ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы - Александров Кирилл Михайлович - Страница 3

После присоединения Западной Белоруссии к БССР, которое наступило уже в декабре 1939 года, советизация оккупированной территории начала проводиться ускоренным темпом. На собраниях и митингах стали все чаще и чаще подниматься вопросы о коллективизации крестьянских индивидуальных хозяйств[14], а всякая оппозиция вызывала немедленную реакцию со стороны органов НКВД, «черные вороны» которого забирали оппозиционеров в застенки, откуда уже они не возвращались. Всюду царил полный произвол, а то, что называлось «революционным правосудием», похоже было на самый грубый бандитизм.

Все это вместе взятое, конечно, вызвало колоссальное недовольство в широких белорусских массах, и потому во время объявления германско-советской войны 22 июня 1941 года все симпатии населения Белоруссии были на стороне немцев, которых народ помнил еще с Первой мировой войны 1918 года.

Пережив весь кошмар советской действительности, население Западной Белоруссии желало за всякую цену освободиться от власти ненавистного НКВД и потому с нетерпением ждало немцев. Однако действительность после занятия немцами территории Западной Белоруссии оказалась несколько иной. Фактически во многих местах на смену большевикам пришли не немцы, а вновь поляки, которым удалось удержаться на этой территории при советской власти. Немецким военным властям нужны были люди, знающие местные условия для самоуправленческого аппарата. Поляки эти условия знали и, кроме того, имели почти весь административный аппарат готовым. Большинство из них при этом происходило из Галиции, где в свое время [они] оканчивали австрийские школы и потому в совершенстве владели немецким языком. Среди немецких передовых воинских частей было очень мало людей, знающих славянские языки и разбирающихся в местных национальных соотношениях, а потому они при налаживании местного административного аппарата воспользовались поляками, которые предложили им свои услуги. Воспользовавшись своим положением, поляки, в первую очередь, приступили к сведению счетов с белорусской интеллигенцией и сознательным деревенским активом, в которых они видели своих политических врагов. Начались систематические доносы и обвинения всех белорусов в коммунизме. Расправа была очень короткой: все они либо расстреливались самой же польской полицией якобы за принадлежность к коммунистическим подпольным группировкам или за попытку к побегу, или же уничтожались немецким СД на основании ложных обвинений, состряпанных польской полицией и администрацией. Таким образом, за первые два месяца оккупации немцами Западной Белоруссии погибли сотни [представителей] белорусской интеллигенции и тысячи [представителей] деревенского актива.

Положение было спасено лишь спустя два месяца приехавшими вместе с немецкой армией белорусами, ушедшими в свое время на Запад. Они заняли все административные посты в столице Белоруссии — городе Минске, власть комендатуры которого распространялась частично и на территорию Западной Белоруссии. Столкнувшись с таким печальным явлением, они приложили все усилия к тому, чтобы разъяснить немцам истинное положение вещей и прекратить польскую провокацию. Давалось это, однако, нелегко, так как за это время местные немецкие коменданты уже успели обзавестись симпатиями среди местных полек, которые и продолжали свое подлое дело. В конце концов, однако, высшее немецкое командование поняло тактику поляков и во многих местах дало возможность белорусам заменить польскую полицию и польский самоуправленческий аппарат своим, белорусским. Конечно, в таких случаях обычно происходили перегибы в другую сторону и не менее дикая расправа с поляками, среди которых [по]падали[сь] и невинные жертвы. Но это была совершенно натуральная реакция на все безобразия, чинимые поляками над невиновным белорусским населением.

Надо не забывать при этом, что бежавшие в свое время на Запад польские помещики, имея поддержку со стороны польского самоуправленческого аппарата, стали массово возвращаться обратно и, конечно, восстанавливать свои разрушенные большевиками поместья, сваливая всецело вину за разграбление на белорусских крестьян.

Дабы окончательно ликвидировать польскую провокационную деятельность, белорусский актив обратился с воззванием ко всему белорусскому населению [насколько это] возможно теснее включиться в работу с немцами, чтобы этим путем уберечься от польской и большевистской провокации.

Таким образом, на некоторое время положение было стабилизировано, и повседневная жизнь вошла в нормальнее русло.

Население было довольно, что наконец освободилось и от поляков и от большевиков, а управление перешло, хотя и не целиком, в свои белорусские руки. В скором времени весь административный и самоуправленческий аппарат был налажен, а немцы не чинили препятствий в развитии белорусской национальной культуры и искусства. Начали постепенно организовываться белорусские школы и всевозможные специальные курсы, амбулатории и больницы, стала работать кооперация, было восстановлено социальное страхование, пущены в ход некоторые промышленные предприятия.

Все это относится к тому короткому периоду времени, когда территория Белоруссии находилась под управлением 7-го отдела военных фельдкомендатур. Продолжалось это, однако, недолго. Через неполных три месяца военное управление вместе со своими комендатурами должно было продвигаться далее на Восток, а на его место прибыл так называемый «цивильфервальтунг»[15] во главе с генеральным комиссаром Белоруссии, гауляйтером Кубе[16], который в сопровождении своего многочисленного аппарата в сентябре 1941 года прибыл в столицу Белоруссии — Минск.

С этого момента вся территория Белоруссии была административно разделена на так называемые «гебиты» (округа)[17], общим количеством 42 или 43, причем в это число вошли и некоторые районы Смоленской области. «Цивильфервальтунг», однако, занял только часть территории Белоруссии, а именно западную — до р. Березина. Далее на восток была уже прифронтовая полоса, которая осталась под управлением полевых комендатур. Однако такое деление Белоруссии было в скором времени нарушено. В связи с одновременной организацией генерального комиссариата[18] «Украина» и назначением туда гауляйтера Коха[19] произошло новое административное деление Белоруссии. Дело в том, что этому сумасброду Коху хотелось, видите ли, ездить из Кенигсберга в Киев «своей территорией», и потому он потребовал, чтобы вся полоса [территории] Белоруссии вдоль железной дороги Граево — Белосток — Брест и далее на Киев была включена в границы, подведомственные генеральному комиссариату «Украина». Это сумасбродное желание Коха было Берлином удовлетворено, и таким образом весь Белостокский округ вместе с городом Гродно был включен в состав Восточной Пруссии, а часть Брестского и Пинского округов — в состав генерального комиссариата «Украина». Таким образом, белорусская территория очутилась под административным управлением 4-х совершенно различных административных структур: гражданского управления генерального комиссариата «Белоруссия»; генерального комиссариата «Украина», возглавляемого Кохом; государственного аппарата Восточной Пруссии и военного управления, находящегося под верховным командованием обербефельсгабер геересгебит «Митте»[20].

Перед белорусским активом стояла очень трудная задача, так как все эти административно-оккупационные аппараты, хотя и были официально подчинены Берлину, практически, на местах, пользовались неограниченными полномочиями по отношению к местному населению. Во главе гражданского управления Белоруссии и Украины, кроме того, стояли люди совершенно случайные, не знакомые не только с восточной проблемой, но и не имеющие за собой административного опыта, окруженные такими же случайными людьми из своего административного аппарата. Наибольшим, однако, злом было то, что люди эти (вчерашние кельнеры и портьеры) были заражены манией величия, они усвоили только одну аксиому из гитлеровского «талмуда», а именно ту, которая признавала их «юберменшами». Все не-немцы были, по их мнению, чем-то низшим, «унтерменшами»[21], не достойными часто даже их внимания.