Оковы страсти - Роджерс Розмари - Страница 34

• Предыдущая
• 34/127
• Следующая

— До или после? — лениво спросил он. Легкое любопытство и небрежность, звучавшие в его голосе, обескуражили Алексу.

— Что? Что вы имеете в виду?

— Я хотел утопить тебя до или после того, как воспользовался тобой? И как ты объяснишь, что до сих пор жива и даже можешь рассказывать душещипательные сказки?

Она могла поклясться, что он снова издевается над ней, черт его побери! Николас, ухмыляясь, посмотрел на нее и снисходительно добавил:

— Я удивлен, что ты не можешь придумать ничего лучшего. До сих пор ты производила впечатление очень изобретательной девушки, способной на ночные вылазки, в то время как большинство женщин падают в обморок от одной мысли об этом. Может, ты придумаешь что-нибудь более драматическое? Например, что я после нашего первого ночного купания был так очарован тобой, что специально решил сегодня занять место своего кузена, чтобы… — Он нежно и легко поцеловал ее губы, а затем тихо продолжил: — Чтобы снова поцеловать тебя и снова убедиться в том, что твои губы все такие же мягкие и что…

— Нет… — Отчаянный шепот Алексы утонул в его поцелуях, которые были легкими и нежными, как будто крылья бабочки прикасались к ее трепещущим губам. Он целовал изгиб ее верхней губы и припухлость нижней, нежно прикасался к уголкам ее рта. Продолжая целовать ее, он ласково шептал:

— …и чтобы убедиться в том, что я… все еще хочу тебя… так же, как и в первую ночь… и второе… что я нашел тебя такой же желанной… и… ты лучше перестань так соблазнительно извиваться подо мной, а то сама будешь нести ответственность за все последствия.

— Пожалуйста, вы не должны! Вы… Не заставляйте меня… Я не хочу…

Почему он продолжает целовать ее? И не только губы, но и нос, подбородок, щеки и то место, где у нее появляется ямочка, когда она улыбается. И вот он снова целует ее в губы, заглушая последние отчаянные протесты, на этот раз уже не нежным, а требовательным поцелуем.

Все кончено! Эта мысль промелькнула в глубине ее сознания. «Но в конце концов уже поздно что-либо делать сейчас, и я ничем не могу себе помочь, — подумала Алекса. — Он сказал „я хочу“. Что он имел в виду? Что это за странное, беспомощное чувство…» Алекса заметила, что он давно уже отпустил ее запястья, только тогда, когда подняла руки, чтобы обнять его за шею. Сейчас ничего не имело значения, важно только это теплое, напряженное чувство, от которого учащается дыхание и сильнее бьется сердце; чувство, которое усиливается от каждого его прикосновения.

— Господи, дикая морская колдунья, как я хочу тебя! — Его нетерпеливым рукам удалось обнажить ее грудь, и его слова прозвучали почти как клятва, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее соски. Он продолжал свое занятие до тех пор, пока Алексе не показалось, что она не сможет больше вынести этого, но также не вынесет, если он прекратит целовать ее.

— Удалось ли мне сделать так, чтобы ты тоже захотела меня, маленькая колдунья?

Алекса с трудом поняла, что он сказал; она лишь чувствовала, как его пальцы нежно гладят ее ногу, все выше поднимая ей платье, а затем, не спеша, стали ласкать ее бедра, от коленей и все выше и выше… Ей следовало бы остановить его, но ей совсем не хотелось этого делать.

— Я хочу, чтобы ты захотела меня так же сильно, так же мучительно и безрассудно, как хочу тебя я! Ты понимаешь, о чем я говорю? Можешь ты понять это?

Николас стал вновь целовать ее в губы, заметив, что ее тело стало трепетать и извиваться, а она со стоном сильно сжала его спину. Ей хотелось закричать, хотелось, чтобы это длилось бесконечно, она хотела, чтобы он именно так продолжал ласкать ее… Хотела! Он продолжал целовать ее, и когда его язык стал ласкать ее рот, она вдруг почувствовала, что его палец нежно и очень медленно стал проникать в нее.

Забыв обо всем, кроме этого чудесного ощущения и внезапного жара, разлившегося по всему телу, Алекса не сделала ни малейшей попытки сопротивляться, появившийся было дискомфорт быстро исчез, а ее бедра почти требовательно прижались к его руке. Голова ее откинулась назад, а все тело напряглось и, казалось, дрожало внутренней дрожью, которая с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Она тяжело дышала, и бессвязные звуки застревали у нее в горле.

«Какое она противоречивое создание, — думал Николас, целуя ее в шею и губами чувствуя напряженный пульс. — То она вся огонь и ярость, а то страстная и нежная». Сейчас она прижималась к нему с неистовством распутницы, почти так же яростно, как совсем недавно она кусала и царапала его; ее ноги раздвинулись, и он почувствовал, что она, как цветок, раскрывается для него. Наконец она готова принять его, и, Господи, как же он хочет ее! Он чувствовал себя так, будто хотел сжечь себя в ней, чувствуя жар, исходивший от нее… Черт побери эти бриджи! Он страшно хотел ее, хотел прямо сейчас. Внутри она была такая мягкая и упругая, как будто все еще была… О нет, черт побери, нет, он не хотел поверить в это, но его пальцы наткнулись на неожиданный барьер, который делал невозможным дальнейшее удовольствие. Если, конечно, он окончательно не потеряет контроль и не лишит ее девственности… Господи, а почему бы и нет? В ней много страсти, и она уже готова принять мужчину, и если он не сделает этого сегодня ночью, значит, это сделает кто-то другой в ближайшее же время. Почему бы не взять ее сейчас, не раздумывая, когда они оба так хотят друг друга?

Еще долго после того, как все закончилось, Алекса продолжала лежать с закрытыми глазами, ощущая во всем теле необычную приятную усталость. Она ощущала себя легким парящим перышком… Зачем она так сопротивлялась, почему не давала воли своим чувствам, которые доставили ей столько удовольствия? Чувствам, которые она не могла описать даже самой себе, вернее, даже не чувствам, а мириадам ощущений, которые в один миг нахлынули на нее, пока… Во всяком случае, теперь она знала, что значит хотеть и что значит заниматься любовью. Удивительно прекрасно и в то же самое время жутко чувствовать, как ты распадаешься на миллионы сладостных лучиков, а потом собираешься вновь. Интересно, она теперь падшая женщина? Не важно. На губах Алексы заиграла счастливая улыбка, и она засмеялась от переполнявшей ее радости и легкости.

— Ну, теперь-то что с тобой?

Не понимая, почему его голос звучит так резко, Алекса открыла глаза и лениво повернулась на бок. Он лежал на спине, подложив руки под голову, и недовольно хмурился.

— Что случилось? — прошептала она. Голос ее звучал нежно и кокетливо, когда она ласково провела пальцем по его голой груди, ощущая упругость и силу его тела. Но вместо ответа он грубо оттолкнул ее руку. Пораженная этим, Алекса вопросительно посмотрела на него:

— Неужели это прикосновение было дерзостью с моей стороны? Я только хотела…

— Черт побери! Алекса! — Он говорил резко и грубо. Опершись на локоть и повернувшись лицом к ней, он продолжал почти со злостью: — Тебе следовало бы уже знать, что существует предел терпению и самоконтролю. А мое терпение, смею тебя уверить, подверглось большому испытанию и почти готово было лопнуть! Ты понимаешь меня?

— Но… я не хотела… Николас! Я не хотела, чтобы ты снова рассердился на меня! Я только хотела показать тебе, как я счастлива сейчас. Пожалуйста, не сердись! А если ты объяснишь мне, что я сделала неправильно, я постараюсь больше не повторять своих ошибок…

— Ты можешь помолчать и выслушать меня?

Ярость, звучавшая в его голосе, заставила Алексу замолчать. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. А Николас, тяжело вздохнув, принудил себя говорить более спокойно:

— Извини! Это не твоя вина, что у меня сейчас такое мерзкое настроение. Оно абсолютно не имеет никакого отношения к тому, что ты делала, хотя ты и была своего рода причиной… Нет, пожалуйста, не надо ничего говорить, я уже вижу, как слова готовы сорваться с твоих прелестных губ, quericla mia, сначала выслушай меня. Ночи иногда бывают такими короткими, а мне еще нужно успеть на корабль, чтобы мы могли отплыть во время прилива. И хотя я не привык говорить речи и деликатные слова, я по какой-то необъяснимой причине чувствую, что должен предупредить тебя о… — Он мрачно выругался про себя. — По-моему, я сейчас говорю, как твой дядюшка или миссис Лэнгфорд! Но поскольку я уже начал…

• Предыдущая
• 34/127
• Следующая