Мой желанный убийца - Рогожин Михаил - Страница 23
- Предыдущая
- 23/51
- Следующая
На террасе появился Лимон, держа манто из голубого песца. Набросил его на плечи женщины. Она не шелохнулась. Длинные меховые полы разметали снег у ее ног. Петух покосился на пришедшего и бочком отступил в сторону. Кот никак не отреагировал.
— Снова надеешься улететь? — без всякого любопытства поинтересовался Лимон.
— Накликала эту метель, чтобы она помогла тебе, — чуть слышно низким грубоватым голосом ответила женщина.
— Помогла.
— Знаю.
— Тогда пошли.
Лимон обнял ее и увлек за собой в раскрытые двустворчатые двери.
Кот, весь в искрах разлетающихся снежинок, прошмыгнул перед ними. Петух остался на террасе ждать особого приглашения. Женщина устало опустилась в широкое низкое кресло, обитое розовым бархатом. Утопая в нем и в мехах, она зябко протянула голые ноги к огню. Узкий камин был сооружен на месте бездействовавшего дымохода.
— Ганс, — строго произнесла женщина. Петух, важно выкидывая вперед ногу, приблизился к креслу. Хлопнул отведенными крыльями и взлетел на бархатную пологую спинку. Кот, не дожидаясь окрика, разлегся у ног хозяйки. Лимон передал ей дымящуюся сигарету. Женщина молча взяла и глубоко затянулась.
— Принес подарок, — все так же неопределенно сказал Лимон.
— Знаю. Перстень. Странно. Серебро и бриллиант? Покажи.
Лимон достал из кармана перстень Те Тень Гу и передал женщине. Она взяла его длинными тонкими пальцами и протянула руки к огню.
— Понятно. Это не серебро, а белое золото. Редкая вещь. Наверное, принимали за серебряную. Ценный перстень. Возможно, из коллекции Фаберже. Я давно хотела нечто подобное. Спасибо, милый.
Перстень легко скользнул по ее безымянному пальцу. Бриллиант заиграл, бросая вызов пламени камина.
— Инга, я устал, — Лимон не пожаловался, скорее проинформировал.
— Сядь на ковер. Положи голову мне на колени.
Лимон безропотно подчинился. Ее колени были холодными и гладкими, точно колени мраморной греческой богини.
— Игнатий, согрей мне ноги.
Кот лениво поднялся, выгнул спину и стал тереться о бескровные лодыжки Инги.
— Все хорошо. Ты вернулся. Мне трудно давался этот пасьянс. Но ошибка была исключена. Несколько раз меняла карты, и провидение вело тебя. А о бизнесмене не сожалей. Сколько ни разбрасывала на него, шла пустая карта. Для него смерть — достойный выход из игры.
— Денег оказалось немного, — сонным голосом сообщил Лимон.
Инга простерла ладонь над его головой.
— Мне деньги не нужны. Деньги нужны тебе. Мне нужен зеленый остров в далеком океане. Ослепительно белый дом с мраморной террасой, тень от пальмы, покой и ты.
Некоторое время она молчала, делая пассы вокруг головы Лимона, потом продолжила:
— Вспомни, когда я встретила тебя, ты собирался ехать воевать куда-то на Кавказ. С трудом удалось убедить, что война идет вокруг нас. Стоит выглянуть в окно — она везде. Сегодня ты вернулся из очередного боя. Как и обещала — победителем.
— Невелика победа.
— Чем их больше, тем ближе твоя мечта. Ведь ты стремишься обрести свободу. В мире свободны единицы. «И пряников вечно всегда не хватает на всех», — вдруг мелодично пропела Инга. — Пройдет много лет, те, кто сегодня ворует, станут хозяевами, а обворованные будут им прислуживать. Я не смогла бы полюбить вора. Даже если он в дальнейшем станет почтенным гражданином. А уж тем более взяточника, спекулянта, мошенника. Свободный человек — вот идеал. А свободный человек не унижается до воровства. Он просто берет свое.
Ганс резко вскинул голову, шумно захлопал крыльями и закукарекал.
Инга отстранила голову Лимона:
— Мне пора. Зажги свечи.
Лимон с трудом сбросил с себя сонное состояние, подошел к старинному ломберному столику, обтянутому зеленым сукном. По углам стояли бронзовые канделябры. Четыре дюжины свечей возбужденно запылали. Лимон стоял в нерешительности. Лучше всего упасть на огромный розовый диван с мягкими валиками и низкой овальной спинкой. Развалиться на его ласковом бархате и, не думая ни о чем, смотреть на потолок, дивясь причудливым теням, блуждающим по нему при каждом колебании огней. Он подкатил к дивану столик на больших деревянных, похожих на штурвалы колесах. Нижняя часть его была заставлена всевозможными бутылками. На столешнице, инкрустированной серебряными треугольниками, стояли высокие хрустальные фужеры, массивные стаканы из синего стекла, пузатые рюмки для коньяка, граненые стопки. Гарднеровское расписанное мелкими сиреневыми цветочками блюдо оказалось пустым. Кот, должно быть, еще утром сожрал остатки рагу. Лимон налил себе фужер водки, залпом выпил и опустился на мягкие подушки.
Инга не спешила. Продолжала кутаться в меха. Неясные предчувствия, связанные с Лимоном, витали вокруг нее. Во время ее молчаливого диалога с небом она впервые уловила щемящие звуки, заплетенные в общий сумбурно-плаксивый мотив сырой метели. Показалось, что услышала случайно что-то чужое, к ней не относящееся. Инга сделала вид, будто пропустила мимо ушей. Безуспешно. Ганс своим криком подтвердил опасения. Сегодняшний пасьянс таит много новых откровений. Время неумолимо приближалось к трем часам пополудни. Инга, пристально глядя на попыхивающие искрами угольки, впала в транс. Вся ушла в огонь. Оттягивала момент проникновения в небытие. Потом ей для чего-то потребовалось долго изучать свое лицо в глубоком, несколько размытом по краям зеркале, которое стояло в углу на собственных массивных львиных лапах. У каждого, кто хоть однажды в него заглядывал, появлялось непреодолимое желание в него войти. Некоторые даже разбивали лбы. Инга никогда не пыталась. За зеркалом начиналась тьма. Блуждать в ней позволено только душам умерших. Иногда они подходят к зеркальной поверхности и подолгу смотрят на огонь камина. Инга научилась их не тревожить. Постепенно они привыкли. Их немного. Все они умерли давно.
Больше других Ингу привлекал молодой граф. Его бледное лицо обрамляли белоснежные кудри. Тонкие черты трепетали. Ингу поражали его глаза.
Они были голубые, даже скорее — василькового цвета. На графе был линялый лиловый фрак и разорванная по вороту батистовая рубашка с черной запекшейся кровью. Он грустно наблюдал за Ингой. Не мог оторвать взгляд от ее ног. Инге самой нравилась их нагота. Она не скрывала красоту, данную ей природой. Иногда граф улыбался. Но улыбка получалась вымученной. Сейчас во мраке зеркала никого не было. На Ингу смотрело только ее отражение. Лицо представляло довольно странное сочетание неравномерных частей. Но то, что в отдельности может испортить женскую внешность, в лице Инги приобретало новое смелое сочетание, делая его живым, подвижным и каким-то нездешним. Большой лоб со светлой, почти матовой кожей и под ним — небольшие карие глаза. Казалось, лоб должен нависать и давить, но элегантные, сексуально-утонченные линии бровей необъяснимым образом делали ее глаза выразительными. Интеллектуальная ширина лба пропадала в чувственном, притягивающем свете ее взгляда. Под глазами были довольно большие коричневые круги. Но они незаметно растворялись в смуглости щек и скул.
Природа, кажется, специально сделала все, чтобы, глядя на Ингу, хотелось заглянуть в ее глаза. Короткий нос, задранный по-простонародному, делался пикантным, благодаря нервным пульсирующим ноздрям. Губы у Инги были тонкие. Они как бы специально не нарушали изысканную удлиненность линий рта. Инга улыбнулась сама себе. Собственная улыбка напомнила ей улыбку графа. Оставив лежать у зеркала соскользнувшее манто, Инга направилась к приготовленному для пасьянса столу. Недобрая энергия шла от зеленого сукна. Пламя свечей тревожно колебалось. Инга взяла наброшенное на высокую резную спинку дубового стула черное пончо с серебряными кистями. Надела и решительно села к столу. Уверенным жестом разорвала новую колоду и быстро разложила карты в четыре ряда по тринадцать листов. После этого откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Мельком взглянув на карты, она поняла исключительность события. Ничего хорошего расклад не предвещал. С трудом заставила себя вновь приблизиться к освещенному квадрату стола. Ганс бесшумно взлетел на высокую дубовую спинку. Игнатий, не отдаляясь от камина, уставился на хозяйку. Карты наблюдали за ней с таинственной недоброжелательностью. Впервые за год отношений с Лимоном его карта — король треф — столь далеко находилась от дамы треф, то есть Инги. Но это полбеды. Инге подвластно движение карт, и она способна любой пасьянс подчинить своей воле. Ее беспокоило возникновение дамы бубен — молодой неверной женщины, проще — ветреной девчонки, расположившейся в четвертом ряду первой картой слева. Над ней в третьем ряду соседствовал валет треф — мысли короля треф, его интерес. Причем энергичный. К тому же в данном случае валет треф подтверждает верность гадания. Отношения короля треф (карты Лимона) с дамой бубен подтверждает шестерка бубен слева от короля треф. Сама счастливая карта: веселая дорога к бубновой даме и исполнение желаний. Глаза Инги сузились от злости. Этот пасьянс требовал концентрации всех душевных сил…
- Предыдущая
- 23/51
- Следующая
