Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 75
- Предыдущая
- 75/80
- Следующая
– Триполи пал?! – ужаснулся король неожиданному известию.
– Не знаю, – честно признался гонец.
Благородный Фульк растерянно крякнул и покосился на крепость, возвышающуюся вдали. Под началом у короля оставались двести рыцарей и тысяча сержантов, еще не принимавших участия в битве. Шателен Томас де Марль, прискакавший с левого фланга, передал Фульку просьбу сенешаля о помощи. Храмовники еще держались, медленно осаживая коней, но силы их уже были на исходе. Центр крестоносцев, которым командовал коннетабль де Водемон, угрожающе прогибался. Помощь нужна была всем, ибо силы сельджуков казались неисчислимыми. Залитый своей и чужой кровью шателен устал просить и перешел к ругательствам, оскорбляющим честь короля и шевалье свиты. Но Фульк почти не слышал храмовника, он мучительно искал выход из ситуации, сложившейся не по его вине.
– Надо отходить к Баарину, – услужливо подсказал государю один из анжуйцев.
– А как же мы? – взревел потрясенный Томас.
Увы, благородный Фульк не внял просьбам шателена. Развернув коня, он поскакал в сторону крепости, гостеприимно распахнувшей ему навстречу свой зев. Бегство короля стало последней каплей упавшей на чашу весов. Стена крестоносцев была проломлена в нескольких местах, и сельджуки хлынули в лагерь всесокрушающей волной. Пехота, сплошь состоящая из туркополов, приняла на себя этот страшный удар. Стойкость сирийцев и армян помещала туркам ворваться в Баарин на плечах бегущего с поля битвы короля. Эта самоотверженность дорого обошлась несчастным туркополам, они были вырублены почти подчистую подоспевшими мамелюками атабека Зенги. Ворота крепости захлопнулись, оставив на поле битвы жалкие остатки некогда грозного войска. Почтенный Иммамеддин приказал остановить бойню, чем спас от смерти более двух сотен рыцарей и пятьсот сержантов.
По прикидкам Эркюля, в крепости Баарин успело укрыться около трети рыцарей и сержантов. О туркополах можно было забыть, их втоптала в рыхлую почву победоносная конница атабека. В самой крепости находился довольно большой гарнизон, но вряд ли он мог хотя как-то восполнить чудовищные потери франков. Тем не менее, штурм Баарина стоил бы атабеку таких жертв, что одержанная победа обернулась бы горчайшей неудачей. Не следовало так же сбрасывать со счетов триполийцев коннетабля де Лузарша, которые вполне могли подоспеть на помощь королю Иерусалимскому и обрушиться на ликующих сельджуков в самый неподходящий момент. К счастью, атабек это понимал, а потому и не спешил с принятием важного решения. Пока же он просто перекрыл все дороги, ведущие в крепость, как из Палестины, так и из Ливии. Атабек, судя по всему, рассчитывал, что почтенный Унар, узнав о его победе под Баарином откроет, наконец, ворота Хомса. Однако расчет Зенги не оправдался, старый сельджук продолжал испытывать его терпение, надеясь теперь уже просто на чудо. И это чудо едва не свершилось усилиями триполийцев и антиохийцев, приближавшихся к Баарину с двух сторон. И хотя дозорные без труда определили их численность, беспокойство атабека отнюдь не уменьшилось. Тем более, что королева Мелисинда тоже не осталась в стороне от происходивших под Баарином событий и направила на помощь оплошавшему мужу двухтысячное подкрепление, состоявшее из рыцарей и сержантов. А общая численность ополчившихся на Зенги крестоносцев достигала пятнадцати тысяч. С такой силой в любом случае приходилось считаться. Потому, наверное, долго размышлявший атабек принял, наконец, взвешенное решение. Первыми о нем узнали беки Сартак и Селевк.
– Вы отвезете королю мое предложение о сдаче. Баарин и Хомс останутся за мной. Кроме того Фульк должен выплатить мне пятьдесят тысяч денариев золотом. На этих условиях я гарантирую ему и всем уцелевшим франкам жизнь и беспрепятственное возвращение в Иерусалим.
Предложение атабека можно было считать приемлемым и даже отчасти выгодным для Фулька только в том случае, если осажденные крестоносцы не знали о подкреплениях, посланных им из Антиохии, Иерусалима и Триполи. Это обстоятельство более всего беспокоило Селевка, а потому он не удержался от соблазна, поставить под сомнение приказ атабека Зенги.
– Пара голубей, долетевших до крепости, может решить исход этого противостояния.
Голубиная почта была широко распространена, как среди арабов, так и среди сельджуков. В армии атабека Зенги находились десятки голубей из разных городов Сирии и Месопотамии, приученных возвращаться в родные гнезда. Изредка голубями пользовались и франки, но Эркюль, хорошо знавший Фулька, сильно сомневался, что этот самоуверенный человек озаботился средствами связи, отправляясь в победоносный поход.
– Вряд ли в Иерусалиме, Антиохии и Триполи найдутся птицы из крепости Баарин, – с сомнением покачал головой Эркюль. – Тем более что крестоносцы шли к Хомсу, а крепость была лишь промежуточным пунктом на их пути.
Прален оказался прав в своих рассуждениях. С первых же слов бекам стало понятно, что король не имеет ни малейшего понятия о событиях, происходящих за стенами Баарина. Эркюлю ничего другого не оставалось, как воспользоваться неосведомленностью благородного Фулька к пользе своей и атабека Зенги. Король, разумеется, узнал в одном из посланцев Зенги ловкого шевалье, которого благородная Жозефина рекомендовала ему в качестве тонкого знатока всех восточных премудростей. Но Фульк в ту пору даже предположить не мог, что под личиной провансальца скрывается ловкий агент атабека.
– Неужели и эта женщина служила Зенги? – спросил король, потрясенный открывшейся перед ним бездной.
– Жозефина всегда служила только собственному непомерно раздувшемуся честолюбию, – усмехнулся Эркюль. – Что ее, в конце концов, и погубило. Она подняла мятеж в Триполи, в результате которого был убит граф Понс.
– Так вот почему коннетабль Венсан опоздал к началу битвы!
– Ему пришлось вернуться в восставший город, чтобы подавить мятеж, – охотно подтвердил догадку короля посланец Зенги. – Теперь ты понимаешь, благородный Фульк, что Сесилии сейчас не до вас. Ей придется здорово постараться, чтобы сохранить графство за своим сыном.
– Сенешаль де Бове предупреждал меня, что в Триполи зреет заговор, но я пропустил его слова мимо ушей. Мне всегда казалось, что храмовники несправедливы к Жозефине.
– Благородный Ролан жив? – спросил Эркюль.
– Сенешаль тяжело ранен, но я надеюсь, что он еще сумеет встать на ноги. Смерть столь доблестного рыцаря явится тяжким ударом для Иерусалимского королевства.
Король Фульк был подавлен бедами, внезапно свалившимися на его голову. Сломить этого далеко уже немолодого и потерявшего уверенность в себе человека особенного труда не составляло. Эркюль даже пожалел, что атабек выставил анжуйцу столь легкие условия сдачи. С Фулька можно было сорвать и побольше.
– Ты уверен, шевалье, что Зенги сдержит данное обещание?
– Вне всякого сомнения, – кивнул Эркюль. – Иначе мы с беком Селевком никогда бы не взяли тяжкий грех вероломства на свою душу.
– В таком случае, передай почтенному Иммамеддину, что я согласен на все условия, выдвинутые им.
Глава 10. Басилевс Иоанн.
В Антиохии конфуз, приключившийся с королем Фульком под Баарином, восприняли поначалу как происшествие, безусловно, досадное, но не имеющее непосредственного отношения к графству. Раймунд де Пуатье забеспокоился только тогда, когда узнал о падении Хомса и грядущем возвращении армии атабека в Халеб. По слухам, Иммамеддин Зенги вступил в законный брак с вдовой Тугтекина Дамасского и получил в качестве приданного самый богатый город Сирии. Теперь у атабека были развязаны руки для давления на Антиохию. А возможно и для новой войны. Благо предлогом для нее вполне могли послужить города и крепости, отобранные у Халебского эмирата еще Танкредом и Рожером Анжерским. А Антиохия в последние годы слишком ослабела от внутренних неурядиц, чтобы во всеоружии встретить нового врага. Раймунд отправил своих послов в Триполи, дабы заручится поддержкой нового графа. Но благородная Сесилия от лица своего юного сына отвергла протянутую атиохийцами руку, да еще и намекнула довольно прозрачно на участие Раймунда де Пуатье в подготовке кровавого мятежа, унесшего жизнь ее мужа. Что было правдой лишь отчасти. Незадачливый посол Пьер де Саллюст почел за благо убраться из города, еще не отошедшего от недавних трагических событий, и вернуться в Антиохию, где беспокойство нарастало с каждым днем. За время его отсутствия граф, в который уже раз, успел поссориться с коннетаблем де Русильоном, извещенном коварной Сесилией об антиохийском следе, ведущем прямо в покои Жозефины де Мондидье.
- Предыдущая
- 75/80
- Следующая
