрос, но сколько же вам сейчас лет?

– Хигаси-кун на девять лет старше меня, значит – ему пятьдесят семь… – отозвался барон Хияма, оглядываясь на старого Хигаси.

– Выглядит он значительно старше… – тихо проговорил граф Фудзисава.

– Наверное, это оттого, что приходилось питаться одной пшеничной похлебкой да бататом… – усмехнулся старый Хигаси. Перед ним только что поставили черный лакированный поднос с закусками.

– Ну, господа, давайте же выпьем! Ничего, ничего, сакэ можно пить здесь, а у Одани ограничимся прохладительным, вот весь хмель и пройдет… Виконт Угаи, виконт Хара! Что, если вы отложите ваш поединок? – призывает хозяин.

– Оставь их, ты же знаешь, когда люди так увлеклись, они глухи и слепы. Господа, давайте выпьем! Хигаси-кун, от одной чарки, пожалуй, беды не будет, а?

Снова пошли в ход чарки. Повеяло прохладой, на кончики бамбука, растущего под окнами, упали лучи вечернего солнца.

Беседа снова коснулась давнишних событий тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года. Посыпались анекдоты, острые, как лезвие бритвы, рассказы о столкновениях и разногласиях, казавшихся теперь не заслуживающими даже улыбки ребенка, воспоминания о подвигах, признания в ошибках, все говорили, перебивая друг друга, и каждый спешил вставить свое слово. В зале царило всеобщее оживление.

Граф Фудзисава бросил на поднос звякнувшие стеклянные хаси,[131] с помощью которых он расправлялся с лежавшей перед ним на блюде рыбой, залпом осушил чарку сакэ, налитую гейшей, и, разгладив жидкие усы, окинул собравшихся торжествующим взглядом.

– Да, господа, в замечательное время мы живем!

Поистине, нам посчастливилось! Мне кажется, что даже великие мужи годов Гэнкн-Тэнсё и те были бы рады отдать все свое состояние, лишь бы жить в нынешнюю эпоху. В самом деле, попробуйте оглянуться назад, вспомните, что было в Японии сорок лет назад – право, кажется, будто видишь чудесный сон!

– Да, действительно похоже на сон. Но если уж зашла речь о снах, то, признаюсь, мне до сих пор снится, будто я делаю харакири в замке Горёкаку… – усмехнулся барон Хияма, разглаживая красивые усы.

– Было время, когда мы враждовали между собой, а теперь сидим под одной крышей и вместе поднимаем чарки с вином… Навряд ли среди нас найдется хоть один человек, чья жизнь в те дни не висела на волоске… Возьмите Нандзё-кун – ведь он едва спасся от меча Тэрадая… Или Киноснта, который, можно сказать, стоял уже одной ногой в могиле; а сейчас они здоровы, веселы и служат на благо императору и отчизне. Или взять Хияма и Сираи – сейчас они дружны, словно родные братья, а ведь когда-то стреляли друг в друга! Да и Хигаси-кун тоже, наверное, не мало удивился бы, скажи ему кто-нибудь в ту пору, что через двадцать лет он будет сидеть с нами за чаркою сакэ! – граф Фудзисава весело засмеялся и поднял чарку.

Старый Хигаси по-прежнему молча сидел в конце зала.

– Ничего, не скажешь, между старыми временами, когда страна была разделена на триста отдельных княжеств, и нынешней эпохой, когда уже подготовлена конституция и не сегодня-завтра соберется парламент, – гигантская пропасть! Пожалуй, даже на вращающейся сцене в театре Синтоми невозможны такие головокружительные перемены! – улыбнулся Сугимото, взглядывая на Отохая.

– Безусловно! И как прекрасно, что мы, заблуждавшиеся в ту пору, можем теперь наравне со всеми принимать участие в жизни… Вот почему я всегда стараюсь помнить о прошлом, о том времени, когда я находился в числе отверженных!

– Правильно, Отохая! Если бы люди помнили о прошлом, все нынешние ссоры и разногласия наполовину исчезли бы! – вставляет граф Сираи.

Граф Фудзисава тотчас же подхватывает его слова.

– Да, самое опасное – это раздоры, возникающие из-за несогласия во мнениях. Сколько людей погибло из-за этого во время реставрации, да и после! Недавно я перечитывал письма наших учителей – Окубо и Кидо,[132] и невольно прослезился. Многое из того, что удалось бы без труда уладить при искреннем, откровенном отношении друг к другу, привело к поистине прискорбным последствиям! Жаль, очень жаль!

Граф Нандзё молчал, одну за другой осушая чарки с сакэ.

• Предыдущая
• 29/69
• Следующая