Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/80
• Следующая

Благородный Гуго, озабоченный собственными проблемами, не обращал внимания на паутину, плетущуюся вокруг него. А между тем Терезе многое удалось за последние месяцы. Она перетянула на свою сторону почти всех сержантов, находящихся в цитадели, благо они были нурманами и еще совсем недавно преданно служили Рожеру Анжерскому. Конечно, у Гуго имелись свои сержанты, но большинство из них проживали постоянно в замке Сабаль, вдали от шумной Латтакии. Барон часто пребывал в отлучке, а потому городом управляла его жена, постепенно подчинившая себе всех местных чиновников. Портовые пошлины приносили немалую прибыль, но Гуго ни разу даже не поинтересовался, куда Тереза тратит деньги. Барон де Сабаль был богат настолько, что даже не замечал золота, текущего мимо его казны. В последнее время Тереза увлеклась перестройкой паласа и укреплением наружных стен цитадели. Ей мнилось, что муж, наконец, оценит ее труды, но Гуго не заметил прилагаемых ею усилий по обустройству семейного гнезда. Увы, их брак оказался бездетным, и, возможно, именно это обстоятельство подвигло барона на поиск развлечений на стороне. Он никогда не заговаривал с Терезой о детях, но не смог скрыть от жены своей радости по поводу беременности Мелисинды. Оказывается, этот негодяй мечтал о сыне, а то, что ребенок окажется бастардом, его не волновало вовсе.

Эти небольшие апартаменты, обшитые ливанским кедром, Тереза с самого начала предназначала для тайных встреч. Отнюдь не любовных. Просто баронессе не хотелось, чтобы ее озабоченные делами посетители мозолили благородному Гуго глаза. Сын графа Вермондуа терпеть не мог торгашей и однажды в приступе гнева приказал не пускать их на порог дворца. Впрочем, нынешний гость баронессы не был купцом, хотя покроем одежды ничем не отличался от мирных латтакских обывателей.

– Они готовятся к войне, – сказала Тереза, указывая гостю на кресло. – Думаю, благородному Боэмунду интересно будет узнать, что Владислав де Русильон именно его подозревает в убийстве своего отца. Барон де Сабаль собирается завтра поутру отплыть в Джебайл. Надо полагать, Венцелин фон Рюстов не откажет в помощи сыну своего старого друга.

– Мы должны предотвратить войну во что бы то ни стало, – тихо произнес гость.

– Я придерживаюсь того же мнения, Никодим, – кивнула баронесса. – Кстати, пленные рассказали благородному Владиславу о неком старом византийце, участвовавшем в убийстве его отца. Если это был ты, нотарий, то тебе не следует попадаться на глаза сыновьям коннетабля.

– Я уцелел чудом, – вздохнул Никодим. – Они истребили почти всех сельджуков, но нам с беком Сартаком удалось уйти. Впрочем, дело свое мы сделали.

– Ты связался с эпархом Киликии?

– Византийский флот войдет в порт Латтакии через два-три дня.

– Значит, я могу рассчитывать на покровительство басилевса Иоанна? – спросила Тереза.

– Можешь, баронесса, – подтвердил гость и протянул хозяйке свернутый в трубочку пергамент: – Это письмо императора, предназначенное только тебе.

Тереза пробежала глазами лист, исписанный крупным почерком уверенного в себе человека, полюбовалась замысловатой печатью и удовлетворенно кивнула головой.

– Боэмунд по-прежнему считает Гуго де Сабаля виновником беременности своей жены?

– Он настаивает на его смерти, – вздохнул Никодим.

– Надеюсь, граф понимает, что убийство Гуго лишь подтвердит подозрения Влада де Русильона на его счет.

– Боэмунду, похоже, все равно, – усмехнулся Никодим, – иначе он не прислал бы в Латтакию своих шевалье.

– Я понимаю, что вам с Андроником удобнее свалить смерть Сабаля на мою ревность, но предупреждаю тебя, нотарий, я не собираюсь пачкаться в крови.

– Ты не права, баронесса, в своих подозрениях, – покачал головой Никодим. – Мне как раз выгоднее, чтобы тень подозрения пала именно на графа. Это сделает Боэмунда покладистым, и Константинополь сможет, наконец, навязать свои условия Антиохии.

– Надеюсь, шевалье графа Боэмунда сумеют справиться с бароном? – нахмурилась Тереза. – Сколько их, кстати?

– Четверо, – ответил Никодим. – Ты их знаешь. Это Гишар де Бари, Пьер де Саллюст, Альфонс де Вилье и Раймунд де Пуатье.

– Если мне не изменяет память, то последний является мужем той самой Франчески, которая сбежала к Базилю де Гасту?

– Меня всегда поражала твоя осведомленность, баронесса, – вежливо улыбнулся Никодим, – но в данном случае ты не совсем права. Благородная Франческа поселилась в Иерусалиме с согласия мужа и пользуется покровительством принцессы Мелисинды.

– Шлюхи, – в сердцах бросила Тереза. – Хотела бы я знать, сколько Гаст заплатил твоему Раймунду за право спать с его женой.

– Три тысячи денариев, – спокойно отозвался Никодим. – Я выступал посредником в сделке. Для благородного Базиля – это сущие пустяки, а для Пуатье – возможность выбраться из нищеты.

– Я очень надеюсь, нотарий, что у благородных шевалье графа Боэмунда хватит храбрости, чтобы защитить достоинство своего сюзерена, раз уж их не волнует собственная честь.

– Для того чтобы убить человека из-за угла не требуется много умения, – пожал плечами Никодим, – но я на всякий случай подстраховался и пригласил трех профессионалов. Этим что человека зарезать, что курицу – все едино. Нам осталось прояснить только один вопрос – где и когда?

– Сегодня ночью, в моей спальне, – спокойно произнесла Тереза. – Я хочу увидеть его смерть собственными глазами. А заодно избавиться от будущих сплетен. Пусть Мелисинда знает, что в ночь своей смерти Гуго спал на моей груди.

– А как мы попадем в твою спальню? – спросил невозмутимый нотарий.

– Ты приведешь своих людей сюда, – ткнула пальчиком в стол Тереза. – В полночь вы откроете потайную дверь и подниметесь по винтовой лестнице прямо в мои покои. Только не надо торопиться, нотарий, я хочу попрощаться со своим мужем.

Почтенный Никодим всегда полагал, что опыт – великая вещь. Сегодня он убедился в этом еще раз. Похоже, у благородной Терезы убийство мужчин входило в привычку. С Танкредом у нее далеко не все прошло гладко. Рожеру Анжерскому пришлось вздергивать свою провинившуюся жену на дыбу, прежде чем она осознала весь ужас своего положения. С нынешней Терезой у нотария практически не было хлопот. Баронесса с охотою отдала жизнь своего неверного мужа в обмен на покровительство басилевса Иоанна. А в результате Византия получит порт в Сирии, необходимый для давления не только на Антиохию, но и на Триполи. Вряд ли благородные шевалье способны были оценить всю глубину стратегического замысла императора Иоанна, но ответственность момента они все-таки понимали, а потому и вели себя тихо и скромно. В первые ряды своего немногочисленного войска нотарий выдвинул профессиональных убийц, хорошо знавших свое дело. Один из головорезов был вооружен коротким мечом, двое других – ножами и сетью. Сеть они должны были набросить на спящего Гуго, а потом довершить дело ударами клинков.

– Баронессу не пораньте, – прошипел Никодим. – Головы всем оторву.

– Так мы ведь ее кровью забрызгаем, – поморщился один из убийц. – Может, нам подождать, когда он поднимется с ложа?

– Если Гуго встанет, то ты ляжешь, – не удержался от ехидной шутки Гишар де Бари.

– Тихо! – цыкнул на развеселившихся шевалье Никодим и, обернувшись к головорезам, добавил: – Никаких проволочек, бейте его сразу, даже если он в это время будет ублажать свою жену.

– А чего мы ждем? – тихо спросил Раймунд де Пуатье, выглядевший бледнее обычного.

– Полуночи, – хмуро бросил ему Никодим. – Таков был наш уговор с баронессой.

Конечно, проще было бы извести Гуго ядом, но, во-первых, Тереза наотрез отказалась подсыпать мужу зелье в вино или пищу, а во-вторых, отравление барона не вызвало бы и десятой доли того эффекта, на который рассчитывали нотарий и даис. Им нужно было громкое убийство, способное вызвать переполох не только в Латтакии, но и в Антиохии. Даже в первую очередь – в Антиохии. Граф Боэмунд должен был заметаться в поисках надежных союзников, а потом припасть к груди басилевса, как единственного своего спасителя.

• Предыдущая
• 42/80
• Следующая