Недоверчивые сердца - Роджерс Мэрилайл - Страница 33
- Предыдущая
- 33/73
- Следующая
Несса резко повернула голову и увидела, как из глубокого мягкого кресла у камина поднимается высокий плечистый старик. Рост такой же, как у сына. Густые седые волосы. По краям рта — глубокие морщины, прорезанные страданием. При виде такой впечатляющей картины Несса открыла рот в невольном «О!» — она по ошибке приняла за старого графа то убогое создание, которое открыло им дверь.
Тут Гаррик подошел к отцу, чтобы помочь ему снова сесть в кресло.
— Пиявки все толстеют, а я все слабею. — Лорд Уильям махнул рукой в сторону миски возле кресла; рукава с расстегнутыми манжетами болтались. — Дерворд обещал вылечить меня, если я три раза в день буду подставлять им свое тело, но я все слабею. — Голос был полон горечи.
Пока старик говорил, Несса пригляделась к нему. Исчезло первое впечатление, что он силен, как сын; несмотря на вздернутый подбородок и свирепое презрение во взгляде, которым он ее одарил, она видела, как старый граф исхудал и как дрожат у него руки и ноги.
— Итак, сын мой, ты женился. — Откуда-то из глубины груди вырвался оскорбительный смех. — Надеюсь, что ты по крайней мере получил хорошее приданое за эту жалкую находку?
Несса посмотрела на Гаррика: что он ответит? Его лицо застыло — как будто действительно было изо льда.
— Он отказывается отвечать! — воскликнул старик. Взгляд, исполненный презрения, переместился на Нессу. — Тогда вы мне ответьте. Какое приданое принесли в награду?
Если бы старик огорчился за сына, как Несса сначала предполагала, она бы сгорела от стыда. Но он высмеивает ее приданое, а этого она не могла перенести!
— Милорд, я не награда — ни по красоте, ни по богатству. — Несса сделала паузу, чтобы старый граф понял: она его не боится. — Мое наследство — половина Суинтона, вот и все.
— Ха! — На этом силы старика иссякли. Зато загорелись глаза; он взглянул на сына и сказал: — Дурак!
Гаррик молча смотрел на человека, который породил его, но ни разу не похвалил, не проявил хоть крохи любви. Гаррик давно научился скрывать под ледяной броней страдание из-за своей отверженности и открывался только немногим надежным друзьям — Джеффри, Коннелу и королю Генриху.
— Раз уж брал жену, должен был требовать красоту и богатство, — продолжал старик. — Женщина приносит только страдание. Она соблазняет мужчину, хитростью похищает его сердце, а потом выжимает досуха, так что в нем не остается ни любви, ни радости.
Нессе хотелось закричать, хотелось сказать этому старику, что граф ее не любит, потому что это невозможно, и что она не причинит ему страданий, даже если бы могла. Но у нее не хватило смелости заговорить, ведь муж по-прежнему молчал.
Гаррик же был потрясен, хотя и сохранял невозмутимый вид. Он, конечно, знал, что лорд Уильям терпеть не может женщин, но все же рассчитывал, что отец его поймет и хотя бы отчасти одобрит его выбор. Ведь он выбрал Нессу именно потому, что у нее не было богатого наследства, которое могло бы стать основанием для ложной гордости и поощряло бы строить козни против мужа.
— Я устал, устал от тебя и от этого мира, так что уходи и дай мне закончить свои дни в одиночестве. — Лорд Уильям вяло махнул рукой на дверь, тяжело откинулся на подушку и закрыл глаза.
Глядя перед собой невидящими глазами, Несса шагала рядом с мужем. Сбылись самые худшие ее опасения, хотя она все же надеялась, что встретит более гостеприимный прием. Внезапно Гаррик остановился и, нахмурившись, проговорил:
— Я еще раз прошу прощения за грубый прием со стороны родителя.
Казалось, граф сердился не только на отца, но и на нее. Несса подумала: «В чем же причина его холодности? Может, он злится на себя из-за того, что не послушался совета отца? Конечно, могущественный граф мог выбирать жену среди лучших красавиц из самых знатных семейств». Некоторым подтверждением ее страхов было то, что он извинялся за грубость отца, но не за суть его речи. От этого Нессе стало очень неуютно.
Граф же тем временем продолжал:
— Хотя мы связаны по крови, мы всегда были чужими друг другу — как два человека, случайно повстречавшихся на дороге. У нас не оказалось ничего общего. Сейчас нас связывает только этот замок.
Тут граф резко развернулся и пошел дальше.
Несса поспешила за ним. Гаррик спустился не в главный зал, куда они входили по приезде, а только на один этаж. Он толчком открыл дверь, соответствующую по расположению покоям лорда Уильяма в другой башне.
Нессе сразу понравилась обстановка комнаты. Перед пылающим камином стоял большой чан — эта дивная ароматная ванна явно предназначалась для нее. Она поболтала в ней пальцами — не терпелось окунуться в теплую воду: за два дня пути ей удавалось только плеснуть в лицо холодной водой из ручья. Чан был сбит из плотно прилегающих досок и выложен изнутри мягкой тканью — восхитительная роскошь!
Хлопнула дверь. Несса не обернулась. Очевидно, это граф закрыл дверь, — но с какой стороны? Она боялась посмотреть. Конечно, перед Богом и людьми они повенчаны, и он имеет право остаться. Но она умрет от унижения, если он заставит ее перед ним раздеваться и бесстыдно демонстрировать свою тощую фигуру. Несса замерла, напряженно прислушиваясь. Царила тишина, и это придало ей смелости. Она обернулась. Графа в комнате не было.
Тут она вдруг увидела закрытые ставни. Любопытство подтолкнуло подойти и откинуть задвижку. Несса просияла: за ставнями была не узкая бойница, а настоящее квадратное окно, открытое в небо, — через него солнечный свет будет согревать всю комнату! Она снова закрыла ставни, прислонилась к их крепким доскам и осмотрела комнату. Возле двери находился высокий шкаф с наружными крючками для плащей и накидок; по другую сторону от двери разместился сундук с мягким сиденьем и резными стенками — в нем можно было хранить личные вещи. Неподалеку от камина стояла кровать — длинная, широкая и такая высокая, что придется на нее влезать, а не садиться. Что ж, слава Богу, что граф оставил ее одну принимать ванну. Значит, она успеет вылезти и забраться на кровать, прежде чем он вернется. Ей бы надо чувствовать страх и потребность набраться мужества в ожидании требования, которое он ей предъявит, но у нее было только чувство вины за то, что таких чувств нет, а есть одно лишь ожидание и предвкушение.
Покинув Нессу, Гаррик приказал приготовить ему ванну в пустующей комнате напротив. Лежа в горячей воде, чувствуя, как уходит дорожная усталость и раздражение из-за того, что не сумел найти правильные слова, он решил, что проведет ночь в этой спальне. Здесь также есть кровать, правда, не такая большая, как в его комнате, но вполне приемлемая и более удобная, чем голая земля, с которой он, кажется, сросся за последние годы. Он никогда не принуждал женщин, ни физически, ни морально, и не собирался начинать с той, на которой женат. Решил ухаживать за ней — значит, так и сделает.
А Несса… Надо признать, что она проявила полное отсутствие себялюбия, хотя оно и присуще всем женщинам, которых он знал. Ей пришлось ехать с мучительной для нее скоростью, но она не жаловалась. Даже увидев его мрачный замок, Несса не стала требовать для себя роскоши, которую, как она знала, он должен был ей предоставить. К тому же, несмотря на первоначальную тревогу, она с восхитительным мужеством встретила враждебность отца. Выбравшись из ванны, граф вдруг подумал: «Скорее всего ее необычный нрав связан с религиозностью. Что ж, следует проявить понимание… По крайней мере — в эту ночь».
В комнате напротив Несса клубочком свернулась под одеялом, затерявшись в огромной кровати. Ей было холодно. Хотя она заявила, что желает жить отдельно, муж сказал, что у него обязательно будет наследник. Но огонь в камине догорал, ванна давно уже остыла, а он так и не пришел. Кажется, это доказывает, что он не может заставить себя лечь в постель с такой заурядной женщиной, как она. При этой мысли Несса почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы.
Нет! Она не позволит слезам жечь ей щеки! Она ведь всегда знала, какой будет ее мирская жизнь, и эта — ничуть не хуже ее ожиданий. Даже лучше. Она замужем, у нее есть свой дом. Раз она не красавица, которую все ублажают, она должна сосредоточиться на практических обязанностях, которые налагает на нее ее нынешнее положение. Замок в плачевном состоянии, и ее долг — привести его в порядок.
- Предыдущая
- 33/73
- Следующая
