Дикий берег - Робинсон Ким Стэнли - Страница 40
- Предыдущая
- 40/83
- Следующая
– Ты это чувствовал, когда ехал на поезде? – спросила меня Ребл, перебив Стива.
– Ага, – сказал я. – Мчишься так быстро – воздух свистит. Хорошо, что нам не пришлось управлять поездом, а то бы мы сто раз врезались.
– Тихо! – воскликнул Мандо, Стив кивнул и продолжал. Он так увлекся, что даже не поднял голову.
Я видел, как огромные летающие машины, самолеты, садились, словно пеликаны, в аэропорту и взлетали с таким ревом, что закладывало уши. И все это время я исполнял различные поручения мистера Нисы. Когда я вполне завоевал его доверие, он предложил мне стать проводником у пяти японских бизнесменов, которые прибыли на Каталину с целью посетить Сан-Диего. Я очень не хотел возвращаться на материк, но мистер Ниса обещал разделить со мной выручку от поездки, а это были огромные деньги.Я взвесил выгоды и согласился.
И вот однажды вечером мы на моторном катере отправились в Сан-Диего. Я отдавал распоряжения лоцману, АО, который единственный на борту понимал по-английски. АО знал, где будут в эту ночь патрульные суда, и заверил меня, чтоони нам не помешают. Я направил его к месту высадки у мыса Лома, сводил туристов к развалинам маяка, а потом провел между рядами белых крестов на военно-морском кладбище – таком огромном, будто на нем похоронили всех убитых в последнюю войну. На заре мы спрятались в разрушенном доме, и весь день пятеро бизнесменов фотографировали верхушки разрушенных небоскребов и взорванную гавань. Ночью мы, к моей радости, вернулись в Авалон.
После этого я еще четыре раза возил туристов в Сан-Диего, и первые три раза всепрошло гладко, но на четвертый меня уговорили ночью войти на лодке в устье реки Мишен. Мои читатели в Сан-Диего знают, что все устье завалено обломками, что вода залила обе старые набережные и несколько дорог, что русло меняется каждую весну, что это самое коварное, опасное и непредсказуемое из речных русел. В тут ночь океан был гладок, как стол, но днем прошел сильный ливень, и вода переливалась через бетонные глыбы, образуя водопады. Один наш турист упал в воду под тяжестью фотоаппарата (у них есть фотоаппараты, которые снимают ночью), и я нырнул за ним. Немало сил потребовалось от меня и от АО, чтобы мы все снова оказались в лодке и вышли в море. Будь это парусная лодка, к каким я привык, мы бы утонули.
После этого мне не хотелось снова отправляться на материк, а благодаря щедрости мистера Нисы у меня скопились кое-какие деньги. Через два вечера после неудачной экспедиции на одной из самых роскошных дач восточного побережья острова давали званый обед, и человек, которого я спас, на ломаном английском предложил нанять меня слугой и забрать с собой в Японию. Видимо, АО рассказал ему, что я мечтаю о путешествиях, и он решил отплатить мне за спасение жизни.
Я позвал Хадаку за подстриженные кусты в саду, и мы сели у подсвеченного фонтана, который изливался на уступ внизу. Мы глядели на темные очертания континента, и я рассказал, какая мне представляется возможность. Поцеловав меня по-братски (мы раз или два обменивались поцелуями, не всегда родственными…)
– Еще бы! – выкрикнула Ребл, и девушки засмеялись. Кэтрин сказала, передразнивая голос, каким читал Стив:
– И я приготовился известить мою любезную матушку, что ее внуки будут на четверть японцами…
– Не перебивайте! – заорал Стив, но мы уже валялись от хохота. – Я продолжаю!
…(мы раз или два обменивались поцелуями, не всегда родственными, но я не настолько увлекся, чтобы злить мистера Нису)…
– Вот трус! – вскричала Кэтрин. – Слабак!
– Погоди, – сказал Стив. – У него была цель – повидать мир. Не мог же он остаться на Каталине. Вам, девчонкам, ничего, кроме любви, в книжках не интересно. Замолчите, а то перестану читать.
– Пожа-а-а-алуйста, – взмолился Мандо. – Я хочу знать, что было дальше.
Хадака сказала, что мне лучше воспользоваться случаем и уехать, потому что, хоть они этого не говорили, жить уних не вполне безопасно – если выяснится, что я живу по поддельным документам, у мистера Нисы будут крупные неприятности. Мне пришло в голову, что поэтому-то он так щедро делился со мной прибылью от экскурсий на материк – с тем чтобы со временем я его покинул. Я решил, что это на удивление благородная семья и мне на редкость повезло к ним попасть.
Я вернулся в дом и, избегая голых американских девушек, которые разносили выпивку и сигареты, сказал своему благодетелю мистеру Тасуми, что принимаю его предложение. Вскоре я распрощался с семьей мистера Нисы. Матери и друзьям в Сан-Диего я хотя бы обещал вернуться, но мог ли я сказать то же своим новым друзьям? Я поцеловал мать и дочь, обнял мистера Нису и в непритворном смятении чувств поехал в аэропорт, чтобы пролететь семь тысяч миль над Тихим океаном.
– Здесь кончилась глава вторая, – сказал Стив, закрывая книгу. – Он в пути.
– Почитай еще, – попросил Мандо.
– Не сейчас. – Стив обиженно взглянул на женщин, которые вытаскивали из печей противни. – Скоро ужин. – Встал и покачал головой, глядя на меня и Мандо. – Девушкам книга не нравится, – пожаловался он.
– Да ладно тебе, – сказала Кэтрин. – Что за радость читать вместе, если и слова сказать нельзя?
– Вы не принимаете ее всерьез.
– Ой ли? Может, мы не принимаем ее слишком уж всерьез.
– Я ухожу домой, – уныло ответил Стив. – Идешь, Хэнк?
– Я к себе. Утром увидимся.
– Завтра вечером Том приглашает всех на собрание в церковь, – сказала Кармен. – Слыхали?
Никто из нас не слыхал, и мы решили встретиться до собрания и прочесть еще главу.
– Из-за чего собрание? – спросил Стив.
– Из-за Сан-Диего, – ответила Кармен. Стив остановился.
– Том должен передать в Сан-Диего, поможем ли мы им бороться с японцами, – сказал я. – Я тебе говорил.
– Я приду туда, – сурово заверил Стив и повернул к дому.
Я помог Кэтрин снять с противней горячие булки и одну прихватил домой отцу. Шел, откусывал от нее и думал, сколько же надо дней, чтобы перелететь через море.
Глава 12
Обычно собрания проходят у Кармен в церкви, но в этот раз они с Томом вытащили всех (Том даже сходил за Чудилой Роджером), так что в церковь – большой амбар у Эглоффов на пастбище – все бы не влезли, и решили собраться в бане. Мы с отцом пришли загодя и помогли Тому разжечь огонь. Я носил дрова, обходя Чудилу Роджера, который искал на полу и на стенах слизняков, любимое свое лакомство. Том поглядывал на него и качал головой: «Не знаю, чего ради я за ним ходил». Том был возбужден куда меньше, чем я ожидал, и необычно тих. Сам я только что не прыгал от радости: сегодня мы примкнем к сопротивлению, вольемся наконец в Америку.
Снаружи вечернее небо расчертили еще розовые от закатного света перистые облака, с моря дул сильный ветер. Люди, подходя к бане, смеялись и переговаривались, там и сям за деревьями мелькали фонари. За картофельной полоской Симпсонов жалобно выли собаки, упрашивая хозяев взять их с собой. Подошел Стив с братьями и сестренками, и мы сели на смотанную пленку.
– И вот, акула разевает пасть и нацеливается на меня, – рассказывал Стив. – Я сую ей в рот весло, чтобы не укусила. Держу весло, чтоб не заглотила целиком, а воздух уже кончается. Надо что-то придумывать…
Из-за излучины реки показались Джон и миссис Николен, ребятня мигом забежала в баню. На мост вышли Марвин и Джо Хэмиши, Джо в округлившейся на животе белой блузке. Я вспомнил разговор у печей и подумал, что там у нее на этот раз. Стайка младших Симпсонов и Мендесов выбежала из-за амбаров, следом шли отцы, степенно беседуя на ходу. Рафаэль, Мандо и Док спускались по склону холма, за ними – Эд и Мелисса Шенксы. Я помахал Мелиссе, она помахала в ответ. Ее черные волосы развевались на ветру. Чуть позже из леса выступили Кармен и Нат Эглоффы, они несли вдвоем тяжелый фонарь и спорили. Мануэль Рейс и его семейство торопились следом, чтоб не отстать от фонаря. В бане стоял гвалт, как на толкучке, и, когда подошли Мариани, я испугался, что все не влезут. Однако снаружи было холодно, и Рафаэль взялся за дело, рассадил всех: мужчин вдоль стен, малышей на колени матерям, нашу компанию в пустой купальный чан. Когда он закончил, все сидели впритирку, как селедки в бочке. Фонари развесили по стенам, в очаге пылали большие поленья, было необыкновенно светло, светлее, чем в банный день. Железная кровля оглушительно дребезжала, малыши начали плакать. Все остальные тоже были возбуждены, потому что такой толпой мы собираемся редко – на Рождество да еще на редких поселковых сходках.
- Предыдущая
- 40/83
- Следующая
