Боярыня Морозова - Бахревский Владислав Анатольевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/114
- Следующая
– Господи, пронеси! – шептал Алексей Михайлович, страшась поднять глаза на бушующую стихию толпы; он на бродячих собак глядеть боялся, бежит мимо – пусть себе бежит, а поглядишь на нее, она и привяжется.
Народ за государем следом повалил в Кремль.
– Почему стрельцы не закрыли ворота? – кричал на своих подручных Морозов. – Уж я прознаю, чьи это происки!
Приказал московскому стрелецкому войску, всем шести тысячам, прибыть в Кремль, очистить его от народа, да и на Красной площади чтоб ни единой души!
* * *
Бунт бунтом, но пора было садиться за праздничный стол. Государь обедал сегодня с патриархом Иосифом, с Морозовыми, Борисом Ивановичем и Глебом Ивановичем, с Ильей Даниловичем Милославским, с Никитой Ивановичем Романовым, князем Темкин-Ростовским и оружейничим Григорием Гавриловичем Пушкиным.
– Видно, Бог наказывает! – пожаловался государь. – Я, пребывая в счастье и радости, забыл о моем богомольце Никоне, а уж он доставил бы мне челобитную от обиженных, и не было бы сегодняшнего ужасного дня.
– Коли заноза загноила, пусть созреет нарыв да и лопнет! – сказал Морозов. – Теперь все зачинщики на виду.
Долгим взглядом поглядел почему-то на Никиту Ивановича Романова.
– Да где же их сыскать теперь, зачинщиков? – удивился Алексей Михайлович. – Вся Москва на улицы высыпала… Ах, Плещеев! Леонтий Стефанович! Сегодня же взять его и спросить за все неправды!
– Великий государь! – воскликнул Борис Иванович. – Надо еще разобраться, кто на Плещеева поклеп возводит! Плещеев – человек строгий. От пьяных Москву избавил, от убийц. Они-то и кричат, небось, громче всех!
Никита Иванович Романов засмеялся.
– Неблагодарное у тебя дело, Борис Иванович, – такого черного разбойника взялся обелить… Да у них в роду это! Забыл, что ли, деяние братца Леонтия Стефановича? Где он ныне? В Нарымском остроге?
– А что его брат совершил? – спросил государь.
– Да в каком это было?.. В сорок первом году! – вспомнил Никита Иванович. – Чтоб самому поживиться и слугам своим заплатить, старший Плещеев поджег домов сто. Дом подожгут и помогают барахлишко из огня вытаскивать, а после такой помощи хозяин гол как сокол.
– Брат за брата не ответчик, – сказал Морозов. – Но вот кто нынешний гиль заводит, я, государь, клянусь тебе, скоро распознаю.
– Господи, не унимаются! – сказал Алексей Михайлович, прислушиваясь к долетавшему в покои гулу толпы.
Ложку отложил.
– Пусть государь кушает спокойно, – сказал Борис Иванович. – Я вызвал стрельцов. Скоро наступит тишина.
В столовую палату вбежал дьяк Волошенинов.
– Государь! Народ ломится в Терем! Долго не сдержим!
– Стрельцы прибыли? – спросил Морозов.
– Прибыли, но они нам не помогают.
Алексей Михайлович встал.
– Князь Темкин-Ростовский, выйди к народу да скажи, что тех, кого вчера взяли под стражу, государь велел отпустить. А ты, Борис Иванович, без промедления дай волю всем вчерашним зачинщикам. Отпуская, покажи народу.
Едва князь Темкин-Ростовский вышел на Красное крыльцо, его сдернули со ступенек.
– Пусть сам царь выйдет! А князя его под залог берем!
Кравчий ставил перед царем одно блюдо за другим, но Алексей Михайлович ни к чему не притронулся.
– Боярин Григорий Гаврилович, – обратился государь к Пушкину, – поди ты к ним. Скажи, что государь печалуется на такое непокорство. Пусть без мешканья отпустят князя.
С Пушкина сорвали платье, били кулаками куда ни попадя, еле дворцовая стража выхватила, втолкнула во дворец. Государь стоял у окна и все видел. Перекрестился, подошел к патриарху.
– Благослови, святой отец.
Пошел.
* * *
Толпа прибывала. Среди простолюдинов стояли, не мешая бесчинству, стрельцы.
– Вышел! Вышел!
– Что означает такое неотступное!.. – крикнул государь, и голос у него сорвался. – Такое неотступное домогательство?
– Где наши товарищи? Ты обещал отпустить! – ответили государю.
– Вот они! – Из дворцовых дверей выпускали по одному вчерашних зачинщиков.
– Плещеева своего выдай! – не успокоились бунтовщики.
– Я хочу сам расследовать, в чем вины Леонтия Стефановича, – ответил государь. – Пусть он за свои худые дела держит ответ. А наказание ему будет самое строгое.
С тем государь удалился, а Морозов, не появляясь перед толпой, приказал стрелецким полковникам построить войско и выбить не унимавшуюся толпу из Кремля.
Раздались команды, но стрельцы, поднявшись на крыльцо, крикнули народу:
– Люди! Не бойтесь нас! Кричите громче, чтоб сегодня же выдали нам изменщика и тирана Плещеева! Мы – с вами!
Стрельцы выбрали десять человек, и те пошли к государю и сказали:
– Великий государь Алексей Михайлович! За тебя мы готовы голову положить, но за лютого супостата Плещеева нам не стоять! А если за него пойдем, то будет нам от людей вечное проклятие! Выдай, бога ради, Плещеева, пока дело не дошло до большой беды.
Алексей Михайлович снова вышел на Красное крыльцо.
– Мой кроткий, добрый народ! – воскликнул он со слезами. – Видно, крепко тебя обидели, коли ты в таком смятении и буйстве. Но Богом вас молю, люди! Не проливайте крови в пятницу. Завтра я выдам вам головой Леонтия Стефановича.
* * *
Морозов сложа руки не сидел. Он послал верного человека с приказом своим дворовым холопам вооружиться и напасть на изменников стрельцов.
На кремлевских площадях завязались драки. Одного старика стрельца зарезали.
Стрельцы кинулись в царские палаты.
– Великий государь, защити от Морозова! Наших людей слуги его калечат и до смерти ножами режут!
– Защитите вы меня от самоуправства слуг Морозова! – ответил Алексей Михайлович. – Если они позволяют себе слишком много, то отомстите за себя!
Неосторожные вырвались слова у государя.
Прямо из царевых палат стрельцы и толпа кинулись к кремлевскому дому Бориса Ивановича Морозова.
Анна Ильинична стояла в горнице, подняв над головой икону Спасителя.
Икону у нее вырвали, разбили. Боярыню вытолкали из дома, приговаривая:
– Не будь ты сестра царицы, мы бы тебя изрубили на мелкие куски!
И начался погром.
Морозов, заботясь о казне, платил стрельцам голодное жалованье, и стрельцы ему припомнили теперь свои обиды.
Драгоценные иконы разбивались топорами, платья рвали и резали, жемчуг и драгоценные камни толкли в порошок и выкидывали в окна.
– Не трогайте! То кровь наша! – кричали бунтовщики.
Серебряная карета, стоявшая под особым навесом во дворе, вызвала у народа неистовую злобу. Снаружи и изнутри карета была обита золотой парчой, подкладка на соболях, ободы на колесах, чеки, гвозди – все из серебра. Карету протыкали, резали, сминали дубинами.
Кинулись в погреба, откупоривали бочки с медами, винами, водками. Напились, но выпить все сил не хватило, бочки разбили. Вина в подвалах набралось по колено, а в доме уже разложили несколько костров, огонь добрался до подвалов, и в небо пыхнул столб синего пламени, пожирая постройки и людей.
Но основная толпа давно уже покинула разоренное гнездо Морозова и ломилась к Назарию Чистому – соляному королю.
Думный дьяк, как услышал, что грабят Морозова, кликнул слуг, чтоб они вынесли его из дома, но болящего бросили. Слуги, не дожидаясь прихода стрельцов и толпы, успели разбежаться.
С помощью мальчика на побегушках Назарий забрался на чердак, укрылся под березовыми вениками и попросил мальчика, чтоб он забросал его копчеными окороками.
Толпа вломилась в открытые двери и тотчас схватила мальчишку, который уже набил карманы золотыми монетами, но не успел улизнуть из дому.
– Убьем! Где кровопийца?
Мальчик показал пальцем на потолок.
Назария сдернули с чердака за ноги, били палками по голове, пока не расплющили. Труп раздели донага и бросили на навозную кучу.
- Предыдущая
- 23/114
- Следующая
