Выбери любимый жанр

Последняя и вечная любовь - Роджерс Розмари - Страница 2

Изменить размер шрифта:

— Почему бы и нет, Агата? Гораздо безопаснее танцевать с женатым мужчиной на глазах его жены, чем с таким волокитой, как Андре Делери.

Белокурая привлекательная женщина лет тридцати пяти танцевала с мужем, пожилым интересным джентльменом, приветливо улыбаясь знакомым дамам. Те отвечали ей улыбками, за которыми скрывалось тайное недоброжелательство.

— Милейшая Соня совсем не постарела с тех пор, как уехала отсюда, не так ли? Однако едва ли ее волосы сохранили естественный цвет…

— Интересно, каковы ее чувства к падчерице, которая сделала ее бабушкой? Бедная Соня! Помню, какое любопытство возбуждал в нас красивый молодой офицер, неизменно сопровождавший ее во время войны.

— Соня всегда клялась, что ненавидит его за дерзость, но я-то думаю…

— О да. Мы еще тогда считали, что она слишком уж яростно все отрицает. Кстати, не кажется ли вам, что ее зять немного похож на того капитана? Такие же черные как смоль волосы и синие глаза…

— По-моему, Амелия, вас слишком занимает этот янки! — резко оборвала собеседницу миссис Прюет. — Поскольку мы друзья Сони, нам следует возобновить с ней знакомство, а не ворошить старые сплетни.

— У этих дам не языки, а ножи! — горячо прошептала Соня Брендон мужу, почувствовав на себе любопытные взгляды. — О Уильям, напрасно ты уговорил меня приехать сюда! Джинни и Стив уже привыкли быть в центре внимания, я даже думаю, что иногда они намеренно дают повод для самых невероятных сплетен. Но для меня Новый Орлеан — родина, где я всех знаю. И мне не доставляет удовольствия…

— Любовь моя, мы здесь именно потому, что ты всех знаешь и эти люди считают тебя своей.

Уильям Брендон улыбнулся, глядя на жену, и ободряюще пожал ее маленькую ручку. Однако он был встревожен неведением Сони — она согласилась прийти сюда лишь после того, как он подарил ей новый бриллиантовый браслет. Брендон надеялся, что Соня обрадуется встрече со старыми подругами, но она так упорствовала, что ему пришлось приложить немало усилий, дабы уговорить ее. Да, женщин трудно разгадать даже после нескольких лет супружества. В сущности, он не так уж хотел отправиться в Новый Орлеан, ибо этот город всегда напоминал ему о Женевьеве, его первой жене, которую он обожал со всем пылом юности. Увы, она не отвечала ему взаимностью, хотя на первых порах проявляла покорность. Она плакала всякий раз, как Брендон занимался с ней любовью, хотя он проявлял нежность и деликатность. В конце концов, даже мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, стала ему невыносима. Уильям Брендон отогнал эти бесплодные воспоминания.

Получив телеграмму от зятя из Шривпорта, сенатор, человек прагматичный, амбициозный, неглупый и обладающий сомнительной честностью политика, сразу же понял, что ему следует отправиться в Новый Орлеан. После поспешного отъезда Джинни в Европу, давшего пищу стольким слухам, ей предстояло впервые предстать перед новоорлеанским обществом. Появление сенатора могло упрочить репутацию его дочери.

Брендон нахмурился, решив поскорее поговорить с Вирджинией. Его слишком тревожили рассказы Сони после ее возвращения из Парижа. И почему Джинни вдруг объявилась в Техасе, даже не известив его об этом? Сенатора удивило, что Стив снова с Джинни, хотя он считал, что это дело его зятя.

— Уильям, я устала, пожалуйста, позволь мне присесть.

— Это каприз, моя дорогая. Похоже, ты в дурном настроении.

Сенатор произнес это так строго, что Соня заставила себя улыбнуться.

— Вовсе нет! Правда, я не хотела ехать сюда и до сих пор чувствую некоторую скованность, но ведь мы уже здесь. Кстати, взгляни, даже Джинни решила немного передохнуть. Уверена, что она тоже хочет пить.

Дамы шепотом восхищались сенатором:

— Очаровательный человек этот сенатор. И как красив! Ведь он из Вирджинии, не правда ли?

Миссис Прюет зашла так далеко, что соблаговолила кивнуть и улыбнуться ему.

— Соне повезло: ее второй муж еще интереснее, чем первый. Ты помнишь Рауля Бодена? Он был столь же красив, сколь необуздан.

Соня Брендон села рядом с падчерицей. Им не о чем было говорить, а потому они лишь обменялись комплиментами по поводу своих туалетов.

Соня подумала о том, что всегда раздражало ее в Джинни: высокомерие, обусловленное независимостью. Джинни совершенно не интересовало мнение окружающих. «Она всегда была самоуверенной, — подумала Соня, — такой и осталась. Ее не волнует, что говорят о ней люди, а вот он…»

Джинни отвернулась от Сони, улыбнувшись молодому человеку, приближавшемуся к ней. Соня узнала в нем Люсьена Валета, сына одной из своих давних приятельниц.

А представлены ли они друг другу? Джинни не подобает вести себя столь раскованно с незнакомцем, а тем более позволять ему так фамильярно обращаться с собой. «Это все вина Стива. Ему не следовало отпускать Джинни в Европу и афишировать здесь свою связь с этой певицей…»

Тревожные мысли Сони прервало появление Стива. К ее досаде, он только удивленно поднял брови, увидев, что его жена откровенно флиртует с другим мужчиной. Стив учтиво поцеловал руку Сони, называя ее дорогой тещей. Соня залилась краской: он еще и смеется над ней! Стив прекрасно знал, что разозлит Соню, публично назвав ее тещей. Он понимал, как сильно она его ненавидит, как сильно она…

Позже Соня осознала, что просто онемела от гнева, когда зять пригласил ее на танец. Поднимаясь, она метнула укоризненный взгляд на Уильяма, но тот, не поняв ее, лишь улыбнулся и кивнул.

Черт бы его побрал! Соня почти не употребляла таких выражений, но теперь ей на ум приходили только они. Последний раз они танцевали вместе в Новом Орлеане, и это было связано с тем, о чем она никак не могла забыть. Дом губернатора и Стив в мундире! Как же она ненавидела его в ту ночь, как же пестовала в себе эту ненависть, даже когда Стив уже оказался в ее постели и его руки обвили ее, а его насмешливый голос проговорил «любимая Соня». Черт бы его побрал! Почему он заставляет ее вспоминать это?

Соня надеялась, что никто не заметит ее возбуждения, но Аделина Прюет обладала острым зрением и прекрасной памятью. Соня могла бы вспомнить, как некогда Аделина шепнула ей, что приятно провести время совсем не грех, но следует соблюдать осторожность. И почему женщинам нужно отказывать себе в удовольствиях, если мужчины не делают этого?

Боже, теперь Соне даже не верилось, что она питала такие страстные чувства к мужчине, который, по иронии судьбы, стал ее зятем. Нет, это просто чудовищно, какой-то несусветный бред!

Стараясь сохранять спокойствие, Соня холодно произнесла:

— Я бы просила вас не принуждать меня танцевать с вами, ибо я не так лицемерна, как вы, Стив Морган. Неужели у вас совсем нет совести?

Губы Моргана раздвинулись в знакомой ей насмешливой улыбке.

— Вы это лучше знаете, так зачем же спрашивать, дорогая Соня! А может, вы предпочитаете, чтобы я называл вас «belle mere»[1]?

Соня едва не задохнулась от бешенства. Она немедленно вырвалась бы из рук Стива, если бы он не был так силен.

— Я предпочла бы вернуться на место, если, конечно, позволите!

— Не позволю! — Стив вдруг нахмурился, а затем крайне удивил ее, сказав: — Соня, я виноват. Я пригласил тебя танцевать, вовсе не желая обидеть. Но поскольку нам все же придется проводить какое-то время вместе, не лучше ли соблюдать перемирие?

— Это все, что ты хотел сказать мне?

Он улыбнулся одними глазами.

— Нет, не только. Мне надо задать тебе несколько вопросов.

Соня почувствовала напряжение Стива.

— Ты знаешь здесь почти всех, не так ли?

Он стал непринужденно расспрашивать ее о гостях. «Зачем ему это?» — подумала Соня.

вернуться

теща (фр.).