Дело №306 - Ройзман Матвей Давидович - Страница 22
- Предыдущая
- 22/77
- Следующая
- Это он, товарищ Градов! Он, честное пионерское! У него искалеченное ухо!
17
- Разрешите доложить, товарищ майор! - взволнованно сказал Мозарин.
- Докладывайте, лейтенант.
- Произошла удивительная вещь. Совсем неожиданно я столкнулся с новым лицом, и у меня возникли серьезные подозрения…
- Новое лицо? - спросил майор.
- То есть не совсем новое, - пояснил Мозарин. - Эта женщина известна мне. Но я встречался с ней во время следствия только один раз, беседовал две-три минуты.
Поставив на стол Градова пузырек с пилюлями, отобранными у Грунина, лейтенант рассказал, как напал на след этой женщины - Карасевой. По его мнению, у нее нужно немедленно произвести обыск.
- Какой же вы предлагаете план операции? - спросил майор.
- Я точно узнал, когда Карасева бывает на работе, и хочу, не тревожа ее, сперва отправиться к ней на квартиру. А потом уже на место ее работы.
- Только не забывайте! Для обвинения нам необходимы веские и вещественные доказательства. Стало быть, все зависит от результатов обыска. Чтобы действовать наверняка, лучше сначала пойти на маленькую хитрость: придя на квартиру Карасевой, вы должны сыграть определенную роль.
Майор тут же заставил лейтенанта прорепетировать эту роль. Градов подсказывал Мозарину некоторые фразы, жесты, интонации.
- Если артист плохо играет свою роль, его разругают рецензенты, - сказал майор. - Ну а если оперативный работник допустит фальшь в игре, хорошая девушка будет оплакивать хорошего парня!
- Товарищ майор, может быть, мне приклеить усики?
- Если вы сидите в первом ряду партера, - ответил Градов, - то отлично видите грим на лице актера, а тем более - накладные усы и бороду. А ведь в театрах - опытные гримеры-художники. Кроме того, захваченные игрой актера, мы забываем о его гриме. От первых рядов партера до сцены метра три, не меньше. А вы, человек далеко не искусный в гримировке, очутитесь нос к носу с преступниками. Что же, они не увидят ваших наклеенных усиков? Или, как театральные зрители, не захотят их видеть, чтобы не нарушить иллюзии?
- Но известны случаи, когда благодаря гриму удавалось провести преступника!
- Не благодаря гриму, а благодаря перевоплощению. Впрочем, сейчас некогда говорить об этом. Через два часа будьте готовы к операции.
Мозарин направился в научно-технический отдел к Корневой. Девушка примеряла новую шляпку, посматривая в ручное зеркальце, прислоненное к чернильнице.
- Извините, что приходится отрывать вас от срочной работы, - не удержался он от колкости. - Не дадите ли вы мне какой-нибудь старый халат?
- Пожалуйста! - ответила девушка, быстро спрятав зеркальце. - Вот вам старый халат нашего консультанта-химика. Только халат весь в пятнах, да еще разноцветных!
- Это мне на руку.
- Но на груди - смотрите-ка! - основательная дырка! Должно быть, прожгли какой-нибудь кислотой.
- А это еще лучше! - обрадовался лейтенант и уложил халат в портфель.
Мозарин съездил домой, переоделся в штатский старенький костюм, а свой офицерский вместе с фуражкой и сапогами уложил в чемодан и отдал шоферу, который вынес его и поставил в кабину. Захватив обшарпанный фанерный чемоданчик со всякой всячиной, служившей для ухода за мотоциклом, и надев затасканную кепку, Мозарин вышел из комнаты и столкнулся в дверях с матерью.
- Милые мои! - воскликнула она, всплеснув руками. - Куда эго ты так вырядился?
- Я, мама, еду по очень важному делу.
- Да разве по делам в такой рвани ездят! Тебя ни в одно учреждение не пустят.
- Я не в учреждение, а с визитом к одной гражданке.
- К женщине? Да в своем ли ты уме?! - решительно заявила мать и, втолкнув Михаила в комнату, закрыла за собой дверь. - Не пущу никуда и не проси лучше!
- Мама! Во-первых, меня машина ждет. Во-вторых, я еду по долгу службы. А в-третьих, ты забыла, что сейчас я работаю в Уголовном розыске.
- А что я говорила? Увидит тебя кто-нибудь на дворе - разговору после не оберешься.
Мозарин снял кепку, сунул ее в карман и, надев плащ, спрятал чемоданчик под полу.
- Ну, мама, так сойдет?
- Все же лучше! Да иди черным ходом, - сказала мать и, провожая сына, добавила: - А кепку лучше домой не привози, все равно выброшу…
В автомобиле Мозарин снял плащ, надел халат, взял кепку и, горестно вздохнув, нахлобучил ее на голову.
Машина спустилась к Красной площади и покатила мимо зубчатых кремлевских стен под бой часов Спасской башни. Лейтенант вспомнил, с каким замиранием сердца он и его товарищи слушали на фронте этот мелодичный звон, будящий мысли о родной Москве. Машина въехала на Москворецкий мост. И Мозарин увидел на чистом расплавленном серебре реки красную спортивную лодку. Легкая, словно рубиновая стрела, она летела вперед, и рулевая - тонкая девочка-подросток, похожая на темно-бронзовую статуэтку, - улыбалась гребцам, солнцу, простору. «Эх! - с завистью подумал молодой человек. - Давно пора тренироваться к сентябрьским мотогонкам. Запустил это дело, и все из-за проклятой синей "Победы". Но уж теперь, как ни хитри, загадочная женщина в белом платье, - от суда тебе не уйти!»
За квартал до нужного ему дома Мозарин велел шоферу остановиться в переулке и ждать. Через три минуты он поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру номер пять.
- Кто там? - спросил за дверью слабый старушечий голос.
- Простите, здесь живет гражданка Карасева?
- Здесь. Только Анна Григорьевна сейчас на службе. - Дверь открылась, на пороге стояла старушка. - А вы кто будете?
- Я самый полезный человек на свете. Из мастерской химчистки. На углу, знаете?
- А-а!
- Так вот, - продолжал лейтенант, входя в переднюю, - гражданка Карасева приносила нам в чистку туфли. Кажется, она испачкала их синей краской.
- Ах, да, да! Белые лодочки! Ну и что же?
- У нас вообще-то обувь в чистку не принимают. А я из уважения к дамскому полу обещал гражданке зайти и почистить ее туфельки - так сказать, в индивидуальном порядке.
- Очень хорошо! Только вот где я их найду? - озабоченно сказала старушка, приглашая «химика» в комнату.
Лейтенант вынул из чемоданчика какие-то пузырьки, тюбики, тряпицы, щеточки. Исподтишка он с волнением следил за старушкой, шарившей в гардеробе. Правда, переодетый сержант Попов уже побывал на службе у Карасевой и сказал, что она очень похожа на ту женщину, которая выдала себя за Людмилу Иркутову. Однако, по версии Градова, туфли, если на них сохранились синие пятна, оставались отправной, важной уликой.
- Нет, нет и нет! - воскликнула старуха, хлопнув себя руками по бедрам. - И куда Анна Григорьевна их подевала? Разве поглядеть в прихожей? Там у нас шкафчик…
Она вышла из комнаты и спустя минуту вернулась и торжественно вручила офицеру «лодочки». Так и есть: на правой подошва и носок были покрыты густыми синими пятнами.
- Анна Григорьевна хотела сама почистить, да размазала, - пояснила старуха, - еще хуже стало.
Мозарин подошел к раскрытому окну, поднял туфли, разглядывая их на свет. Это был условный знак, и Градов, стоявший на противоположной стороне улицы, стал переходить мостовую.
«Да, попробуй, сведи это пятно! Получится дырка», - подумал лейтенант, а вслух сказал:
- Что ж, попытка не пытка, гражданочка!
Он расставил на подоконнике свои пузырьки с костяным маслом, керосином, резиновым клеем.
- Вот универсальное патентованное средство «Монополь», - объяснил он старушке, - последнее достижение науки и техники! Вы трете любое пятно бензином, скипидаром, нашатырем и получаете чистую дырку! Вы трете любое пятно мировым «Монополем» - и получаете чистую вещь, как с фабрики!
- А сколько вы берете за работу? - спросила обеспокоенная клиентка.
- Без запроса! Смотря по труду, времени и расходованию «Монополя». Попрошу включить электрическую плитку или зажечь газ. Надо, чтобы смесь «Монополь» закипела.
В прихожей задребезжал звонок. Старушка открыла дверь и впустила управляющего домом, понятых, Градова и двух оперативных работников. Майор объяснил женщине - домашней работнице Карасевой, кто он такой. Предложив ей отпереть все шкафы, ящики комода и чемоданы, он строго обратился к Мозарину:
- Предыдущая
- 22/77
- Следующая