Любовь сладка, любовь безумна - Роджерс Розмари - Страница 17
- Предыдущая
- 17/110
- Следующая
Джинни, пожав плечами, подняла поводья:
— Я не думаю о нем, потому что видеть его не могу, Хочешь отдохнуть. Соня? Сейчас моя очередь править.
Папаша Уилкинс уже выкрикивал приказ готовиться в путь.
Стив Морган вновь оказался у фургона.
— Не хотите ли, леди, проехаться верхом? — к удивлению дам, спросил он. — Хоскинс будет рад проводить вас обратно. Пако и я захватим еды дня на два и отправимся в дорогу.
— Дня на два?! — взорвалась Джинни. — Вас трудно понять, мистер Морган! Сами говорите, что индейцы опасны, а собираетесь преследовать их вдвоем? А мы должны сидеть и ждать, пока вы вернетесь… если вернетесь!
Глаза Моргана смотрели холодно, спокойно, уголки рта кривила издевательская улыбка.
— Мисс Брендон, ваше беспокойство поистине трогательно. Но заверяю, что сам могу позаботиться о себе и что вам не придется сидеть и ждать моего возвращения. Вы не очень-то испугались прошлой ночью, когда я сказал, что индейцы близко, — ехидно добавил он. — А поскольку сегодня вам не по себе, может быть, миссис Брендон захочет прогуляться?
— О! — Джинни покраснела от нескрываемой ярости.
Суженные изумрудные кошачьи глаза полыхали огнем.
Но Стив уже не обращал на нее внимания и вопросительно взглянул на Соню.
— Я… что… да… мне бы хотелось проехаться, и, кроме того, я еще не видела стада. Спасибо, мистер Морган.
В тихом голосе Сони звучало смущение, смешанное с удовольствием, и Джинни заставила себя выказать полное безразличие, пока Стив седлал серую кобылу Сони. Девушка злобно дернула за поводья; мулы замедлили ход, и Стив Морган, что-то предупреждающе пробормотав, поднял Соню с сиденья и усадил в седло.
Джинни смотрела им вслед со странным чувством гнева и раздражения, заставившим ее разъяренно клясть мулов и бешено хлопать поводьями, совсем как мужчина.
Как смеет Стив Морган приглашать жену ее отца на прогулку?! Ведь он имел в виду ее, Джинни, но она с презрением, которого Стив заслуживал, отвергла его! Почему же Соня с такой готовностью согласилась? Джинни впервые почувствовала к мачехе нечто вроде неприязни. «Соня не должна была ехать с ним… не она, а я, я! Самое подходящее время для прогулки, и я бы хорошо провела время, даже несмотря на Стива Моргана. А сейчас он думает, что я боюсь либо его, либо индейцев!»
Джинни почти не замечала «мест, по которым проезжал фургон, хотя мрачные горы казались совсем близко; голые вершины были покрыты чахлыми кустами и изогнутыми, скрученными деревьями. Рядом с фургоном ехали вооруженные всадники, как и обещал Папаша. Джинни немного поговорила с одним из них — молодым, почти мальчиком, застенчивым, легко красневшим. Звали его Зек Меррит.
Джинни уверяла себя, что чувство облегчения, охватившее ее при виде появившихся наконец Сони и Карла, связано с тем, что из Зека нельзя было лишнего слова вытянуть, — наконец-то есть с кем поговорить!
Соня выглядела необычно хорошенькой: светлые прядки выбились из гладкой прически, лицо раскраснелось, она смеялась и была оживленнее, чем всегда. Джинни предположила, что мачеха польщена восхищенными взглядами Карла, хотя через несколько минут тот поспешно решил пригласить девушку на прогулку. Джинни с радостью согласилась.
Карл такой красивый, внимательный. Он был настоящим джентльменом, не торопил события, не пытался воспользоваться уединением, но дал ясно понять Джинни, что она ему не просто нравится.
— Вы… самая красивая из всех, кого я встречал когда-либо, — застенчиво признался он, и зеленые глаза девушки кокетливо сверкнули.
Какой-то бесенок подбил Джинни снять неуклюжую шляпку, и тяжелая груда волос вырвалась на волю, переливаясь в солнечном свете.
Джинни послала коня в галоп, пригнулась к гриве и, когда Карл догнал ее, смеясь обернулась. Молодой человек не мог оторвать от нее взгляда. Что за рот! Четко очерченные пухлые, чувственные губки раздвинулись, обнажив белые ровные зубы. Карл, словно загипнотизированный, наклонился и поцеловал ее. Слабый удивленный возглас сорвался с губ Джинни, но она тут же прижалась к нему, пока лошади нервно переминались, не разлучая молодых людей. Джинни смотрела на Карла широко раскрытыми глазами, в которых нельзя было прочесть ни гнева, ни радости.
— Джинни… мисс Брендон… я… ничего не мог с собой поделать, — пробормотал он, заикаясь. — Мне так жаль…
— Разве, Карл?
Губы чуть скривились в понимающей кокетливой улыбке, и, прежде чем Хоскинс успел опомниться, Джинни повернула лошадь и помчалась к фургонам.
— Никогда не говорите девушке, что сожалеете, после того как поцеловали ее, — крикнула она, обернувшись, и Карл невольно спросил себя, сколько еще мужчин изведали сладость этих губ.
Весь остальной путь до каравана оба молчали, а потом Карл направился к стаду и не видел Джинни до самого вечера.
Они разбили лагерь в узкой природной лощине, образованной давно высохшим ручьем, поставили фургоны в круг.
Сегодня Папаша Уилкинс приказал мужчинам дежурить по очереди, и Джинни слышала, как он нехотя признал, что место для обороны выбрано превосходное — в центре почти плоской равнины, откуда все видно на много миль вперед.
— Еще два-три дня — и придется идти через перевал, — объявил Папаша, показывая на холмы. — Если поблизости индейцы, они нападут именно там… если Морган не найдет их раньше и не придумает какой-нибудь план.
— Неужели нет другого пути, вокруг гор? — спросила Джинни, но старик хмуро покачал головой:
— Слишком много времени мы потеряем. Людей у нас много — индейцы не осмелятся предпринять что-нибудь серьезное; они достаточно умны, чтобы не лезть в драку с превосходящими силами. Правда, команчи хуже остальных!
Один из часовых прокричал, что кто-то едет. Тут же послышался голос Пако Дэвиса:
— Не стреляйте! Это я!
Его сразу же окружили обеспокоенные люди. Он выглядел усталым, был весь покрыт пылью и отказывался отвечать на вопросы, пока не выпил огромную чашку обжигающего кофе, разбавленного текилой.
— Ну? — не выдержал наконец Карл Хоскинс.
Он стоял, заложив большие пальцы за пояс, угрюмо глядя на стройного мексиканца.
Пако взял тарелку с бобами и сел, прислонившись к колесу фургона.
— Почему ты не расскажешь, что произошло? Видели индейцев? А где Морган?
Пако небрежно пожал плечами.
— Не так сразу, дружище! — попросил он, невинно глядя на Карла, но прозвучавшие в голосе стальные нотки заставили Хоскинса смущенно откашляться. — Видели знак индейцев.
Выглядит как две ленточки, разорванные пополам, как раз у подножия холмов. Поэтому мы со Стивом расстались. Я догнал свою партию через два часа — старики, женщины и дети, идут быстро, словно стараются скрыться. Значит, те, за ними поехал Стив, — воины, о которых говорили уичиты.
— А если Морган не вернется, чтобы предупредить, и они нападут на нас? — расстроился Папаша Уилкинс, и Джинни вспомнила, как он ненавидел индейцев.
— Я знаю Стива. Он вернется. Может, решил вести с ними переговоры — он хорошо знает язык индейцев.
— Не верю я им! — взорвался Уилкинс. — Воры, разбойники, головорезы…
— Но у нас много людей и ружья, — резко перебил Карл Хоскинс. — Почему бы просто не погнаться за ними и не напасть? Можно застать их врасплох…
Пако проворно вскочил и, прищурясь, плотно сжав губы оглядел Карла.
— Вы забываете, Хоскинс, что в отсутствие Стива я здесь главный, особенно если речь идет о безопасности всего лагеря. Собираетесь оставить беззащитных женщин и гнаться с шайкой индейцев, которые уже за милю почуют ваше приближение? Вы еще не знаете, что это такое — драться с индейцами, а мы знаем! Поэтому сенатор и нанял нас. Вам ясно?
На какую-то секунду Джинни показалось, что Карл вот-вот схватится за револьвер, но Папаша Уилкинс, случайно или намеренно, вклинился между мужчинами:
— Ладно, ладно. Думаю, вы правы, Дэвис. Что предлагаете делать?
— Следовать приказам Стива. Отправляться до пяти утра и проезжать сколько можно до заката. Это, конечно, трудно и утомительнее, но зато скоро доберемся до гор. Индейцы знают, что мы идем к перевалу, и, если собираются напасть будут ждать именно там. Им нет смысла нападать здесь, на равнине, где все видно за мили вперед. Могу поклясться, они знают, сколько у нас людей.
- Предыдущая
- 17/110
- Следующая
