Самая красивая - Роджерс Эвелин - Страница 29
- Предыдущая
- 29/61
- Следующая
– Я просто хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дома после встречи с матерью Роджера, – раздался в трубке мужской голос.
Сэм… Ну конечно!
Шарлотта тяжело опустилась на стул.
– Зачем ты звонишь?
– Поговорить, – объяснил он. – Я как-то раз видел ее, когда подвез Роджера домой с рыбалки. Видок у меня был как у какого-нибудь бродяги, и, ко всему прочему, от меня несло, как от протухшего окуня. Мадам Райан думала только о том, чтобы стоять с подветренной стороны, и все время отворачивалась.
Шарлотта попыталась представить Сэма в образе бродяги: рубаха не заправлена, рукава закатаны до локтей, джинсы изношены до дыр, щеки поросли щетиной… Да еще и пахнет от него соответственно, словно он побрызгался рыбьим жиром. А Фелисити славилась своим снобизмом.
– Конечно, убегать не по-джентльменски, – продолжал Сэм, – но я подумал, что мое присутствие напомнит ей, чем мы занимались, когда она пришла. Я имею в виду, что мы целовались.
Слова Сэма достигли одной цели: Шарлотта вспомнила, что должна держаться холодно.
– Фелисити больше не имеет ко мне отношения, – вымолвила она.
. – Не думаю, что она того же мнения, – возразил Сэм. – Может, мне стоило остаться и защитить тебя? Я мог бы, к примеру, сказать ей, что мы обручены и имеем полное право целоваться.
– Мы не обручены, – перебила его Шарлотта, – и ни к чему нам было целоваться.
– Я что-то не так сделал? Возможно, нам стоит больше практиковаться?
Закрыв глаза, Шарлотта представила себе Сэма, находящегося, должно быть, за много миль от нее. Она никогда не знала, откуда он звонит. Более того, она даже не знала, где он живет.
Зато ей было известно, как он целуется и как умеет разжечь в ней огонь.
– Нам не надо практиковаться, – отрезала она.
– Ну и ладно, – улыбнулся Сэм. – Но я все равно стремлюсь к тебе всеми силами души и тела, потому что, когда дело касается тебя, я просто голову теряю…
– Да уж, язык у тебя хорошо подвешен, говорить ты умеешь, – сказала Шарлотта. И добавила про себя: «И целоваться». – Тебе надо быть писателем.
– А тебе – врачом, – отозвался Сэм. – Ты отлично умеешь осматривать.
Ну вот, опять он о сексе! А она опять чувствует приятное тепло внизу живота.
– И все же зачем ты позвонил? Должно быть, покружил где-то неподалеку, а потом поехал следом и прекрасно знаешь, что я дома и со мной все в порядке. Может, хочешь, чтобы я устроила тебе осмотр по телефону?
– Вот как, доктор Гамильтон? Вы предлагаете мне секс по телефону?
– Разумеется, нет! – искренне возмутилась Шарлотта. Подобная мысль ни разу не приходила ей в голову, во всяком случае серьезно. Такие вещи казались ей настолько неприемлемыми, что она поежилась. Однако это не означало, что Шарлотта не была заинтригована. Нет, она даже была возбуждена, она, которая ни разу в жизни не произнесла слова «возбуждение» в применении к себе.
Беда не в том, что она вдруг заинтересовалась сексом по телефону. Ничего подобного! Просто Шарлотта даже толком не представляла себе, что это такое. В медицинских журналах как-то не принято писать о подобных вещах. Особенно в тех, которые специализируются на гериатрии.
Что ж, по причине нехватки образования ей, пожалуй, стоит выпить. Возможно, Сэм поймет, в чем дело, если она извинится и отойдет от телефона, чтобы приготовить себе графинчик «Маргариты». Впрочем, ничего не выйдет: Шарлотта не знала, какие ингредиенты входят в крепкий коктейль, а потому не умела готовить «Маргариту», как не умела вести по телефону непристойные разговоры.
Пока она думала об этом, никто из них не проронил ни слова, однако Шарлотта слышала, как Сэм дышит. Одного этого звука было достаточно, чтобы ее сердце учащенно забилось.
– Чарли…
– Что? – Она постаралась говорить равнодушным тоном.
– Не бери в голову.
Шарлотта с радостью притворилась бы, что не понимает, о чем речь. И еще она предпочла бы скрыть свое разочарование, однако огорченное «Ох!», слетевшее с ее уст, полностью выдало ее.
Она решила исправить положение:
– Ничего я не беру себе в голову. Это была идиотская идея. К тому же ты сам предложил. Ты, а не я.
– Нет, идея была твоя, – возразил Блейк.
Не может же она крикнуть: «Нет, не моя!» Это просто нелепо. Она врач и не имеет права повышать голос.
– Пожалуй, мне стоит записывать наши разговоры на пленку, – заявила Шарлотта.
– Чтобы слушать, когда меня нет рядом? – предположил Сэм.
– Нет, чтобы доказывать тебе, что ты говорил на самом деле, а что – нет.
– А разве ты не хочешь знать, почему я отказался?
– Я и так это знаю, – ответила она. – Ты понял, что у меня ничего не выйдет.
– Хм! Интересно! – Он помолчал. – Да нет, на самом деле я решил, что это будет дешевым развлечением. Я хочу получать удовольствие от настоящей близости с тобой.
Оба замолчали. Шарлотта пришла к выводу, что они оба думают об одном и том же, точнее, о двух своих встречах наедине. Ничего более настоящего быть не может. Психологи утверждают, что самый важный сексуальный орган в человеческом теле – мозг. В этот момент ее сексуальный орган работал превосходно.
Вдруг их молчание нарушили отдаленный смех и женский голос. Да, это определенно был женский голос. Волшебный миг душевного единения прервался.
– Где ты находишься? – спросила Шарлотта. Если Сэм обо всем говорит прямо, то ей-то чего стесняться?
– Я у родителей, – ответил он. – Если у меня нет дел в городе, то мы всегда встречаемся в субботу вечером, чтобы поиграть.
– И во что же вы играете? – полюбопытствовала Шарлотта. – Боретесь? Или гоняете мяч?
– В скрэбл, – ответил Сэм. – Или в слова. Иногда в шахматы. У нас в семье очень развит дух соревнования. Мой отец – директор школы, но еще он тренирует школьную команду по бейсболу.
– Да, ты говорил мне, – вспомнила Шарлотта. – Когда рассказывал о себе. Твоя мама работает в электрической компании, а твой дядя подсчитывает, правильно ли с его друзей удержали налоги. – Не стоило ей выдавать себя этими словами, подтверждавшими, что она внимательно слушала Сэма, а значит, интересовалась им. Однако, начав, Шарлотта уже не могла остановиться. Сэм молчал, но она слышала его дыхание, и это означало, что он не отошел от телефона.
Подумать только, даже от одного этого звука по ее телу то и дело пробегает дрожь! Может, это из-за того, что он дышит по-мужски? «Мужское» дыхание? Господи, она просто жалкая идиотка!
– Должно быть, они очень переживали, когда ты получил травму? – спросила Шарлотта, решив, что безопаснее всего говорить о семье. – Думаю, особенно нелегко было твоему отцу, тренеру.
– А ты многое обо мне помнишь, Чарли, – заметил Сэм. Его голос стал глубоким и низким. И ей на беду, более мужским. – И еще мне понравилось, как ты говорила о моей травме.
Шарлотта судорожно сжала трубку, пытаясь представить себе, как Сэм выглядит в эти минуты. В ее воображении он сейчас являл собой нечто среднее между красавцем с плаката и бродягой. Ей захотелось ответить таким же тоном – низким и чуть хрипловатым, более того, ей вдруг захотелось продолжить тот самый непристойный разговор, но тут Шарлотте в голову пришла одна мысль.
– Так ты позвонил мне, чтобы поговорить о сексе? – изумленно спросила она. Ее игривое настроение как рукой сняло.
– Ты, конечно, можешь отрицать это, а можешь согласиться, но разговор о нем завела именно ты. Кстати, ты всегда первая начинаешь говорить о сексе, – заметил Сэм. – Поэтому я и продолжаю звонить тебе. Ты даешь мне надежду.
– Ты невозможен! – воскликнула Шарлотта.
– Совсем наоборот, – усмехнулся он. – Я очень даже возможен.
Вдруг до Шарлотты донесся голос дяди Джо:
– Ты беседуешь с этой женщиной?
Он сказал что-то еще, но Сэм зажал микрофон ладонью, так что Шарлотта не расслышала слов. Через мгновение Сэм обратился к ней:
– Извини за то, что нас прервали. Дядюшка Джо никак не может понять, что ты сводишь меня с ума. Хочешь сама сказать ему об этом?
- Предыдущая
- 29/61
- Следующая
