Дикий берег - Робинсон Ким Стэнли - Страница 1

«Во взгляде Кима Стенли Робинсона – холодный блеск, как у заядлого ковбоя-дуэлянта. Оппоненты от такого взгляда нервничают и чувствуют себя неуютно». Так описал автора «Калифорнийской трилогии» в одной из своих критических статей Майкл Суэнвик – его идеологический противник и тоже фантаст не из последних. А один из издателей в запале бросил, что Робинсон на самом деле – блистательный писатель-реалист, который и сам не понимает, что фантастика для него – лишь трамплин к лучшим его вещам.

Так кто же этот автор, один из виднейших представителей «гуманистической волны» в фантастике 80-х и 90-х?

Дебютный роман Робинсона – «Дикий берег» – вышел в свет в 1984 году, открыв серию «Асе Specials». Однако литературная карьера писателя началась задолго до этого – в 1975-м, когда свет увидел первый его рассказ. Любовь и прекрасное знание жанра помогли ему выбрать и тему для докторской диссертации – филологическое исследование романов Филипа Дика.

Первая же книга «Калифорнийской трилогии» вывела писателя в ряды выдающихся современных фантастов. «Дикий берег» номинировался на высшие премии научной фантастики – «Хьюго» и «Небьюлу» – вместе с классическим уже «Нейромантом» Гибсона. Пожалуй, нельзя было найти критика, не выступившего с хвалебной рецензией на этот роман. Строго говоря, этого успеха следовало ожидать – годом раньше повесть Робинсона «Черный воздух» удостоилась «Всемирной премии фэнтези». Но началом его звездного взлета по праву считается «Дикий берег».

А между тем в романе ничего особенного не происходит. Робинсон скрупулезно, детально описывает недалекое будущее отдельно взятого округа Ориндж (входящего ныне в состав мегаполиса Лос-Анджелес; знаменитый Диснейленд тоже находится на территории округа). Не самое приятное будущее – на курортном островке Санта-Каталина, куда нынешние лос-анджелесцы выезжают отдохнуть, разместилась военная база, кажется, китайская, волны регулярно выносят на берег косоглазых покойников, где-то далеко идет война, а округ Ориндж продолжает полупасторальное существование в полной изоляции от варварского мира. Где-то мы это уже видели… Нет. Не это.

Американские (и не только) фантасты очень любят описывать возрождение цивилизации после глобальной катастрофы. Робинсон ехидно порывает с этой традицией, подменяя ее другой – традицией приключенческого романа. Даже начинается «Дикий берег» почти пародийно – мальчишки на спор ищут сокровища в древних могилах. А возрождение… возрождения нет. Жители округа Ориндж с тоской вспоминают ушедшие времена мирового господства, но неспособны сделать хоть что-то для его восстановления.

И еще одно отличает «Дикий берег» от его литературных предшественников – стиль. Фантастика 80-х поставила перед собой почти невыполнимую цель – догнать и перегнать «большую» литературу по красоте, богатству, изяществу языка. И Робинсон сделал невозможное.А за «Диким берегом» последовало «Золотое побережье» (1988). И снова автор переносит нас в округ Ориндж, но уже в другом будущем. Снова группа юных персонажей, явных аналогов героев «Дикого берега», пытается найти свое место в угрожающе-безразличном мире: мире тотальной урбанизации, мнимой свободы, перенаселения и экологической катастрофы. Мастерство писателя заставляет нас поверить и в эту антиутопию.

И двумя годами позже, в 1990-м, увидела свет завершающая книга трилогии – «На кромке океана». Если первые две книги представляют собой антиутопии, то третья – почти утопия, экологический рай, где люди научились ценить то, что дарит им природа, и беречь то, чего недостает в ее дарах. В Южной Калифорнии это вода – и вокруг распределения живительной влаги крутятся разговоры жителей округа Ориндж и речи политиков. Робинсон рисует отнюдь не благостный мир. Главный герой терпит провал в борьбе за сохранение еще одного клочка дикой природы. Но даже это поражение не снижает оптимистического пафоса романа.

Ким Стенли Робинсон написал не слишком много. Кроме «Калифорнийской трилогии», из-под его пера вышли трилогия о терраформировании Марса – «Красный Марс» (1993), «Зеленый Марс» (1994), «Голубой Марс» (1997), – отдельные романы: «Айсхендж» (1984), «Память белизны» (1985) и «Побег из Катманду» (1989), и рассказы, многие из которых удостоены высших премий НФ. Но и одной «Калифорнийской трилогии» было бы достаточно, чтобы имя этого писателя навсегда осталось в анналах научной фантастики.

– Мы же не ворье кладбищенское, – объяснил Николен. – Только выкопаем гроб и снимем с крышки серебро. Открывать не будем, тихо-мирно зароем обратно. Чего тут плохого? Так и так эти серебряные ручки зазря пропадают под землей.

Все пятеро задумались. Садящееся солнце заливало нашу долину янтарным светом, тени от куч плавника на широком песчаном пляже дотягивались до валунов у подножия обрыва, на котором мы сидели. Каждое переплетение отполированных морем коряг могло оказаться могильным холмиком. Я представил, как разгребаю грязь и что нахожу внизу…

Габби Мендес бросил камешком в пролетавшую чайку.

– Ну и чем это лучше кладбищенских воров? – спросил он Николена.

– Кладбищенский вор оскверняет само тело. – Николен подмигнул мне. В подобных делах мы всегда действуем на пару. – А мы ничего такого не будем. Искать запонки или пряжки, снимать кольца или там золотые зубы рвать – нет!

Кристин Мариани икнула.

Мы сидели на скале над устьем реки: Стив Николен и Габби, Кристин и Мандо Коста, Дел Симпсон и я – старые друзья, выросли вместе, здесь, над обрывом, собирались почти каждый вечер, спорили, говорили, строили воздушные замки – впрочем, воздушные замки – это по нашей с Николеном части. Под нами, у первой излучины реки, сушились перевернутые рыбачьи лодки. Приятно было сидеть на теплом песке с друзьями, глядеть, как играет солнце на гребнях волн, и знать, что дневная работа закончена. Меня слегка клонило в сон. Габби снова кинул камешком в чаек, но птицы, не обращая внимания, опустились возле лодок и затеяли ссору из-за рыбьих голов.

– Накопаем серебра – станем королями толкучки, – продолжал Николен. – И королевами, – добавил он, глядя на Кристин. Та кивнула. – Захотим, так все скупим. А захотим, двинем вдоль побережья. Или на материк. И вообще, будем делать, что вздумается.

«А не то, что тебе отец велит», – подумал я. Однако, сказать по правде, слова его меня завели.

– А как узнать, на каком гробе серебряные ручки? – спросил все еще не убежденный Габби. – Чтоб зря не копать.

– Ты бы слышал, что старик говорил про тогдашние похороны, – сказал Николен. – Генри, расскажи им.

– Они тогда жуть как боялись смерти, – сообщил я тоном знатока. – Поэтому и устраивали пышные похороны, не хотели думать, как там все на самом деле. Том говорит, на похороны тратили до пяти тысяч долларов.

Стив одобрительно кивнул.

– Он говорит, каждый гроб обивали серебром.

– Он еще говорит, мол, люди ходили по Луне, – откликнулся Габби. – Только я не полечу туда следы искать.

Но я почти убедил его; он знал, что Том Барнард, который учил нас (Стива, Мандо и меня так уж точно) грамоте, начнет расписывать старинную роскошь во всех подробностях, только попроси.

– Всего-то делов – дойти по бетонке до развалин, – продолжал Николен, – и найти богатый могильный камень.

– Могильный камень с бриллиантовыми серьгами? – поддразнил Габби.