Золотое побережье - Робинсон Ким Стэнли - Страница 38

– Ну а затем остается время облучения, время, за которое пучок способен уничтожить ракету. – Он пишет To =, медлит и оставляет правую часть равенства незаконченной.

– Вы сказали воякам, что сумеете обеспечить очень энергичный импульс, так ведь? – спрашивает Макферсон. – Настолько энергичный, что возникающая ударная волна разрушит корпус ракеты.

– Да, – печально кивает Дэн.

– Тогда необходимое время облучения должно быть совсем малым.

– Верно, верно. Время облучения должно быть порядка двух секунд. И тогда каждый лазер сможет уничтожить N снарядов, где, – он снова пишет:

– Однако, – продолжает Дэн, глядя на простенькое уравнение, – в действительности необходимое время облучения зависит от прочности мишени, расстояния до нее, мощности лазерного луча и угла падения луча на мишень. Он все так же рассеянно, почти не глядя на скатерть, пишет новое уравнение:

– Нам задают прочность порядка сорока килоджоулей на квадратный сантиметр. Наши лазеры посылают в десятиметровое зеркало двадцать пять мегаватт мощности при длине волны 2,7 нанометров, так что даже при наилучшем угле падения необходимое время облучения будет равно – он аккуратно выписывает цифры – пятидесяти трем секундам[19].

– Как это? – недоумевает Макферсон. – А куда же девалась ваша любимая ударная волна?

– Ничего не выходит, – обречено качает головой Дэн. – Слишком уж они крепкие, эти ракеты. Их нужно попросту сжигать, как я и говорил с самого начала – до того, как мы получили контракт на разработку. Зеркала уже подняты и вырасти они не могут, энергетический импульс и так невероятно велик, особенно если учесть, что нужно запитывать полтораста лазерных установок одновременно, а менять длину волны – значит полностью менять всю систему. Такие вот пироги.

– Но ведь тогда получается, что необходимое время превышает время ускорения.

– Вот именно. Каждый лазер может сбить примерно восемьдесят процентов одной ракеты. А ракет этих – десять тысяч, при полутора сотнях лазеров.

Макферсон совершенно ошарашен, он отбирает у Хьюстона ручку, что-то подсчитывает на скатерти, недоверчиво перепроверяет результат, откладывает ручку и берется за стакан.

– А каким же тогда, спрашивается, образом мы получили этот контракт?

Дэн отрешенно качает головой. Теперь он смотрит не на стол, а в окно, на море.

– Мы получили контракт на основе наземных испытаний. Доказали, что можем разрушить ударной волной достаточно прочную неподвижную мишень. Одновременно тот же самый контракт был заключен с «Боингом» на соревновательной основе. По истечении трех лет каждая фирма должна показать, что способна уничтожить ракету на старте, показать в натурных испытаниях. И эти испытания уже на носу. Победитель получит двадцатимиллиардный заказ – и это еще только для затравки, – а проигравший потеряет несколько сотен миллионов, истраченных на предварительные разработки. Возможно – получит субподряд от победителя, крошки с барского стола.

– Что-то я не все понимаю, – нетерпеливо прерывает его Макферсон. – Наземные испытания прошли удачно, в чем же тогда дело?

Дэн приканчивает очередной стакан.

– Возьмем еще кувшин?

– Нет.

Дэн на секунду задумывается, а потом вытряхивает себе в стакан последние капли Маргариты вместе с ледяной крошкой.

– Дело тут в том, – неохотно говорит он, – что испытание было не совсем настоящее. Проволочная хлопушка.

– Что?! – пораженно вскидывается Макферсон; его колени задевают крышку стола, и стаканы с грохотом подскакивают. – Как это?

Вопрос бессмысленный, он отлично понимает – как это. Испытания не дали результата, заявленного ЛСР.

– Зачем вы это сделали?

– Со временем было туго, – пожимает плечами Дэн. – А нам казалось, что проблема фактически решена. Мы были уверены, что сумеем послать пучок такой плотности, что он создаст ударную волну, достаточную для разрушения самой прочной оболочки. По расчетам выходило: добавить еще немного мощности, и дело будет в шляпе. Поэтому мы смоделировали то, что получится в конечном итоге, намереваясь подтвердить результат постфактум, после получения контракта. Но все настоящие испытания провалились.

Он боится смотреть Макферсону в глаза.

– Господи, – шепчет Деннис. Он все еще не может переварить неожиданную новость.

– Будто никто этого никогда не делал, – неуверенно оправдывается Дэн.

– М-м-да.

Им обоим известно, что программа стратегической обороны изобилует такими липовыми испытаниями, милая эта традиция идет от самых первых руководителей научно-исследовательских разработок. Они взрывали лучом лазера снаряды «Сайдуиндер», которые сами наводятся на источник излучения, а потому прямо бросались на сжигающий их луч. Пропускали электронные пучки сквозь разреженный газ и заявляли потом, что и на практике будут те же эффекты, хоть тебе в вакууме, хоть в атмосфере. Отражали лазерный сигнал от космических целей и объявляли это огромным достижением – в то время как астрономы уже не первое десятилетие пользовались лазерными дальномерами. Ну и, конечно, проводили знаменитые испытания с «проволочными хлопушками» – устанавливали на земле ракеты, закрепляли их растяжками, напряженными до такой степени, что ракеты эти едва не разваливались, затем не очень значительный нагрев лазером – и мишень эффектно разлетается на куски. Да, долгая история показухи в испытаниях восходит к самым истокам концепции стратегической обороны. Правду говоря, на этой показухе была основана вся система противоракетной защиты.

Но это раньше, а теперь совеем другое дело. Ведь система уже изготовлена, продана государству и развернута. Подсовывать в действующую систему элемент, изготовленный по результатам липовых испытаний, значит напрашиваться на крупные неприятности, к частным фирмам Пентагон относится значительно суровее, чем к своим собственным разработчикам. Возникает даже риск прямого судебного преследования, хотя обычно до этого дело не доходит. Зачем такие скандалы, ведь уничтожить компанию можно сотней других способов?

Да, ничего себе подарочек! Макферсон прекрасно понимал, что Лемон взвалил на него «Шаровую молнию» по злобе, чтобы несколько усложнить работу над основной задачей, над «Осой», но такое выходит уже за все допустимые рамки!

– А Лемон знает?

– …Н-нет.

Врет ведь Дэн, вон как в сторону смотрит. Покрывает своего дружка-приятеля. Потрясающе. И ведь никак его в этом вранье не уличишь, по крайней мере – сейчас.

– О Господи. – Макферсон подзывает официантку и просит принести еще один кувшин.

До возвращения официантки они молчат.

– И что же нам теперь делать? – неуверенно спрашивает Дэн, разливая Маргариту. На его лице чуть не полное отчаяние, и пьет он тоже, как отчаявшийся человек – быстро, стакан за стаканом.

– Откуда, черт возьми, я знаю! – взрывается Деннис. – А ты поручил, – добавляет он уже чуть спокойнее, – командам Арта и Джерри работать над импульсным вариантом?

– Да. Но пока ничего интересного. Макферсон глубоко вздыхает.

– А если увеличить мощность, это поможет?

– Конечно, только где же ее взять?

– Не знаю. Но мне кажется… – Похоже, он говорит уже сам с собой. – Пожалуй, самое лучшее – впихнуть всю доступную нам мощность в как можно более короткий импульс. И сфокусировать его по возможности в малом объеме.

Макферсон снова вздыхает, берет ручку и начинает покрывать скатерть формулами.

– Х-р-р-р… Сохраняется остаточная радиоактивность. Что касается заморских фронтов, на бирманском мы пока что ведем в счете, а Бельгия – не хочется мне что-то о Бельгии, и вообще, бросим эту тему, ладно? А теперь прослушайте новейший хит любимой вашей группы. «Раздолбай» поют «Почему моя Ява красно-бело-зеленая»…