Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 56
- Предыдущая
- 56/80
- Следующая
– Покровительства! – взревел раненным зверем Болдуин. – Ты в своем уме шевалье.
Увы, письмо, отобранное у незадачливого посла, не оставляло никаких сомнений в том, что благородная Алиса действительно искала и ищет защиты у грозного мусульманского владыки от собственного отца. Из допроса шевалье де Бари выяснилось, что эта его поездка в Халеб не первая, и что он уже успел заслужить благосклонность Зенги.
– Значит, атабек готов помочь моей дочери бескорыстно? – холодно спросил Болдуин, глядя на перетрусившего Гишара налитыми кровью глазами.
– Не совсем так, – пролепетал Бари. – Графиня пообещала вернуть халебцам несколько крепостей. Эмир Тимурташ прислал ей письмо…
– К черту Тимурташа, – прорычал Болдуин. – Я собственными руками выпорю эту стерву, торгующую христианской кровью.
– Возможно, твою дочь ввели в заблуждение, – попробовал успокоить короля шевалье де Музон. – В конце концов, она могла растеряться под тяжестью свалившихся на нее невзгод.
– А что в Антиохии не нашлось человека, способного остановить зарвавшуюся дуру?!
О чем думал коннетабль Ле Гуин?!
– Благородная Алиса назначила коннетаблем Санлиса, – подсказал королю Этьен, опросивший сержантов. – Благородный Ричард отстранен ею от власти.
Шевалье де Музону стало нехорошо. Он вдруг почувствовал удушье, словно веревочная петля уже перехватила его шею. Благородный Рауль с большим трудом преодолел свою слабость, ибо место для обморока было явно неподходящим. В том, что затея Санлиса обречена на провал, он не сомневался. Ее волновала собственная судьба. Если благородный Ги живым попадет в руки Болдуина, то ему будет что рассказать взбешенному королю о своих связях с благородными лотарингцами. Волнение старого Музона было замечено Болдуином, который зло спросил у Рауля:
– Что ты дергаешься как еретик на колу?
– Я опасаюсь измены. Вдруг графиня Алиса прикажет закрыть ворота города. Не штурмовать же нам Антиохию во второй раз.
– Пусть только посмеет, – зло процедил сквозь зубы Болдуин.
К счастью, опасения шевалье де Музона по части своеволия королевской дочери не оправдались. Благородный Болдуин не отказал себе в удовольствии въехать в притихший город в позолоченных доспехах, предназначавшихся Алисой для атабека Зенги. У ворот цитадели короля встретили два облаченных в роскошные пелисоны человека: благородный Ричард Ле Гуин и незнакомый Болдуину молодой шевалье с большими голубыми глазами.
– Филипп де Руси, – подсказал государю услужливый шевалье де Музон.
– Какого черта? – рассердился Болдуин. – Где моя дочь?
– Графине Алисе нездоровится, – спокойно отозвался Ле Гуин и добавил почти шепотом: – Нам надо переговорить наедине, государь.
Благородный Рауль де Музон не рискнул следовать в цитадель за Болдуином. Шевалье горел желанием перемолвиться парой слов если не с Санлисом, то хотя бы с портным Андроником. Тайное их убежище Рауль очень хорошо знал. Неприметный дом, окруженный пышным садиком, гостеприимно распахнул двери перед гостем. Музон не рискнул войти внутрь один и взмахом руки пригласил двух сержантов. Втроем они проникли в дом, уже с порога криком призывая хозяев. Однако никто не откликнулся на зов благородного Рауля. Видимо потому, что просто некому было откликаться. Все обитатели этого дома оказались мертвы. Музон вскрикнул от неожиданности и схватился за грудь при виде жуткого зрелища. Благородный Ги де Санлис плавал в луже крови неподалеку от стола, заставленного вином и закусками. Голова византийца Никодима лежала в блюде с давно уже остывшим мясом, тогда как тело покоилось на лавке чуть в стороне. Зато почтенный Андроник спокойно сидел в кресле, склонив голову набок, словно ждал важных вестей. Кинжал в груди спокойно отдыхающего человека показался благородному Раулю лишним, но он не рискнул сделать шаг по липкому полу, чтобы исправить положение. Да и шаг выглядел бы запоздалым. Трое его старых знакомых были убиты либо ночью, либо сегодняшним утром, во всяком случае, их тела уже успели остыть.
– Жуткое зрелище, – услышал Рауль за спиной чей-то голос.
Шевалье резко обернулся и с ужасом посмотрел на вошедшего в зал Филиппа де Руси:
– Это сделал ты?
– Нет, благородный Рауль, – усмехнулся молодой человек. – Их убили гвардейцы капитана Раймунда де Пуатье по приказу Алисы и по решению третейского суда, членом которого ты был.
– Да, конечно, – содрогнулся всем телом Музон. – Я помню.
Старый шевалье с трудом добрался до цитадели и был почти внесен своими сержантами в апартаменты Ле Гуина. Благородный Ричард сидел за столом один, смакуя вино из серебряного кубка. По его иссеченному шрамами и морщинами лицу блуждала странная улыбка. На гостя он даже не взглянул, просто налил ему вина в стоявшую рядом чашу.
– Жуткое зрелище, – повторил Ле Гуин слова, уже слышанные сегодня Раулем. – Бедный Ги, он даже не успел поверить в собственную смерть.
– И что теперь? – спросил треснувшим голосом Музон.
– Благородный Болдуин в очередной раз взвалил на свои плечи ношу регентства, – печально вздохнул Ричард. – Графиня Алиса получит Латтакию в качестве вдовьей доли.
– А как же барон де Сабаль?
– Гуго будет предложена Яффа в качестве возмещения за понесенный ущерб и титул графа Галилейского.
– Не слишком ли жирный кусок для этого молодца, – слегка ожил после опорожненного кубка Музон.
– Так решил король, – пожал плечами Ле Гуин. – А тебе, Рауль, придется отныне присматривать за благородной Франческой. Эта женщина должна жить долго и счастливо, но вдали от своего мужа Раймунда де Пуатье.
– Боже мой, – покачал головой шевалье де Музон, – как же все сложно в этом мире.
– Зато мы отдохнем в мире том, – спокойно отозвался Ричард. – Не печалься, дорогой Рауль, впереди у нас целая вечность.
Глава 5. Полоцкие князья.
Благородный Ричард, оставленный королем Иерусалимским присматривать за Антиохией, гостей не ждал, но, тем не менее, они явились. Похоже, в Константинополе не захотели смириться с тем, что Жемчужина Востока в который уже раз уплыла из растопыренных пальцев басилевса. Посольство возглавлял комит Константин, особа невысокого ранга, как показалось Ле Гуину, а потому коннетабль не стал устраивать для византийцев пышных приемов. Антиохия пережила в этом году тяжелейшее потрясение, едва не закончившееся кровавой усобицей, и благородным шевалье было не праздников. К тому же вскоре выяснилось, что никаких особых полномочий у высокородного Константина нет, а о разрешении приграничных конфликтов Ле Гуин мог бы договориться и с эпархом Киликии. Впрочем, византийский комит произвел на благородного Ричарда очень хорошее впечатление, ну хотя бы тем, что бегло говорил по латыни. Коннетабль принял гостя в графском дворце, оказав тем самым посланцу Иоанна полагающиеся почести, но этим и ограничился.
– Не понимаю, за каким чертом его принесло в Антиохию? – проворчал Ричард, не надеясь, впрочем, получить ответ на заданный вопрос от капитана гвардии.
Однако шевалье де Руси удивил старого коннетабля доскональным знанием предмета. Оказывается, высокородный Константин был сыном одного из самых влиятельных членов императорского синклита, протовестиария Михаила.
– Подожди, – остановил Филиппа благородный Ричард, – протовестиария я помню очень хорошо. Семнадцать лет тому назад, еще во времена Танкреда, он приезжал в Антиохию. Очень обходительный человек, но на этом его сходство с высокородным Константином и заканчивается.
– Зато начинается сходство комита с Венцелином фон Рюстовым, оказавшего его матери небольшую услугу, снявшую с сиятельной Зои подозрения в бесплодии.
– А я все никак не мог понять, кого же этот молодчик мне напоминает! – в восхищении хлопнул ладонью по столу Ле Гуин. – Ай да Венцелин! Впрочем, в молодые годы мы все были хватами, не вам чета.
– И среди нас встречаются дамские угодники, – не согласился с коннетаблем благородный Филипп.
- Предыдущая
- 56/80
- Следующая
