Недоверчивые сердца - Роджерс Мэрилайл - Страница 2
- Предыдущая
- 2/73
- Следующая
Когда ради получения политической выгоды Генрих несколько отпустил привязь, на которой держал Элеонору, и она смогла вернуться на любимую французскую землю, Агнесса безропотно осталась в аббатстве, а Алерия уехала вместе с королевой. Сейчас был первый визит Агнессы после их возвращения, и она надеялась узнать причину этого внезапного возвращения Элеоноры, к тому же не просто в Англию, а в свою тюрьму, в Солсбери-Тауэр. Может, из-за этого и ее сюда вызвали? Она медлила, остановившись перед окованной железом дверью.
Впрочем, какая разница? Как бы то ни было, ей следует радоваться тому, что она здесь. И конечно же, к обычным молитвам ей надо добавить благодарение за этот неожиданный вызов.
Наконец она отворила дверь. И тотчас же услышала веселый гомон — голоса доносились из просторного зала. И оттуда же исходили аппетитные запахи, со всей очевидностью свидетельствовавшие о том, насколько здешняя трапеза отличалась от того, к чему она привыкла в аббатстве. Голод возобладал над усталостью, и теперь Агнесса думала лишь о том, как бы поскорее сесть за стол вместе с Алерией и королевой.
Она вошла в зал, и тут же раздался голос:
— Вас ждут наверху.
Голос был тихий, но он мгновенно привлек к себе внимание Агнессы. С нежностью, придавшей особое тепло ее улыбке, она повернулась к леди Кэтрин. Эта дама давно уже согнулась под тяжестью лет, и каждый раз, когда Агнесса ее видела, ей казалось, что Кэтрин согнулась еще больше. Другое дело — нос: при волнениях — вот как сейчас — он дергался. За эту особенность Алерия прозвала ее Мышка Кэтрин. Агнесса же искренне сочувствовала пожилой женщине — бедняжке никак не удавалось обуздать своенравную красавицу Алерию.
— Мне хотелось бы смыть дорожную пыль и принять участие в трапезе. — Агнесса с надеждой взглянула на леди Кэтрин. Но пожилая дама энергично покачала головой:
— О нет-нет, нельзя. Мне приказано немедленно доставить вас.
Агнесса молча кивнула и последовала за Кэтрин. Какое необычное требование, какое полное пренебрежение удобствами гостьи! Ее разбирало любопытство — наверное, чувство греховное, однако ей никак не удавалось его подавить.
Их проход через зал, уставленный столами на козлах, сопровождался громкими возгласами веселых сытых мужчин — они улыбались Агнессе и приветствовали ее. Все слуги и солдаты являлись твердыми приверженцами Генриха, в то время как Агнесса была подопечной Элеоноры, но они знали девушку с первого дня ее появления в замке и относились к ней с любовью.
Наконец женщины подошли к дальнему концу зала, где начиналась каменная лестница, выбитая в стене. В детстве Агнесса до смерти боялась подниматься по этой лестнице, куда не проникал дневной свет. Решетки и темные пролеты часто снились ей в ночных кошмарах. Возможно, и Кэтрин побаивалась этой лестницы. Или же поспешность, с которой они поднимались, объяснялась нетерпением королевы? Как бы то ни было, они довольно быстро забрались на тот уровень, где располагались покои королевы. И тотчас же услышали ее голос:
— Цена свободы? И какая же цена? Я всего-то лишь должна отобрать у Ричарда мое любимое герцогство, мою Аквитанию! Попробуйте отберите, после того как его посадили туда мы оба, я и Генрих!
Бесшумным шагом, который так раздражал Алерию, когда ее заставали врасплох, Кэтрин отошла в сторону, и Агнессе открылась вся комната. Девушка сразу перевела взгляд на две фигуры, освещенные пылающим камином; она не видела их почти два года. Элеонора, явно чем-то раздосадованная, стояла, выпрямившись во весь рост, а Алерия сидела на скамеечке, протянув руки к огню. Выражение скуки на ее лице показывало, что она не в первый раз слушает эти жалобы.
— Он хочет отдать его Джонни, своему любимчику Джонни! — Элеонора презрительно взмахнула рукой. — Только после этого он отпустит меня на свободу. — Она с силой стиснула руки. — Он бы сгноил меня в глубочайшей темнице, да не смеет. На мою защиту под знамена Ричарда встанет мой народ. Потом, имея под рукой такой отряд, и молодой французский король перейдет на сторону Ричарда, да не с жалкой, наспех собранной армией, а всей своей мощью. — Опустив глаза, Элеонора прошлась по комнате. — Филипп молод, но он еще коварнее, чем его отец, мой первый супруг. Генрих не может рисковать. Меня держат взаперти, но я королева! — воскликнула Элеонора, гордо вскинув голову.
Агнесса восхищалась Элеонорой, как ни одной другой женщиной. Ее прославленная красота нисколько не увяла со временем. К тому же она обладала исключительным умом и отвагой — могла противостоять любому недругу, но проявляла щедрость к тем, кто был ей предан. А более всего заслуживало похвалы ее доброе сердце, обращенное к тем, кто обижен судьбой, что доказала ее любовь к двум бесприютным и небогатым сиротам. Агнесса снова прислушалась к речам Элеоноры.
— И все это — малышу Джонни! Несмотря на помолвку с наследницей самого большого графства Англии, он все еще не доволен — скулит, что ее отец проживет вечность. Испорченный мальчишка, видите ли, желает герцогство, хотя доказал, что не может управиться и с собственным домом. Ему нужно все больше, больше, и отец уже видит его герцогом, а потом и королем!
Подобные речи Агнесса слышала не впервые. И конечно же, она знала о том, что Элеонора сбыла Джона с рук почти сразу после рождения, сама же пустилась разъезжать и заниматься какими-то делами. Старших мальчиков Элеонора держала при себе, а Джона оставила отцу, и Генрих с ним не расставался.
— Генрих думает, что если запер меня в башне, то на этом кончилась моя власть. — Глаза Элеоноры вспыхнули. — Он не осознает, что даже здесь не лишил меня силы. Глупец, он видит королем Джона! Джон — ничтожество! Хотя он вышел из моего лона, я никогда не считала его своим!
Однако в речах Элеоноры было и кое-что новое. Два года Агнесса провела в монастыре, куда не долетали слухи о королевских интригах, и для нее были внове слова о том, что Генрих метит заменить Ричарда Джоном. Она слышала о смерти принца Джеффри и думала, что королем когда-нибудь станет Ричард — любимец Элеоноры. Принц Ричард был старше, и он уже доказал, что достоин унаследовать корону.
— Не подпускать Ричарда к тому, что принадлежит ему по праву, — чистейшее безумие! Лишь бы мне назло! Этого не будет! Я этого не допущу! Он не заставит Ричарда склониться перед младшим братом! — Королева энергично покачала головой, и пламя камина высветило несколько серебряных прядей, которые посмели появиться в ее густых волосах. — Я свое дело сделала. — На лице Элеоноры промелькнула улыбка, и Агнесса поняла: в чем бы ни состоял ее поступок — именно он и являлся причиной возвращения Элеоноры в башню. — Теперь очередь за Ричардом.
— Я приехала, — объявила Агнесса, улучив подходящий момент.
— Несса! — раздался пронзительный крик, и через мгновение ее обхватили руки, мерцающие золотом и лазурью. Уткнувшись в волосы сестры, Агнесса улыбалась. Любовь была для нее редким, бесценным даром, и она дорожила любым ее проявлением — от теплого объятия до ласкового уменьшительного имени, выдуманного Алерией. Но воины и слуги называли ее так же, как звали в аббатстве, — сестрой Агнессой. Для Алерии же она была Нессой — увы, после принесения обета это имя станет навеки запретным.
— Садись же! Поешь. — Алерия подвела сестру к столику, стоявшему у камина. — Я ждала тебя, ждала, ждала…
Несса села на низкую скамеечку и старательно оправила юбку, уберегая ее от огня, — ей очень не хотелось, чтобы искры, летевшие из камина, оставили черные точки на ее белоснежном наряде. Может, для женщин, имеющих обширный гардероб, это пустяки, но не для монашки, которой разрешается иметь только два платья — во избежание суетного тщеславия. Она улыбалась, глядя на Алерию, а та вертелась возле нее, чуть не плясала от восторга и без умолку болтала, рассказывая, какие красоты она видела на континенте и с какими важными людьми встречалась. Да, дальнее путешествие и общение с сильными мира сего не изменили ее характер и не укоротили язычок.
- Предыдущая
- 2/73
- Следующая
