Гордые сердца - Роджерс Мэрилайл - Страница 2

• Предыдущая
• 2/67
• Следующая

Вскоре наступила зловещая тишина. И все-таки Касси ждала. Она едва осмеливалась дышать, пока перепуганный ослик, запряженный в повозку, не остановился. Покусывая полную нижнюю губу и часто дыша, она выглянула из-под слабо защищавшего ее кожаного тента. Прежде всего, она увидела широкий кусок простой коричневой домотканой материи и обильно заштопанный защитный кожаный камзол. Переведя взгляд вверх, она увидела беспощадное лицо человека, державшего в руке угрожающе поднятый окровавленный меч. Уилликин?

Где-то в глубине души ее начало грызть совершенно необъяснимое разочарование. От знаменитого воина она почему-то ожидала большего, а не приземистой фигуры, редеющих волос и испещренного глубокими морщинами лица.

В следующее мгновение она поймала себя на том, что слишком долго рассматривает его и, должно быть, кажется ему глуповатой.

Ярко-розовая краска опять залила ее щеки. Под дерзким взглядом серых глаз, откровенно разглядывающих ее жалкую, съежившуюся фигурку, она выпрямилась. Удивившись самой себе, она подумала, что этот редкий проблеск мужества, конечно, чудо из чудес. Завернутая в мех, как в королевскую мантию, она заставила себя встретиться с прямым пристальным взглядом, утешая себя надеждой, что незнакомец примет ее румянец за краску гнева.

Только когда мужчина, пожав плечами, на мгновение отвернулся, она взглянула через его плечо и увидела большинство своих людей бездыханными. Касси тревожно огляделась и наконец увидела то, чего больше всего боялась, — ее отец лежал среди мертвых. Решительно переведя взгляд на предводителя, по-прежнему разглядывающего ее, она, к своему ужасу, осознала, что немногие уцелевшие ее спутники едва различимы вдалеке — они спасались бегством, оставив ее по-настоящему одну и полностью беспомощной.

Мех, как живой, вдруг скользнул по ее спине и неподвижной грудой опал на сиденье за нею.

— Кто вы? — осведомился Харвей у совершенно растерянной путешественницы, явно смущенной из-за эпизода с упавшим мехом и не уверенной, завернуться ли в него снова или проигнорировать, сохранив свое достоинство.

— А еще важнее, что вы здесь делаете?

По сапфировому шелку ее платья, тонким чертам лица и мягким рукам угадать ее благородное происхождение было так же просто, как и то, что она ни слова не поняла из заданных ей по-английски вопросов. Неприязненно прищелкнув языком, он повернулся к молодому воину своего отряда:

— Клайд! Возьми за поводья это жалкое животное и позаботься о том, чтобы его груз следовал за мной!

Хотя молодой человек, если ему приказать, мог изъясняться по-французски, Харвей решил, что все вопросы задаст потом другой, более подходящий для этого человек.

Не в состоянии смотреть на тех, в чьих руках она оказалась, Касси разглядывала голубой шелк своего платья, поврежденный дождем. Оказавшись в чужой стране, язык которой она не понимала, пленница Харвея с горечью сознавала, что к ней вернулась природная трусость. Где же бесстрашная леди Кассандра, которая, как фантазировала Касси, существует внутри ее незамысловатого и застенчивого существа? Касси называлась леди по праву рождения. И все-таки ей всегда доставлял неудобство этот титул, который, казалось, подходил лишь такой элегантной, уверенной в себе женщине, как ее мать, или любой другой энергичной женщине, пусть и с самой неподходящей для этого внешностью. Где же леди Кассандра? Ах! Она, безусловно, раздавлена робкой натурой Касси.

Убежденная в собственных недостатках и полная отвращения к себе, Касси собрала все свое мужество, чтобы побороть инстинктивное желание удрать, когда неуклюжий юноша, примерно ее возраста, положил грязную руку на край ее повозки. Он вспрыгнул на соседнее с ней сиденье и с таким вожделением взглянул на нее, что паническая дрожь пробежала у нее по спине.

«В тебе, может быть, нет ни красоты, ни отваги, но ты благородного происхождения, — твердо отчитывала себя Касси. — Не позорь же ничем свою благородную семью». Снова и снова повторяя про себя этот длинный и твердо заученный урок, она не обращала внимания на косые взгляды своего спутника, заковавшись, как в броню, в фамильную гордость: своей собственной у нее осталось мало. Она заставляла свою удручающе невыразительную фигурку держаться прямо и, вцепившись мертвой хваткой в дощатое сиденье под сапфировым шелком, покрывающим ее бедра, сохраняла эту гордую позу и когда грубая повозка двинулась вперед.

В зловещей тишине, нарушаемой лишь скрипом колес да стуком копыт по грязной земле, победоносные всадники везли в повозке свою добычу через нетоптаный луг, на котором не было и намека на ровную дорогу. При мысли, что они своим путешествием прорезают новую дорогу прямо к ужасным теням Уилда, Касси непроизвольно слабо застонала. Уилд — мрачный и пугающий лес, где никогда не знаешь, какой тебя ждет конец.

— Взяли заложника? Боже правый! — Недоверие в голосе Уилла сменилось сдерживаемым гневом. — Ну и зачем? — Он нетерпеливо провел пальцами по густым волосам, казавшимся еще чернее из-за мелкого дождичка, постоянно моросящего сквозь сплетающиеся над головой ветви.

Король Джон недавно умер, и те, кто поддерживал его наследника, все еще не определились в своих позициях, поэтому заложник будет скорее помехой, чем помощью. Вот почему людям, ежедневно несшим дозор по всему Уилду, было приказано никого не брать в плен.

— Нам нужно золото, чтобы продолжать наше дело, — сердито ответил Харвей, понимая, что предлог слишком слабый, чтобы оправдать его действия.

— Ну ладно, — согласился Уилл, обратя взгляд темных пронзительных глаз на своего давнишнего сподвижника. — Но как бы она нам ни была нужна, уйдет слишком много времени, чтобы потребовать и получить выкуп, а у нас нет ни подходящего жилища для узников, ни лишних людей для их охраны! — Он сопроводил свои слова острым взглядом сквозь голубые тени сумрака на жалкий приют, скрывающий непрошеную заложницу. С ветхого сооружения обвалилась глиняная обмазка; было видно, что из-за такого плачевного состояния его давно покинули люди, живущие теперь в более ухоженных домах неподалеку.

Все, что скажет его предводитель, Харвей знал заранее, когда принимал явно неразумное решение привезти девушку сюда. Поступок Харвея, несомненно, раздражал Уилла, так как на его лице не было даже проблеска всегдашнего насмешливого выражения, свидетельствующего, что он находит мир и все, что в нем существует, большой шуткой. Чувствуя себя все более достойным упрека, Харвей ковырял кончиком сапога яркий узор из опавших листьев. Со слепой яростью он рассматривал получившиеся сочетания желтого, оранжевого и красного.

— Я без колебаний убиваю подонков, грабящих нашу землю, как они того заслуживают. Но… я обнаружил, что не могу убить женщину благородного происхождения, — робко признался он.

— Женщина? — Уилл был явно удивлен. Он долго стоял неподвижно, как скала, затем стремительно бросился через лужайку между опушкой леса и ветхой хижиной. Он никогда не поверит, что это правда, пока собственными глазами не увидит доказательства.

Когда дверь широко распахнулась, Касси услышала отчаянное биение своего сердца. Ее испуганный взгляд встретился с мрачными глазами огромного человека, полностью заполнившего дверной проем, после чего немедленно упал на забрызганную дождем юбку. Ничего не поняв из услышанного, она, однако, различила гнев в его немного хриплом, но все же бархатистом голосе.

Гнев воплощался в возвышающейся, как башня, фигуре, стоящей в дальней стороне маленькой хижины — и тем не менее так близко!

Так это правда! Уилл окинул взглядом облаченную в шелк нелепую фигурку, сидящую на груде полузаплесневевшей соломы. Правда, но все-таки невероятно. Нескончаемый мелкий дождь просачивался сквозь продырявленную соломенную крышу, образуя лужицу на земляном полу. Леди, теперь лишь пленница в лачуге, усердно оберегала от дождевых капель свое сапфировое платье. Уловив дрожание густых ресниц, Уилл заметил, что она тайком посматривает на него, и медленно улыбнулся ей.

• Предыдущая
• 2/67
• Следующая